Геннадий Бурлаков - Баронесса Z. Цикл «Отшельники». Том 2

– Не хочешь по-хорошему, сука? Значит будет по-плохому, – и махнул рукой своим людям. Те рванулись вперёд. К сцене.

Но не тут-то было. Толпа стояла плотной стеной, и попасть в сторону сцены было слишком много желающих. Потому протиснуться сквозь толпу было возможно, только совершив что-то героическое или сценически невероятное. Но ничего героического или экстравагантного охрана не придумала, а вынула резиновые дубинки. Вот этого делать было не надо! Как только первые дубинки опустились на головы и плечи зрителей, мужиков в форме просто смяли и начали затаптывать в буквальном смысле этого слова. Дотянулись и до тех, кто стоял ближе к дверям, опознавая их по форме. Один из них вытащил пистолет и попытался выстрелить в воздух, но его сразу дёрнуло, наверно, с десяток рук и кинуло под ноги «танцующим». Пистолет, кувыркаясь, полетел в сторону и исчез в толпе.

Нувориш попытался дотянуться да Джули, но не смог.

– Проблемы? – спросил оказавшийся рядом с Джулей распорядитель, указывая в зал глазами.

– Есть запасной выход? – Джули понимала, что если и есть шанс отсюда вырваться сегодня целой, то это только с его помощью.

– За сценой есть маленькая чёрная дверца, она выведет… – он не успел договорить, когда Джули уже рванулась по сцене, имитируя новый этап танца. Какая разница, куда он выведет? Главное, что он выведет отсюда. Она выскочила из ярко освещённой области, тем самым скрывшись от зрителей, подхватила футляр и побежала за сцену. Там разберёмся…

На ходу пряча в футляр скрипку, она рванула на себя небольшую узкую дверцу, протиснулась в неё и быстро пошла по узкому техническому коридору. Бежать по нему было просто невозможно, – из-за его узости и низкого потолка. Света хватало, чтобы не беречь голову руками и вовремя нагибаться перед препятствиями и протянутыми везде в разном направлении трубами и проводами.

Выйдя на улицу, она оглянулась по сторонам. Перед ней стоял какой-то микроавтобус с раскрытой широкой дверцей в большой пассажирский салон. В салоне сбоку стояло несколько небольших коробок. Улица – скорее переулок – была освещена совсем плохо, но слева был виден хорошо освещённый проспект. Вдруг Джули услышала за спиной со стороны двери, откуда она вышла только что, какой-то шум, резко повернулась в его сторону и не удержалась на ногах. Удар по голове она уже не почувствовала, – или не запомнила? Не услышала, как кто-то втащил её в салон микроавтобуса и уложил на пустое сиденье, забросил на другое свободное сиденье футляр со скрипкой и захлопнул дверцу.

Уже теряя сознание, девушка успела подумать: «Не успела. Жаль…»

(см. романы «Отряд» и «Гвардия Принцессы». Примечание автора)

У меня есть все стадии развития соединения. Что называется, на любой вкус и цвет. Только выбирайте и получайте.

Гранула конечного продукта практически равна весу и размерам макового зерна. А в 1 грамме мака содержится до 10000 семян, и по форме – гранулы один в один, только форма немного другая. Т.е. в грамме вещества содержится до десяти тысяч доз! Это от десяти до двадцати лет ежедневного приёма. ТОЛЬКО В 1 ГРАММЕ!!! С вариациями суточной дозы. А в ста граммах препарата?

Опыт приём наркотиков у меня не большой, – можно сказать, студенческий. В молодёжном общежитии, когда ни денег, ни еды, ни условий проживания нет и не предвидится, я с тайной благодарностью и недовольным внешним видом иногда принимала оплату за свою помощь разной фармакологической дрянью. Это были и седативные препараты, и лёгкие наркотики, и сильные обезболивающие. Реализовывала втайне.

Тогда-то и возник соблазн всё это попробовать. Ну, правда, если мне предстоит в будущем работать с таким контингентом, основной интерес в жизни которых представляют исключительно алкоголь и наркотики, то для понимания этих индивидуумов мне желательно понимать, что они в них находят. А небольшая, тем более разовая, доза этой дряни не повредит молодому организму.

Сначала пошли в ход лёгкие успокаивающие. Смешно вспомнить, – адонис-бром. Мне его назначила врач студенческой поликлиники, к которой я обратилась лечить истерику после трудного экзамена. Потом, проведав о моей проблеме с нервами, мой одногруппник из совершенно добрых побуждений принёс мне достаточно лёгкий транквилизатор, который он взял у матери из аптечки.

Дальше – больше. Сказать, что приём этих веществ меня как-то напугал, – да нет же, они не выглядели разрушителями ни органов, ни психики и сознания. Вот тогда я и решила попробовать на себе настоящие наркотики. Пошла в ход травка, галлюциногены, сильные транквилизаторы, морфиновая группа обезболивающих… Не знаю, как я до героина и LSD не добралась… А ведь были и такие предложения!…

Так что, принимать что-то внутрь я совсем не боялась к концу института: если делать в меру и под контролем нормально работающей головы, то это не только вредно, но и немного полезно, – решила я для себя.

– – – – – – – – – – -

Впервые я попробовала Z даже не из любопытства. Когда мои первые изобретатели впервые принесли и оставили на моем столе этот препарат, то он был в ещё только жидком состоянии, и одна ампула разбилась и порезала мне руку. В рану попало немного активного вещества.

Я сидела в кресле в кабинете, – и по телу разливалось неописуемое состояние блаженства.

Я понимаю, как врач, что такую реакцию подготовили мои прошлые «изыскания», прошлый опыт приёма разных наркотиков. Если бы не этот факт в моей ранней биографии, возможно, что я бы или не почувствовала этой дозы, или лежала бы пластом с рвотой и поносом.

Проходило время, но из памяти не проходило это ощущение блаженства. Я пряталась от этого соблазна сознательно, но в какой-то момент Олег чуть ли не насильно затащил меня в капсулу и отправил в «Тоннели». Он-то видел гладкие стены, облицованные плиткой. А у меня эти коридоры светились внутренним светом, вспыхивали по всей длине яркими бликами, сияли радужными огнями, плясали перед лицом диким разноцветным калейдоскопом, путали мысли сиянием блаженства, бодрили изнутри звуками танцевального ритма. И это всё «в одной» мне!

Он рассказывал мне о своём, а я слушала, понимала его, – но внимание рассеивалось моими внутренними ощущениями. Он спрашивал, настаивал, – а я соглашалась. Я просила его дать мне время прийти в себя, – но он не понял и продолжал что-то настаивать. Мне хотелось в тот момент только одного: чтобы он замолчал, перестал «нести пургу», прижал меня к себе и застыл, как изваяние, замер на неопределённое время.

Я окончательно пришла в себя уже в постели дома под утро. После этого последнего приёма я так и не смогла ни успокоиться, ни заснуть, – так и пролежала сначала в капсуле, потом на заднем сиденье машины, а после дома в постели. Но без сна.