Алер - Перевоплощение

Во время одной из пауз, дискуссионного характера, Яна подумала о возможном взаимопроникновении цивилизаций (с чего бы это?), разве не забавно поместить представителя второй цивилизации в первую или наоборот (?), а если эта забава реальна (?), но Яну отвлекли быстрым окончанием спора и просьбой продолжить изложение. Возникшая идея так и осталась не до конца сформулированной, а потому и не озвученной.

Всякий дар имеет обратный потенциал, и чем величественнее дар, тем существеннее потеря (Костя возразил, гипотетически, что сей обратный потенциал нивелируется кармической составляющей, впрочем, как и усугубляется, на что сам же нашёл ответ – в первой цивилизации отклонений кармы не возникало, это невозможно по сути самой цивилизации). В общем, обратный потенциал сработал, похоронив первую цивилизацию. И вторая цивилизация загнала себя в тупик, что требовать от злобствующих племён (живущих как один организм), стремящихся доминировать на посильной себе территории. Интеллект оказался не востребован, развитие продолжало идти по животному пути, чёткому, ясному, пусть и ведущему в никуда, ничего себе – венец творения. Требовалось вмешательство, и оно состоялось. Новый дар ослепил великолепием. Наделение человека, вкусившего от древа познания, индивидуальностью потребовало от него же нечеловеческого напряжения сил, чтобы избежать рабства, провозглашённого собственным эго. Человечество защищается, воздвигая нравственные редуты и религиозные бастионы, но, подрывая их изнутри и не принимая иных объяснений, продолжает нестись к той черте, за которой необратимость и новый тупик для цивилизации. Оставаясь оптимистами, предположим, что четвёртая попытка не окажется похожей на первую и мы, люди, преодолеем свою гордыню, ведь выходов, как обычно, всего два…

Позже, после занятий, Яна убедила себя, что скатывание в первую цивилизацию – это не обязательно обрастание шерстью, потеря языка, интеллекта и всяких приятных технологических достижений, для современной девушки это нестерпимо и омерзительно, есть другой способ – потеря чувственных ориентиров, ценности жизни и измерение всякого действия номинальной полезностью для общества, а жертвы – разумеющийся фактор, поправка на ошибку (это называется принципом меньшего зла). Так ей показалось симпатичней – юношеский максимализм временами чудовищен.

Говоря о переходе от второй цивилизации к третьей, в физическом смысле, в части изменения условий, наиболее интересна тема всемирного потопа (отстоящая от изгнания из Эдема более чем на тысячу лет, в ветхозаветном исчислении) – слишком уж радикальная мера только для вразумления зарвавшихся чад. Временной парадокс преодолим, это как каприз ребёнка или шутка седых летописцев, коих не так уж и мало на пронумерованных полочках истории. Истинная причина ныне неведома, но извинением (и одновременно намёком) послужило описание повторного основания той же цивилизации, теперь уже Ноем и его семьёй, в общем, отсчёт следует вести от потопа. Это уже не Яна, это как бы Костя.

Помаявшись ещё какое-то время, она распрощалась с утренней вялостью, мягкостью, податливостью, влажностью – кое-что относится и к постели, на которой встречаешь утро, – и что хорошего в затягивании маяты, уж лучше шагнуть под лучи вертикально нависшего солнца, явно недружелюбного и чужого, норовящего исцарапать, обжечь или даже испарить неуместную в этих широтах светлокожую даму. Дамой – серьёзной и неприступной – её начинали считать, попадая под пронзительный изучающий взгляд чуть усталых глаз, в этот момент выдающих её подлинный возраст, так же, как и губы, становящиеся вдруг тоньше и напряжённее, превращая все изгибы в прямую линию, нет, она точно не по силам ленивым островным плейбоям (это её мнение). Иногда выходило забавно, а всё оттого, что со спины она выглядела очень молодо, ей давали не больше двадцати пяти лет, впрочем, минимальный порог определялся опытом и желанием смотрящего, так вот, вчера вечером её окликнул совсем юный претендент (возникало сомнение в его совершеннолетии), а она рассмеялась, ничуть не скрывая комичности ситуации, но она себя недооценила, потому что он не смеялся в ответ, а после того как она перестала видеть его лицо, заплакал… бедняга.

Когда плачут вслед – это плохо, когда порываются что-то сказать, но не говорят, а только плачут – это плохо вдвойне, впрочем, хуже, когда проклинают, слёзы оставляют некоторый шанс не допустить отторжения, изгнания из мира, подобно уничтожению злокачественной клетки. Юлия Максимовна тонула, делая это необычайно плавно и изящно, словно осенний листок, оторвавшийся от ветки, неторопливо раскачиваясь, скользит к подножию своей недолгой жизни. Ей представлялось, что она спит, странное дело – только что плыла, а теперь спит, причём опять-таки видит вчерашнего мальчика, только теперь это не какой-то мальчик – это её сын, вне всяких сомнений, разве что моложе своего нынешнего возраста года на два-три. К чему это? Как и вчера, она проходит мимо, будто не имея ни малейшего желания общаться, как и вчера, он плачет, но теперь она видит эти слёзы, видит каким-то невозможным всеобъёмным зрением… она открывает глаза, а вокруг лишь вода, одна вода, очень солёная и противная. Делая судорожные движения всем телом, она стремится к поверхности, и тут её подхватывают чьи-то сильные руки и бережно переносят в невесть откуда взявшуюся лодку. Уф-ф!

Она привлекла его внимание, как только вышла из-под пальм на песок, Серж сидел в катере (обычном катере из числа тех, что используются для морской рыбалки – с креплением для удочки и креслом в кормовой части), но сегодня он не рыбачил, пребывая в одиночестве и разглядывая в бинокль женщин, пришедших на пляж. Серж скучал, неделю назад он расстался с очередной симпатией, наверно, зря, она не хуже остальных, это осознаётся позже, когда не находишь радости ни от рыбалки, ни от проституток, ни даже от денег, а потому он сел на катер и подошёл к пляжу со стороны океана, но не слишком близко, так, чтобы солнце светило в спину, не позволяя обнаружить (или позволяя размыть очертания) довольно приметного катера. Он смотрел, ожидая знакомого ощущения шевельнувшейся страсти, сначала исподволь, словно с неудовольствием, а потом более жгуче и требовательно…

Спасение получилось на редкость удачным, она почти не наглоталась воды и сразу пришла в сознание, вот только спасителя разглядеть никак не могла, так как тот усиленно обмахивал ей лицо каким-то русским журналом, мешая сосредоточиться на образе самого себя. Впрочем, сильное литое тело спрятать невозможно, возраст (?) – немного постарше, чем она, а лицо – она жестом руки прекратила искусственный ветер – что ж, лицо как лицо, в конце концов, это лицо спасшего её человека, и она ему как минимум благодарна.