Наталья Антарес - Предначертание. Том I

–А мы разве против? – отозвалась мама, – я ему желаю всего наилучшего, но без Рины, правда, Витя?

–Нечего Рине в «Живых и мертвых» делать, – поддержал отец, – верно говорят, коготок увяз, всей птичке пропасть. Один раз дадим слабину, потом Рина ни столицы, ни института не увидит…

–Вы – родители, вам решать, – дипломатично заняла нейтральную позицию врач, – тем не менее постарайтесь быть с дочерью поласковее, угрозами вы ее только еще больше раззадорите, и она из духа противоречия начнет коленца выкидывать. Понемногу она сама поостынет, но лучше если это произойдет без излишнего давления.

–Сима, ты бы шла домой, время позднее, – закрыв за фельдшером дверь, мама вернулась в мою комнату, заботливо подоткнула мне одеяло и устало опустилась на стул. Веки у меня к этому времени отяжелели настолько, что я могла лишь слышать разрозненные отголоски, а спутанные мысли мешали мне адекватно оценивать происходящее, – Рина теперь до утра проспит, а тебя родители заждались. Дядя Витя тебя проводит…

–Да я и сама дойду, тут же близко, – проявила самостоятельность Симка, но мама приведенными аргументами совершенно не впечатлилась.

–Никаких сама, ночь на дворе, – безапелляционным тоном распорядилась она, – завтра Рина скорее всего в школу не пойдет, скажешь учителям, что она приболела, ладно?

– Хорошо, скажу, – пообещала Симка и шепотом спросила, – теть Люда, пожалуйста, не сдавайте меня родителям, а?

–Ишь ты, как захотела! – хмыкнула мама, – ну уж нет, если я промолчу, ты неровен час вместо Рины начнешь к Эйнару бегать и любовные записки передавать. Сима, ты на моих глазах росла, и ты мне как дочь, я за тебя не меньше, чем за Рину беспокоюсь, поэтому с мамой твоей я сегодня же созвонюсь и подробно опишу ей всю ситуацию, чтобы тоже меры принимала.

–Ну, теть Люда! -умоляюще заныла Симка, – я вам честное слово даю, что больше никого обманывать не буду!

–Свежо предание… – грустно усмехнулась мама, – даже не рассчитывай, что я тебе поверю. Один раз уже поверила, так мне это доверие боком вылезло. Иди, Сима, одевайся!

– Вы только Ринку сильно не ругайте, – на прощание попросила моя подруга, – думаете, легко, так просто взять и разлюбить?

– Да никто ее ругать не собирается, – вздохнула мама, -кто же знал, что всё так обернется? Скорее бы уже этот Эйнар в армию ушел, а то еще два месяца, как на иголках, жить… А ты, Сима, лучше бы тоже на Рину повлияла, чем выходки ее покрывать!

–Будто она меня слушать станет, когда у нее такая любовь, – скептически фыркнула Симка, – извините, теть Люда, но тут я пас. У меня до сих пор перед глазами стоит, как Эйнар ей предложение делал, разве можно такое забыть?

–А ты попробуй, – отрезала мама, – и чтобы с сегодняшнего дня я даже имени этого парня не слышала. Поиграли в «Ромео и Джульетту» и хватит, а вас с Риной я завтра на настоящие курсы английского запишу, чтобы на приключения не тянуло.

