Наталья Антарес - Душа и тело

–Эберт, Йенс не мог этого сделать! – убежденно воскликнула я,– он не способен на убийство!

–Беата, прошу тебя, не будь наивной дурой, -раздраженно бросил Эберт, – вчера я сам слышал, как Йенс угрожал Ханне.

–Полицией, а не убийством! – напомнила я, – это разные вещи.

–Беата, ну что за глупости ты несешь? – выразительно скривился мой муж, -Йенс уже давно деградировал до скотского состояния, у него от пьянства все мозги к черту атрофировались. Ты просто его давно не видела, вот и думаешь, что он нормальный, а я только вчера был в Хорнебурге. Поверь мне, от прежнего Йенса в этой злобной твари ничего не осталось, у меня уши завяли, когда он Ханну матом покрыл. А она ему помочь хотела, к себе домой везти собиралась…

–Я все равно не верю, что это Йенс, – с упрямством заклинившей пластинки повторила я, чувствуя, что вот-вот сорвусь на истерический крик.

–Ханна тоже не верила, – мрачно парировал Эберт, – и где она теперь? Поплатилась жизнью за своё же милосердие. Всё выходим, и прошу тебя, не надо при Мие демонстрировать свою жалость к убийце ее матери. Уважай хотя бы ее положение, ей вот-вот рожать.

–Йенс никого не убивал! – в очередной раз не сдержалась я, но нечто в стальном взгляде Эберта мигом вынудило меня прикусить язык. Возможно, мне показалось, но, похоже, мой муж уже занес руку, чтобы влепить мне пощечину и лишь в последний момент передумал применять ко мне физические меры воздействия.

–Эберт, Беата, как хорошо, что вы так быстро приехали! – одной рукой Миа терла опухшие от слез щелочки глаз, а другой придерживала огромный живот. Ее прямые, светлые волосы неряшливыми патлами свисали по плечам, а сама она безостановочно шмыгала покрасневшим носом и периодически сморкалась в бумажный платок.

–Миа, прими наши соболезнования, и, главное, держись! – Эберт осторожно приобнял девушку, и решительно не позволил ей вновь разразиться безудержными рыданиями, -Миа, хватит! Ханну уже не вернуть, но ты сама скоро станешь матерью, и должна беречь себя ради малышки. Ну всё, успокойся, и лучше присядь…. Беата, налей Мие воды!

–Спасибо! – Миа залпом осушила стакан и бессильно растеклась в кресле. Эберт присел на корточки, аккуратно взял девушку за руку и ненавязчиво спросил:

–Полиция уже была? Что они говорят?

–Да, – кивнула Миа,– полицейские только что уехали. Эберт, боже мой, как такое возможно? Он задушил маму и спокойно лег спать. Хайнц его даже разбудить не смог! Разве это человек? Это чудовище, которое надо пристрелить, как бешеную собаку! Знаете, что сказал мне офицер? Когда они растолкали Йенса, он даже не вспомнил, что убил мою маму, это как вообще может быть? Он валялся пьяный в ноль и ему было все равно, что в коридоре лежит мамино тело. Что это за зверство? Сколько раз я говорила маме, не трогай его, пусть сдохнет своей смертью, но у нее была такая добрая душа, что она до последнего продолжала заботиться о Йенсе, помогала ему, и что получила взамен? Я ненавижу его, я бы сама его убила, я…

–Миа, тихо, тебе нельзя так волноваться, – мягко прервал излияния девушки Эберт, – мы с Беатой разделяем твое горе, для каждого, кто был знаком с твоей мамой, ее смерть – это невосполнимая потеря. Это ужасная трагедия, Миа, но ты должна быть сильной, хорошо? Ханна была чудесной женщиной, мы очень ее любили, и скорбим вместе с тобой. Ты можешь во всем рассчитывать на нас, дорогая, не стесняйся просить о помощи, мы в любой момент придем к тебе на выручку.

–Спасибо, Эберт, – растроганно пробормотала Миа, – я не знаю, как мне жить дальше. Йенс разрушил всю нашу жизнь, он оставил детей без матери, внуков без бабушки…Я осталась одна в этом доме, мне так страшно… Лукас приедет только завтра, бабушка с дедушкой тоже доберутся лишь к вечеру… Мне так плохо здесь без мамы…

–Миа, Беата побудет рядом до приезда твоих родственников, – не считая нужным предварительно заручиться моим согласием, обнадежил глотающую слезы Мию Эберт, – к сожалению, у меня есть неотложные дела в Дортмунде, но я постараюсь надолго не задерживаться.

–О, Беата! – Миа заключила меня в объятия, и к своему стыду я кое-как пересилила желание отстраниться, – не бросай меня одну, пожалуйста!

–Конечно, я тебя не брошу! – клятвенно пообещала я в приливе бурных угрызений совести, – я буду с тобой столько, сколько потребуется. Ты, наверное, со вчерашнего дня ничего не ела, а это вредно для твоей малышки. Сейчас я заварю тебе чаю и приготовлю что-нибудь легкое, договорились?

–Беата, я не хочу есть, – начало было Миа, но Эберт на корню пресек ее слабые возражения.

–Дорогая, ты несешь ответственность за свою дочку, и Беата полностью права: мы никогда себе не простим, если еще и с тобой что-то случится. Поэтому попробуй немного поесть, Миа. Ну всё, меня ждут в Дортмунде, оставляю тебя на Беату. Если что, я на связи.

–Что бы я без вас делала? – из глаз Мии опять полились слезы, – еще вчера у нас было столько планов на будущее, а сегодня все вдруг покатилось под откос! Как только земля носит на себе таких нелюдей!

–Я понимаю, что это тебя навряд ли утешит, Миа, но я верю, что по закону Йенс понесет самое суровое наказание, а после смерти отправится прямиком в ад, – Эберт по-отечески поцеловал убитую горем девушку в лоб и жестом поманил меня за собой.

–Беата, я могу быть уверен, что ты не усугубишь состояние Мии, защищая убийцу? – не сулящим ничего хорошего тоном осведомился мой супруг в прихожей, с подозрительным прищуром вглядываясь в мое лицо, – картина преступления кристально ясна, ты же сама слышала, что рассказала Миа? В лучшем случае, Йенс действительно не ведал, что творил, хотя это и никоим образом не смягчает его вину, а в худшем, он осознанно расправился со своей женой, потому что мне прекрасно известно, как сильно он ее ненавидел. Что ты молчишь, Беата? Или до сих пор сомневаешься, что Ханну убил Йенс?

–Существует презумпция невиновности, Эберт! – сквозь зубы процедила я, и моя неуместно дерзкая реплика вызвала у Эберта новый всплеск гнева.

–Ты в своем уме, Беата? – поинтересовался мой муж, уже и не пытаясь совладать с эмоциями, – Йенса нашли рядом с телом Ханны, о чем здесь говорить? Не надо делать умный вид и рассуждать о том, о чем ты понятия не имеешь! Побойся Бога, вот что я тебе скажу!

Миа всё так же полулежала в кресле, ее глаза были закрыты, но короткие, белесые ресницы, слипшиеся от постоянного плача, то и дело вздрагивали. Я мимолетно прикоснулась к плечу девушки, та встрепенулась и осипшим голосом спросила:

–Эберт уехал?

–Да, но я с тобой, – вымученно улыбнулась я, – ты отдыхай, а я на кухню…

–Нет, Беата, умоляю, не оставляй меня одну, -пухлые, отечные пальцы Мии мертвой хваткой сомкнулись на моем запястье, – я пойду с тобой, посижу на кухне.