Алер - Перевоплощение

«Любопытно, если они одноклассницы, пусть даже с сестрой, значит, та девушка из обеспеченной семьи, а это плохо вяжется с типичным образом проститутки и совсем не вяжется с тем, что Ксюха училась в обычной школе», – Сева чувствовал, что дело нечисто, но замял опасную тему, переведя разговор в нейтральное русло.

Далее ничего интересного, каждый вернулся к своему порогу, решая непростую задачу о совмещении несовместимого, задачу, которая ещё десять лет назад не считалась неразрешимой.

Юлия Максимовна проснулась рано (притом, что любила поспать подольше), желая опередить безжалостное солнце, и пока ещё воздух позволял собой дышать, то есть не обжигал лёгких, отправилась на пляж, а точнее, на берег великого океана.

Яна плохо переносила духоту, а дома топили по-честному, пришлось спешно вставать, чтобы распахнуть окно, во дворе продолжал лежать снег, для видимости суетился дворник (летом он ещё и садовник – экономно), до рассвета не меньше часа.

Вода тёплая и очень солёная, а все мысли остались на берегу, и все проблемы остались на берегу, вон они, лежат оранжевым свёртком, который позволено позабыть, но именно позабыть, а не выбросить, пребывая в сознании, жаль, что океан не Лета.

Душ смыл остатки несбывшихся снов и слёз, а в ногах тает мыльный прибой, чувства теперь под запретом и слова определят силу этого запрета, но иначе нельзя, иначе кто-нибудь погибнет, просто так, потому что свет окажется слишком ярким.

Есть не обязательно, и она не пошла на завтрак, а вернулась в бунгало, чтобы под монотонное жужжание кондиционера попробовать отыскать себя за тысячи километров и тысячи дней отсюда, куда её выбросил нескончаемый поток дел, не спасающий от тоски.

Всё такая же непринуждённая и доброжелательная, какой желают её видеть домашние, всего лишь зеркальные доспехи, хрупкие, как стекло, если по ним ударить, но никто этого не делал, весь большой дом восхищался юной хозяйкой, как и боялся её отца.

Иногда ей хотелось воспротивиться прошлому, наорав на собственные чувства и объявив воспоминания лживыми, она убеждала себя, что всегда, всегда любила лишь мужа, а живёт ради сына, но как сильно мешает та, забытая когда-то, тетрадь.

Время сборов закончилось, шофёр подготовил автомобиль, а девушка всё медлила, пытаясь вспомнить, куда положила свои записи, личные записи, уже в машине шофёр напомнил, что вчера забирал её от подруги… стекло лопнуло, теперь придётся без доспехов.

Тропический остров, отели и пляжи, лето зимой, лето летом, маленький домишко среди пальм и таких же домишек, никакой суеты, вот и время остановилось ради услады релаксирующих туристов, Юлия Максимовна спала.

Загородный дом нравился ей больше городской квартиры, а то, что далеко от искусов цивилизации, так домашней девочке это и ни к чему… было, до сих пор, а сейчас, на пути в Москву, Яна отчётливо поняла, что пора перебираться на квартиру.

Во сне её настигла работа, мечущиеся сотрудники по какому-то невиданному доселе каналу связи вторглись в её отпуск, умоляя спасти от судебного произвола, подключить адвокатов, связи мужа – необходимо помочь издательству сохранить респектабельность.

После занятий она сразу же поедет собираться, главное, не растеряться в мелочах, будет глупо остаться без какой-нибудь ерундовины, тогда уже не ерундовины, а вещи важной и полной достоинства, впрочем, никаких историй в духе Андерсена.

Понимая, что спит, такое иногда бывает, она всё-таки не желала просыпаться, но назойливое жужжание подчинённых заставило открыть глаза, почтальоном оказался комар (или как там его), прямо над ухом, вот вам и клубный отель с кучей звёзд.

А потом, потом она пригласит его, или сможет бывать с ним где угодно и до любого времени, или… или… – мечты набегали волнами, обдавая восторгом, но откатывались также неотвратимо, обнажая правду – Костя её не любит, все зря.

Смеясь над собственной мнительностью (кстати, оправданно), она достала таки мобильник и позвонила в офис – всё нормально, тогда она позвонила мужу – тоже хорошо, мобильник сына не отвечал (понятное дело), но беспокойство за него осталось.

Кирилл Мефодьевич крайне удивился отсутствию Кости, которому, по справедливому мнению преподавателя, полагалось два «автомата» (зачёт и экзамен – Алфавит вёл два предмета), но сюрприз не состоялся и добродушный толстяк расстроился. Здесь нет преувеличения, как и всякий подлинно одинокий человек, Алфавит жил внешним миром, в его случае – работой, общением с коллегами и студентами, а дома оставались лишь книги и телевизор, причём последние годы больше телевизора и меньше книг. Имея два высших образования (первое – экономическое), двухкомнатную квартиру на одного (законная однокомнатная плюс скорбный размен родительской, не в худшем из городов, на комнату в Москве, что и сложилось в хорошую двухкомнатную квартиру), достойную работу (пусть и не денежную, но с блёстками богемности), массу положительных черт и прочая, прочая, он без труда составил бы чьё-нибудь счастье, но… Алфавит – патологически скромен и боязлив в отношениях с противоположным полом, считая непреодолимым барьером свою чрезмерную полноту и неказистость, и чем выше представлялся этот барьер, тем толще и неказистее он становился в реальной жизни… никакой иронии. Уже в первом институте (школьные годы запылились) Алфавит с грустью констатировал обречённость на физическую ущербность, и что оставалось некрасивому толстому юноше (?) – только строить защиту, тут уж по всем правилам: сначала ров, потом прочее. На первых порах помогло, отражая личное отношение окружающих – поток насмешек и обид – но щит универсален, задерживая любые эмоции (не разделяя улыбок от ухмылок), он спровоцировал прогрессирующую слепоту, пришлось включиться в так называемую общественную жизнь, а потом, закон жанра, выбрать себе кумира (точнее – любимца, того, кому барьер не преграда) – одного или нескольких – кажется, круг замкнуться, но это не круг, чтобы вернуть утраченное, придётся идти назад. Алфавит оглядывался не раз и понимал – это ему не под силу. Оглядываясь, он с горечью отмечал, теперь отмечал (!), варварскую толстокожесть, когда не видел (за модным антуражем, который настораживал, а не привлекал, как предполагалось) взглядов, предназначенных только ему, взглядов от девушек, что доверчиво шли навстречу и срывались в невидимый ров, чьих костей там больше (?)… а он всё копал и копал, а они всё падали и падали (ничего не напоминает?).

Яна слушала без интереса, отсутствие Кости окончательно настроило её на меланхолию, лишив очевидного шанса взбодриться, подумать о чём-нибудь интересном – забытая тетрадь или вчерашний вечер, с намёком (только намёком) на возможное продолжение, в качестве отвлекающего манёвра сгодилась бы некая темка о генезисе цивилизаций, подсмотренная в «подвале» одного из кричаще-научных изданий. Костя вёлся на подобные приёмы, главное, заинтересовать, а потом назначить время продолжения дискуссии, чем ближе к ночи, тем лучше…