Андрей Глазков - Тень

Михалыч двигался в мою сторону. Никаких шансов отказаться от встречи. Никаких сомнений в плохом финале. Попытки отвлечься на битвы со случайными людьми в неслучайных местах давали лишь временное облегчение – на время непосредственного взаимодействия. Неотвратимость Михалыча. Молодой человек с гнусавым голосом же захотел заметить:

– Вообще, хотел заметить, что вещества, употребляемые индивидами для расслабления, более чем точно фиксируются через эмоциональное выражение – нет нужды в громоздких тестах продукта жизнедеятельности человека, выделяемого его почками в результате фильтрации крови, реабсорбции и секреции…

Курительное устройство очень удачно вылетело в снова открывшуюся входную дверь в кафе, пролетев перед этом через весь зал, никого не задев. Не было пролито ни капли курительной жидкости – несколько брызг, оставивших следы на потолке, стенах и щеках соседей молодого человека по столику, были от вылетевших вслед за устройством зубов – кровь, слюна – ничего особенного – сейчас уже всё отстирывается. Я смотрел на свой кулак, отработавший ситуацию, но он был уже разбит до этого удара об лицо и зубы вялого продавца. Вялый продавец поднялся и что-то мычал рваными губами в ответ на запрос очередного клиента. Кулак был в плохом виде – столкновение с курительным устройством его добило. Мне не стало легче. Да и молодому человеку с гнусавым голосом тоже. Тот лежал на полу, выхаркивая что-то красно-жёлтое из разрушенного рта.

Я вдруг спиной ощутил близкое присутствие Михалыча. Он стоял совсем рядом, смотрел на происходящее между мной и молодым человеком с гнусавым голосом и ухмылялся. Ничего особенного для него в этом всем не было. Обычная рутинная возня за лидерство среди тестостероновых особей. Михалыч подошёл еще ближе. Встал рядом со мной. Достал ствол и ткнул им мне в спину.

– Ну что… Таки здравствуй, Кот. Закончил ты с ними?

Молодой человек с гнусавым голосом попробовал было поспорить с Михалычем за право на общение со мной, но Михалыч не оставил ему ни одного шанса.

– С тобой закончили, понял?

Столик рядом с кассой весьма кстати освободился. Лежащий подле стола сильно не беспокоил. Кровь и прочее из разбитого рта? С кем не бывает? Сели. Глаза в глаза. Можно было ещё взяться за руки, но ни я, ни Михалыч не были готовы к такой близости. По этой же причине вариант потереться под столом ногами также отпадал. Михалыч хмыкнул, хрюкнул, щёлкнул челюстью, достал умнозвук, что-то там проверил, что-то понажимал, что-то проверил снова.

– А ты вот, Кот, когда-либо запрашивал в поисковике значение слова «любовь»? – вдруг оторвался от экрана умнозвука Михалыч.

Молодой человек с гнусавым голосом попытался встать. Не вышло. Повернулся к нам лицом. Посмотрел на Михалыча. На меня. На умнозвук.

– Поисковик разве может на такой запрос ответить? – вдруг сплюнул кровью вопрос Молодой человек. – Это же любовь! Это же эмоция и состояние живого организма. А поисковик – цифры. Бездушные и безликие. Цифры. А эмоции… Чувства… Состояния… Они же не передаются цифровым путем – это исключительно аналоговые субстанции. Исключительно привилегия живых организмов.

Михалыч и я переглянулись.

Молча встали.

В порыве абсолютного единства мы уничтожали Молодого человека, сражая носками наших ботинок его молодость, вытирая подошвы об его человечность, ибо нефиг. Сказано же было, что с ним закончено… Ну как можно не понимать столь простые истины и заявлять право на понимание более сложных по типу любви?

Кто-то из посетителей выбежал на улицу и громко закричал там:

– Помогите – либералов бьют!

Тут же ниоткуда нарисовалась группа в чёрном с вязаными из кожи крестами. Они ворвались в кафе, раскидав по стенам жадные взгляды голодных охотников. Взгляды тут же были собраны обратно для анализа захваченной информации. Информация сообщала статус стен – белые когда-то, местами исписанные синим от шариковой ручки, местами чёрным от маркера, местами серым от подошв чьих-то ботинок, местами редкими, странными и почти что даже неестественными белыми от рук рабочих, когда-то работавших над этим местом. Кто-то понял, что атмосфера неполная и решил добавить немного фоновой музыки для свежести и ясности. Jelf The Elf.

– Где? – разорвал лёгкую и свободную атмосферу кафе один из полупогонных жутким хриплым воплем. – Кто просил помощи?

Молодой человек поднял трясущуюся руку.

Полупогонные кинулись к нему. Оттеснили Михалыча и меня от Молодого обратно к нашему столику.

– Не сметь! – рявкнул нашим ботинкам один из полупогонных. – Сидеть!

Ботинки заскулили и забились под столик. Столь позорное поведение ботинок будет позже наказано – поклялся я в тот момент. Jelf The Elf пищал и свистел свою песенку. Молодой человек свистел дыханием через разбитый нос.

Полупогонные подняли Молодого человека и повели на улицу. Он был в плохом состоянии, и потому всё это происходило словно в замедленной съёмке – ровно так, чтобы Молодой человек успевал реагировать.

Jelf The Elf игриво рассказывал нам, кто он по жизни.

Вывели Молодого человека на улицу. Бросили на асфальт. В порыве абсолютного единства погонные уничтожали Молодого человека, сражая носками своих ботинок его молодость, вытирая подошвы об его человечность, ибо… Кто-то из посетителей стоял в дверях кафе, смотрел на происходящее и пищал:

– Ибо никто не может лишать государство в лице погонных или полупогонных монополии на агрессию. Никто! – переходил с писка на возмущённый визг в конце фразы Кто-то из посетителей.

Михалыч и я уже давно выпили свой кофе и просто сидели за столом. Мы полностью растеряли то восхитительное чувство человеческого единства, к которому… так стремятся любовники в пыле своих объятий и которое… чаще всего ощущается у людей не во время секса, а в момент совместного избиения случайного человека… Мы вернулись мысленно и эмоционально к тому, откуда мы начали. К поисковику.

– Тупит, – пожаловался на свой умнозвук Михалыч.

– Не тупи! – послышалось с улицы – там один из старших полупогонных воспитывал новичка в команде. – Бей! Бей, я сказал.

И новичок бил. В конце концов найти либерала в более-менее приличном виде уже тогда было практически невозможно. Сейчас, я думаю, их вообще нет. Что? Ты не в курсе, кто это такие? Ох, бро…

Ну, либералы – они типа за свободу. Свободу выбора в основном. Ну да – выбор употреблять или нет являлся для них главным моментом. Нет – они все употребляли, как все. Просто они хотели думать, что делают это не потому, что такая политика государства, а потому, что они так решили. Сами. Какая разница? Не знаю.

Они ещё требовали свободы выборов. Нет, это не когда ты голосуешь. Это когда у тебя есть несколько опций, что употребить, когда ты можешь выбирать не из одного, а из нескольких веществ. А по голосованию… ну это никому не было интересно – все всегда голосовали за Президента.