Алекс Бранд - Жених и невеста. Отвергнутый дар

– Риф…

Сзади обняли теплые крепкие руки, ласково прижали. Юля выглянула из-за его плеча и тоже посмотрела на знакомый до мелочей пейзаж за окном. Двор, подъезд. Вот напротив окно, там живет Вика, с ней она три года назад даже подралась, а нечего на Сашку засматриваться! Ну и что, что в одном дворе сызмальства играют? Нечего, и все. Впрочем, этажом ниже – Сережка, с ним года полтора назад дрался уже Риф, угадайте, почему. А вот слева вход на черную лестницу, оттуда можно пролезть и в подвал, и на огромный чердак. Подвал в дальнем полуобвалившемся углу переходит в узкий проход-мину, там начинаются катакомбы, бесконечный подземный лабиринт, простирающийся подо всем городом и далеко за его пределы. Никто и никогда не смог составить карту этой системы, многие туда входили – и больше их никто не видел. Страшное и завораживающее место. Риф совершенно не боялся темноты и подземелий, а вот Юля – очень. Потому она только несколько раз согласилась спуститься вниз и то недалеко. А вот залезть вместе на чердак и оттуда на крышу, выстеленную старым волнистым шифером – это с удовольствием. Крыши старинного квартала причудливо соединялись между собой, там были свои тропинки и дороги. Зная их, можно было обойти все, ни разу не спустившись на землю. Они – знали, и в свое время проводили там часы. Иногда в жаркие солнечные дни даже загорали, болтая обо всем подряд и глядя сверху на снующие внизу фигурки людей. В нескольких местах красовались "наскальные рисунки", графики и формулы – Юлька объясняла математику, вооружившись большим ржавым гвоздем, подобранным здесь же. Были там их собственные укромные уголки, куда они любили забираться, и… И довольно об этом. Из подъезда показалась быстро идущая молодая женщина в светло-сером платье и голубой жакетке. В руке небольшой саквояж характерной формы. Юля фыркнула.

– Лягушонка с коробчонкой бежит, бежит…

– Анисимова, это не лягушонка, а наша участковая. И чего ты ее не любишь? Участковая!

Они вдруг осеклись и испуганно переглянулись, разом прекратив веселую пикировку.

– Бля, быстро палево со стола! Бокалы в кухню, в шкаф.

– Ложись, я сама! Рожу больную скрои. Ой, я в трусах же… Где платье? Мамочки…

– Рубашку снимай!

– А лифчик?

– Забей, не успеем. Вот твое платье, влазь. Руки подними. Оп!

– Полегче, изверг! Трёт же…

– Есть что тереть, хвала богам.

– Ха-ха-ха. Лапы! Уф… Ложись и харэ лыбиться. Лифчик под подушку сунь.

На несколько минут, потребовавшихся врачу, чтобы пересечь двор и подняться на третий этаж, воцарились суматоха и беготня. К моменту, когда раздался звонок, Риф лежал на диване с подобающим выражением лица, Юля, в школьном платье и с наскоро причесанными волосами, пошла открывать. Участковой предстала мирная картина заболевшего школьника и его скромной одноклассницы, пришедшей проведать друга после уроков.

– Здравствуйте, Ирина Семеновна.

– Ну, здравствуй, молодой человек.

Участковая положила саквояж на стол, со щелчком раскрыла его створки, извлекла фонендоскоп, тoнометр и разлинованную официального вида тетрадь. Вопросительно посмотрела на Юлю и слегка приподняла бровь.

– Хотите чаю? У нас как раз горячий, – Риф улыбнулся, постаравшись снять заминку и дать понять, что Юля имеет полное право здесь находиться.

Врач оценила ход и "у нас", улыбнулась в ответ и кивнула. Юля с готовностью отправилась на кухню, не преминув уже в дверях обернуться и показать ей в спину язык. Загремели чашки, Ирина Семеновна хмыкнула.

– Надеюсь, не расколотит ничего твоя хозяйка. Ну-с, а пока она там воюет, рассказывай.

Риф собрался с мыслями, чтобы изложить заранее подготовленную версию произошедшего. И ничего не произнес. Снова вспомнил все, рассказанное Юлей, совещание в учительской, непонятное отсутствие Дианы Дмитриевны, общее ожидание того, что он заляжет дома в подполье. Быстрые секунды раздумья. Врач заинтересованно посмотрела на него. Выглядит нормально, здоровый ухоженный юноша, немного бледный, но это явно конституция такая. Ишь, аристократ, и квартира соответствующая, и одет как бы и в простое домашнее, но… И красивая подружка рядом, как без этого. Опытный взгляд оценил отсутствие лифчика, а также краешек чего-то синего, предательски выглядывающий из-под небольшой диванной подушки. И девочка держится очень уверенно, словно дома, а не в гостях. Ладно, это не ее дело, пусть их родители ломают голову, если что. Что же он молчит, ведь хотел что-то сказать?

– Я слушаю, Александр, на что жалуешься?

За прошедшие секунды Риф принял решение. Внезапное, меняющее все планы. И – правильное. Ждете, что спрячусь? Залягу?

– Понимаете, наверное, просто переучился в конце года, Ирина Семеновна, ночами не спал, ну и пробило.

Врач неторопливо кивнула. Куда он клонит?

– Накануне был почти сутки на ногах, у нас годовая по математике, а с ней у меня не очень. Стараюсь, стараюсь…

Риф махнул рукой, показывая всю тщетность усилий.

– Так что случилось? – в тоне врача появилось нетерпение.

– Утром прямо возле дома почувствовал очень сильное головокружение, почти сознание потерял.

– Почти? Это как?

Тон участковой изменился, в нем появилась заинтересованность. Наконец-то пациент перестал лить воду и перешел к делу. Да, такое иногда бывает, загоняют себя и сваливаются. Но то студенты перед сессией в университете, она еще не забыла себя в такие моменты. Но чтобы в школе? Она раньше не слышала о таком. Интересно. Юноша продолжает.

– В глазах потемнело, звон в ушах, ноги подкосились. Хорошо, Юля как раз подошла и подхватить успела, усадила.

Послышался дребезжание фарфора, Юля поставила на столик у дивана небольшой лаковый поднос с чашкой, блюдцем и печеньем, вежливо пригласила.

– Вот, пожалуйста.

– Спасибо, девочка. Как тебя зовут, Юля?

– Да, мы с Риф… с Сашей учимся вместе.

– Риф? Как красиво… Это прозвище такое, от фамилии?

– Да, Ирина Семеновна, кто-то припечатал классе во втором – и прилепилось, – Саша заметил, что Юле не понравился такой интерес врача. И не понравился его ответ.

Рифом назвала его она. В шестом классе. И юноша заметил, как дрогнули ее руки, когда он стал рассказывать о произошедшем возле подъезда. Он ничего не помнил. Не знал. Он рассказывал о своей смерти, с ее слов. Дрогнувшие руки. Дребезжание фарфора.

Врач отпила чаю и улыбнулась.

– Очень символическое прозвище, Риф. О него можно разбиться. И так приятно выговаривается, весьма удачно получилось.

– Так вот, мы с Юлей посидели немного, она побежала, принесла воды, я немного оклемался и мы все-таки пошли в школу, – юноша поспешил вернуться к рассказу, увидев, что губы подруги скривились и глаза опасно сузились при последних словах врача.