Андрей Глазков - Тень

– Приведите пример поражения.

– Диета из шишек.

– Когда вы впервые почувствовали себя свободным?

– Когда умерли мои родители.

– Поясните?

– Ты окончательно взрослеешь только со смертью старших, ибо теперь старший – ты.

– То есть вы хотите сказать, что мы настолько предетерминированы нашими родителями, что остаемся в привитых с детства ролях даже после достижения условной зрелости?

– Разве это не так?

Ыбырай не выглядел растерянным. Но Тёплое, почти родное лицо, торчащее из-под форменной шапки с серебристым козырьком (полное имя напарника Ыбырая), метнул носок ботинка в его сторону, попав чётко в район копчика. Тёплое, почти родное лицо, торчащее из-под форменной шапки с серебристым козырьком, сразу после броска вернулся на свой пост, обозначенный двумя нарисованными белой краской следами сапог на полу. Поставил подошвы чёрных лакированных кроссовок на следы. Вытянулся. Замер. Stand-by. Ыбырай дёрнулся несколько раз, явно перезагружаясь, затем пискнул звуком загрузки операционной системы и продолжил. Невозмутимо, словно ничего и не произошло.

– Девушка. Красивая. Идёт себе по улице, никого не трогает. Мысли, идеи, мечты, страхи, драмы. Проживёт свою жизнь. Родит кого. Заведёт животное. Будет навещать маму. Ты готов ворваться в её жизнь? Оставить след там? Может, небольшой, а может, и целую борозду… Гигантский шрам на поверхности.

– Вы приводите пример оставления борозды в рамках простого знакомства или законного брака?

– Давайте попробуем опцию сочетания законными узами в установленном порядке.

Я кивнул. Этот опыт был мне понятен.

– Главное, найти не женщину, которую будешь любить, а женщину, которую тебе будет нравиться ненавидеть.

Ыбырай замолк на секунду, но быстро продолжил. Новой перезагрузки не потребовалось. Вежливый ветер и вечернее солнце тем временем ушли прочь – Тёплое лицо продолжало молчать. В воздухе повисли сумерки неудовлетворенности результатом.

– Почему вы считаете себя достойным поиска?

– Потому что поиск отдельно от меня не существует. Как нет чтения без читателя.

Ыбырай удовлетворенно кивнул. Я так и не понял, как именно составлялся опросник, как присваивались баллы за правильные ответы – и присваивались ли вообще. Может, им тут просто было скучно или просто у них было, и им было скучно. Я встал с табурета и двинулся к проходу на другую сторону.

– Куда пошли? Вам еще анализы сдавать.

–

кроваво-красные камни на перекрестке миров… люди в рваных одеждах, поющие саги справедливым Богам. Декламация забытых сутр… серые облака над невыразимо громадными горами, провалившимися в тухлые подземелья Матери Драконов… поющие погонщики слонов – местная достопримечательность, фишка для туристов, все давно разъезжают на рикшах, зачем нужен слон с человеком, если можно оседлать только человека… экономно и быстро…горы доминируют над нами – всё, что им надо делать для этого, это быть горами. Невыразимо громадными.

наша Тойота могла быть четвёртой, но мы пошли пешком. Мы могли медленно двигаться в составе туристического каравана по каменистой дороге, что уводила в даль туманов и святых пещер… мы быстро устали и взяли двух подержанных осликов у прихожан заброшенной церкви. Спутник сказал, что такой путь наиболее удобный и скорый. Кроме того, безопасность организованных туристов гарантировалась правительствами стран – Непала, Индии, Китая. Если бы мы шли по их территории – всё было бы хорошо, но мы были где-то в степях между неизвестными никому, даже местным жителям, государств. Не было даже уверенности в их существовании.

я много фотографировал себе в память – величие долин, гор, водопадов и прочих штук, стабильно приносящих доход бюджетам, простота духовных центров, смирение типов, населяющих поселки, утопающие в нищете, рваные лохмотья из посылок красного креста. Люди тут моются раз в неделю, по четвергам, ибо в четверг души смытых бактерий перерождаются в чистой земле будды Амитабхи…

Косой взгляд немытых утренних глаз, проникновенный вопрос – кто ты? – заданный без слов, без эмоций, без интереса, отстранённо, безучастно.

тысячи туристов по их земле, мимо домов, мы фотографируем, снимаем видео, восхищаемся, удивляемся, нас что-то шокирует, а они… просто живут тут, десятилетиями, веками, и им пох… как тут и что – привезли еды и одежды – хорошо, нет – тоже неплохо… пора убирать рис… рис заливают водой, ибо ему практически не нужен кислород, а сорняки и трава не растут тогда на полях… банально и грустно…

нам что-то рассказывали про храмы, про тех, кто их строил, кто жил в них, достигал чего-то… я спрашивал Спутника – может, тут мы найдём ответ, но он мотал головой, его тянуло в центральные области, в самую суть…

постоянно пахло сандалом, его жгли везде, я начинал подозревать, что он просто природный антисептик, не больше.

в одном храме ко мне подошел оранжевый человек и что-то долго втолковывал на своем языке. Спутник заявил, что человек этот – известный лама, что он знает о цели моего путешествия и что я обязательно найду что ищу. «Конечно, найду, – подумал я, – что этот провонявший перегаром и дешёвым табаком деятель мог ещё мне сказать?» Да и я не особо верил Спутнику. Кто он такой, вообще? Почему он со мной? На кого он работает? Почему я его слушаю? Зачем я отмахиваюсь от этих вопросов?

Утро начиналось рано – кто-то из проводников видимо считал, что таким образом наше путешествие станет еще более духовным. Отчасти это было верное решение – я никогда не видел таких восходов.

Сначала солнце встает далеко-далеко из-за земли, большое, розовое, проникая в мороз предрассветных сумерек. Солнце озаряет мир внизу, согревает отдалённые равнины, но затем, когда все уже расслабились и начали приходить в себя от невыносимого восторга, вдруг оказывалось, что нас ждет ещё один восход – восход из-за облаков. Они окрашиваются нежно-лиловым, потом новый розовый цвет, ещё один, более насыщенный и яркий, и вот… Солнце разрывает пространство отчаянным жёлто-белым светом, облака меняют очертания и объём, становятся чем-то иным, почти живым… И тогда постепенно снисходит тепло в предместья гор, и можно выползти из спального мешка, ворваться в ледяную свежесть близкого ручья, а где-то там, внизу, над лесами парят силуэтами птицы, такие красивые в своей недоступности, романтичности, странности… Словно кто-то снимает клип на очередной трек очередного проекта, призванного заработать на желании найти.

И в изменённом сознании, пронизанном культурой музыкальных каналов, действительно играет музыка.

– Возьмите с собой нашего чая. Он пригодится в пути. Он показывает путь.

После короткого завтрака мы смотрели, как другие, являвшиеся настоящими туристами, грузились в джипы и продолжали свой путь. Затем выходили на улицу, чихали, сморкались, шли. Извинялись перед душами вычихнутых бактерий. Собирали вычихнутое обратно, чтобы вычихнуть снова в четверг, когда можно будет вычихнуть свободно и легко. Без последствий. Снова извинялись. Просто так. Ибо было.