ГЛАВА XIII

Удушливая волна депрессии накатила на меня девятым валом, и последующие полторы недели я не ощущала в себе сил даже для того, чтобы элементарно подняться с постели. Целыми днями напролет я апатично созерцала потолок, практически не реагируя на активные старания родителей привести меня в чувство. Мама отобрала у меня мобильный телефон, и я полностью лишилась связи с Эйнаром, отныне не имея возможности написать ему короткое сообщение с клятвой в любви и верности. В моей опустошенной душе воцарился звенящий вакуум, интерес к событиям окружающего мира безнадежно угас, а витающая в воздухе аура мрачной безысходности лишь усугубляла мое состояние. Я почти ничего не ела и вскорости отощала до костей, а мое заметно осунувшееся лицо приобрело нездоровую бледность. С родителями я общалась преимущественно жестами, и сколько бы отец не пытался меня разговорить, я всякий раз молча отворачивалась к стенке и снова погружалась в мысли об Эйнаре. Вечером прибегала с работы мама, и вокруг меня начинались бесконечные «танцы с бубнами» – мне поочередно предлагались дефицитные в это время года фрукты, нежно любимые когда-то шоколадные десерты и прочие недешевые деликатесы, но я неизменно отталкивала мамину руку, а однажды и вовсе в ярости зашвырнула уставленный вкусностями разнос через всю комнату. Без Эйнара все казалось чужим и ненастоящим, я словно дрейфовала в безвоздушном пространстве, где меня со всех сторон обступала гнетущая непроницаемая тьма, таящая в себе жуткие порождения воспаленного рассудка. Абсолютное безразличие постепенно приобрело хронический характер: утром я вставала, на автопилоте шла в ванную, механически умывалась, чистила зубы и вновь ложилась в кровать. После обеда ко мне приходила Симка и взахлеб пересказывала школьные новости, но мой разум воспринимал поступающую информацию лишь в качестве череды бессвязных фрагментов, и я упорно не могла сосредоточиться на конкретных фактах. Просить подругу о помощи я больше не осмеливалась: Симке и так изрядно досталось за участие в наших недавних похождениях, да контролировали ее сейчас ненамного меньше моего. Я могла только догадываться, согласилась бы Симка вновь рискнуть ради нас с Эйнаром, но совесть не позволяла меня втягивать подругу в еще одну опасную историю. Телевизор и интернет меня также не спасали – я бессмысленным взглядом пялилась в экран, отрешенно щелкала мышкой, а перед глазами по-прежнему стоял образ преклонившего одно колено Эйнара, за отсутствием помолвочного кольца вручающего мне свое сердце.

Пусть и не сразу, но всё-таки меня отпустило. Минуло десять однообразных дней, и я медленно, но верно начала оживать. Я заставила себя возвратиться в реальность, дабы исполнить данное Эйнару обещание, но что-то во мне как будто надломилось – наверное, это и наступило то самое пресловутое взросление, о котором без устали твердили светила подростковой психологии. Розовые пони и радужные тона остались в прошлом, мой новый мир был насквозь пропитан вопиющей несправедливостью, социальным неравенством и жестоким насилием над личностью, в нем больше не было места иллюзиями и мечтам. С этого момента от меня требовались лишь несгибаемая твердость, хладнокровный цинизм и готовность мужественно противостоять внешним невзгодам. Я снова посещала школу, наверстывала пропущенный из-за «болезни» материал, зарабатывала хорошие оценки, но отношения в семье у меня так и не наладились. Друзей я одного за другим растеряла после того, как у меня радикально поменялся круг интересов, странички в соцсетях предпочла удалить, и кроме Симки мне было совершенно не с кем поговорить. С мамой мы по известным причинам с недавних пор находились по разные стороны баррикад, и, хотя я очень скучала по нашим прежним беседам на любые темы, первой идти на примирение все равно не собиралась. Отец отправился в новый рейс, и я впервые за всю жизнь нарушила традицию и не вышла проводить его в дальнюю дорогу. До глубины задетая моим поступком мама предсказуемо устроила мне выволочку, но я только вяло отмахнулась и поспешно скрылась за дверью своей комнаты. Я искренне полагала, что имею право поступать подобным образом: родители добились своего, и мы с Эйнаром не виделись уже вторую неделю, но ждать от меня горячих проявлений любви и заботы – это уже откровенный перебор. Холодная война стремительно набирала обороты, я хранила олимпийское спокойствие и с невозмутимым видом проходила мимо мамы, словно мы с ней не более, чем просто делили жилплощадь. Со стороны это выглядело чуть ли не плевком в душу, и на мамино лицо все чаще опускалась черная тень, но нанесенная мне рана была слишком свежа, чтобы задумываться о моральном аспекте своего вызывающего поведения.