Алекс Бранд - Жених и невеста. Отвергнутый дар

Я положил ладонь на ее плечо, чуть сжал пальцы, встряхнул.

– Все хорошо. Всем достаются оплеухи поначалу. Ты свою получила сегодня. Ты молодец.

– Правда?

– Правда. А теперь дай мне пару минут тишины, хорошо?

Она кивнула и выпрямилась, сидя возле меня на дрожащем полу низко летящего вертолета. Подтянула к себе автомат, положила на колени. Умничка. Посиди пока, а я тем временем…

Посмотрел, наконец, на часы. 3.17pm. Меня не было здесь около получаса, а там… Там прошел очень длинный день и больше половины ночи. Да было ли это вообще? Игра воображения от контузии, потери сознания? Доводилось слышать интересные рассказы 'побывавших на той стороне' . Красиво, интересно, одно время даже записывал. Но – не более. Игра сошедшей с ума химии мозга в экстремальной для организма ситуации. Может, и здесь то же самое? Вдруг противно кольнуло в правой кисти, раз, другой. Я приподнял руку, скосил глаза. Медленно поднес руку к самым глазам.

– Возьми пинцет.

– Что?

– Пинцет.

Она быстро раскрыла сумку, достала упаковку, с хрустом разорвала. Про себя отметил, что сделала это нестерильно. Черт с ним. Показала.

– Вот. Зачем?

Я протянул ей правую руку, к которой была подсоединена капельница.

– Видишь? Здесь, между вторым и третьим пальцами. Нужно извлечь.

– Ой… Я такое не делала ещё, может… Может, подождем до базы?

– Можем подождать. Но нужно – сейчас. Пока летим. Пока мы в воздухе.

– Да что там такое?

– Извлекай, увидим.

Я невольно поморщился, когда она, от усердия высунув кончик языка, очень стараясь не причинить боль, ОЧЕНЬ больно влезла пинцетом в небольшой кровоточащий разрез. Промахнулась раз, другой. Я процедил, изо всех сил сжимая кулак левой руки, впиваясь ногтями в ладонь.

– Глубже войди, раскрытым пинцетом. И когда войдёшь – закрывай его. Не наоборот. Ну!

Есть. Увидел по ее лицу.

– Зацепила!

– Медленно тащи наружу.

Ах, черт! Как же режет и жжет… Осколок мины? По руке потекла кровь, когда из разреза медленно, словно выползающая из норы змея, показался длинный острый осколок. Вот тускло сверкнул на солнце, покрытый засыхающими красными разводами. Осколок зеркала. Она удивлённо на него воззрилась, так и держа пинцетом наотлет. Попыталась рассмотреть поближе… Мой окрик.

– Нет! Выбрось. Вниз. Сейчас.

– Но откуда там…

– Бросай. Не спрашивай.

Низко летящий вертолет уносится к горизонту. Из бортового проема вылетела сверкающая серебристая искра, на миг зависла в воздухе, словно колеблясь, не желая падать. И – понеслась вниз, набирая скорость. Через несколько мгновений осколок зеркала ударился в базальтовую плиту и разлетелся в невидимую пыль.

Ночь прошла. В окно заглянул сереющий рассвет, послышались птичьи трели. По улице пронесся первый, ещё пустой троллейбус. Во дворе тишина. В парадной полумрак, безмолвие. Не слышно шагов и голосов за плотно закрытыми дверями квартир. Все спят. Все? Во двор осторожно входит девушка, опасливо поглядывая по сторонам. Она все здесь знает, она здесь как дома. Была до вчерашнего дня. Сейчас ей не по себе. Полчаса назад она тихо оделась, собрала портфель и выскользнула на улицу, ничего не сказав родителям. Впрочем, она оставила им записку на столе. Какая-то ерунда про ранний сбор в школе, она даже не помнит, что придумала. Это не важно. Совсем. Важно то, что в горячей вспотевшей от волнения ладони она крепко сжимает ключ. Ключ, который вчера предложила вернуть. Она лежала в своей комнате, свернувшись клубочком в углу дивана, и смотрела на него, тускло поблескивающий в свете ночных фонарей. Тогда она решила – пойду. Не стану ждать, не хочу. И будь, что будет. Она неслышно поднялась на третий этаж, подошла к двери. Прижалась ухом, прислушалась. Ничего. Тишина, которую так и хочется назвать 'зловещей тишиной' . На миг закралось сомнение – может, просто позвонить? Да, это ее ключ, он ей дал и разрешил приходить, когда захочет. Этот дом – ее. Так он сказал. И его мама знает. Она грустно усмехнулась. Тогда же она принесла ему ключ от своего дома и тоже разрешила. Зная, что он никогда не воспользуется этим правом. Ее родители не знают, а если бы узнали, то очень бы рассердились. Но это не важно. Важно то, что сделала она. Так, хватит размышлять. Звонить? Уйти и потом ждать на их месте? В тишине парадной послышался звук вставляемого в замок ключа. Осторожный поворот. Второй. Она прислушалась. Ничего. Словно там никого нет. Словно… Она тряхнула головой и скрылась в темноте молчаливой квартиры. Дверь с негромким стуком закрылась.

Когда я вошла внутрь, сердце было готово вылететь от страха. Всю ночь думала, думала. Ничего не надумала, кроме того, что сейчас приду. Хочу увидеть его, услышать. Что с ним. Какой он. И тогда мы все решим. Слез не осталось, сил плакать не осталось. Пустота внутри. Только сердце колотится, отдаваясь в голове, в ушах, тук-тук-тук-тук-тук… Мы все решим. Хотя… Что решать, все и так ясно… Я сказала ему, и от своих слов никогда не откажусь. Я прошептала свое имя. То, короткое, которое он для меня придумал когда-то. Я – здесь! Короткий коридор закончился, вот и дверь в гостиную. Рука легла на ручку, нажала. И отдернулась. Я прошлась по другим комнатам, осторожно в них заглядывая. Нет, пусто. Даже неудобно стало, словно воришка тут брожу. И все это, чтобы оттянуть момент, когда нажму ручку и открою ту дверь. Он за ней. А если нет? А если ушел куда-то? А куда он может уйти? И что мне тогда делать? От этих мыслей стало совсем страшно и пока меня не накрыло, я быстро подошла и распахнула дверь, вошла внутрь ярко освещенной комнаты. И увидела…

Она застыла на пороге. Взгляд заметался. Разбитое зеркало, пол усыпан осколками. Нож, воткнутый рядом прямо в стену, пригвоздивший к ней небольшой листок бумаги. Но все это неважно! Она бросилась к ничком лежащему в луже крови юноше. Упала рядом с ним на колени, перевернула, склонилась к бледному лицу. Глаза закрыты. Она схватила его за плечи, затрясла, затормошила, позвала. Нет сил плакать? На его лицо упала одна горячая слеза, вторая. Она зовет. И вот… Вот… Его веки дрогнули, глаза открылись.

Нет, он ничего не произнес, не смог. Юноша ничего не помнил, не знал. Прошедшие сутки просто выпали из его жизни. Испугаться он тоже не успел – едва открыв глаза, тут же погрузился в сон, больше похожий на забытье. Девушка должна была, наверное, кинуться к телефону, вызвать «скорую». Да. Но… Не она. Не здесь. Не сейчас. Нахмурившись, закусив губу от усилия, она подхватила парня подмышки и потащила его к дивану. Она никогда прежде не делала ничего подобного, теперь же… Яркий свет люстры, лужа крови и алый след от бессильно волочащейся руки, хруст осколков под ногами. С первого раза поднять тяжело обвисшее тело не получилось. Ведь она не знала, как правильно это сделать… От усилия руки задрожали, ноги подкосились, они вместе упали обратно на пол. Испуганный вскрик – едва успела подставить ладонь под затылок. На глазах вскипели злые слезы, она стиснула зубы и процедила ругательство. Взрослое, грязное. Она сможет. Нужно всего лишь дотащить до дивана. Ну же, давай!