Л. Андрияшев - Возвращение

– Вот и славненько. Через сутки будем в столице. Там должно быть как минимум теплее.

– Почему ты всегда говоришь «столица», а не «дом»? – недовольно спросил мой товарищ. – Тем более, лично у меня их вообще два, в одном из которых я сейчас нахожусь.

– Ты же знаешь, что мы с тобой в принципе не имеем дома… Я подсчитал, что там мы проводим только тридцать восемь процентов нашей жизни, все остальное – в экспедициях и разъездах. Так что скорее наш дом – это вся планета. Многие бы позавидовали, можешь считать себя гражданином мира.

– Быстро ты все подсчитываешь. Ладно, ты прав, – наконец-то закончив свой ритуал морозной медитации и направившись в теплый деревянный дом, произнес наш герой, – надо собираться, через несколько часов улетаем, а надо еще билеты купить. Благо сейчас дирижаблями мало кто пользуется, с местами проблем никогда нет. Так их скоро и вовсе отменят. Все перейдут на самолеты, и тогда таким ретроградам, как мы с тобой, придется смириться с прогрессом.

Вернувшись в дом и отогревшись кружкой горячего чая, привезенного им же из Индии, он попросил родителей отвезти его за билетом. Ведь из этой глуши, в которой даже не было столь привычного всем телефонного аппарата, иначе было просто не выбраться. Должно быть, уединение являлось их семейной чертой, ведь помимо друг друга им практически никто был не нужен. Потому и место для жилья они выбрали столь отдаленное. Хотя если бы не мой друг, вряд ли кто-нибудь разрешил им строительство в заповедной зоне. Это был его подарок для самых близких людей: жить вдали от цивилизации, но при этом используя все ее блага.

Быстро собравшись, вся семья двинулась в путь. Через пятнадцать минут, пролетевших за ностальгическими воспоминаниями родных, мы уже были в центре маленького сибирского городка, на месте которого еще сорок лет назад возвышались могучие деревья. Мой друг вышел из машины, направившись в сторону кассы, а я предпочел подождать его внутри автомобиля.

– С каждым приездом он становится все мрачнее, – начал его отец, сидевший за рулем, – Все никак себя в этой жизни найти не может, хоть и достиг такого, о чем другие даже не мечтают. Но это – не для него. Он свое время опередил лет на сто, сейчас его просто никто не понимает. Даже не знаю, как ему помочь…

– Единственное, чем мы ему можем помочь, это поддержка, – отвечала мама, для которой он до сих пор был маленьким сыном, нуждавшимся в заботе. – Он умный мальчик, сам себя найдет, а Бог ему в этом поможет. Ты мне не верил, когда я говорила про необычные способности, но теперь и без меня все видишь. А такой талант дарован не каждому. У него есть Хранитель, и даже не один. Поэтому судьба его приведет к тому, чего он заслуживает, нужно лишь еще немного времени. Все, что было с ним до этого момента, всего-навсего прелюдия, простое накопление опыта.

Слушая их диалог, я почувствовал себя очень неловко. Сказанное ими было слишком личным делом, и обсуждать такое могли только они вдвоем. Мгновение спустя я уже оказался позади него в очереди за билетом.

– Что, не можешь без меня? – улыбнувшись, прошептал он. – Твой взгляд я сразу чувствую, даже если ты пытаешься остаться незамеченным.

– Конечно, могу. Просто решил, что ты без меня не справишься, – с такой же хитрой улыбкой сказал я, выходя из-за его спины и становясь рядом. – Знаешь, скорее бы тот проект, по запуску единой сети базы данных, прошел все испытания. На него сейчас большие надежды возлагают. Я слышал, что в скором будущем они планируют провести ее в каждую библиотеку. И все знания, которые у нас есть, будут находиться в маленьких коробочках, которые сейчас используют лишь для того, чтобы серьезные вычисления проводить. И, кстати говоря, билеты на любой вид транспорта, а также на любое театральное представление, тоже можно будет купить через эту же сеть. Если это правда, то мы выбрали не совсем правильную науку для изучения. Таким образом вся слава этим ребятам достанется, а мы будем продолжать гоняться за призраками. Как думаешь, не врут?

– Конечно, нет. Ты же помнишь, как наш большой заокеанский друг рассказывал про такой же проект, который и у них запускать собирались. Некоторые идеи приходят в гениальные головы одновременно по всей планете. И коробочки эти будут не в библиотеках, а в каждом доме. Да что я тебе это говорю? Ты же и так все не хуже меня знаешь, решил просто разговор поддержать? – при этих словах он посмотрел на меня, и в этом взгляде, как и много лет назад, проскочил какой-то огонек. Это был хороший знак. – Только мы не за призраками гоняемся, если ты забыл. Мы начали все это, чтобы в твоей природе разобраться. А потом просто оба увлеклись и в познание неведомого втянулись, ну и параллельно я в себе кое-что интересное открыл.

Видимо, последняя фраза, вызванная приступом острой ностальгии, была сказана громче обычного, потому что девушка, стоявшая перед нами, оглянулась и как-то странно посмотрела на него. Но мой товарищ не растерялся и сказал ей какую-то глупость о том, что готовится к научному докладу и просто немного заговорился. После этого он посмотрел на меня добрым, но в то же время укоризненным взглядом, и стало понятно, что общение на сегодня закончено. По крайней мере, до тех пор, пока мы вновь не окажемся вдвоем. Это наша давняя договоренность, общаться вслух только в те моменты, когда рядом никого нет.

Отстояв в короткой очереди, мы купили билеты и отправились в сторону воздушной гавани. Его родители, словно между ними не было беспокойного разговора о судьбе сына, снова улыбались, вспоминая, как они были счастливы, когда вся семья жила под одной крышей. Еще через десять минут мы подъехали к зданию аэровокзала. Несколько гигантских дирижаблей, терпеливо ожидающих своих вылетов, величественно застыли в небе, демонстрируя всю гениальность человеческой мысли. Но даже если все лучшие умы цивилизации соберутся вместе, они не смогут дать мне и моему самому близкому человеку ответ на главный для нас обоих вопрос: кто я такой, или что я такое? Почему лишь ему одному подвластно меня слышать и видеть? И что станет, когда его сердце остановится навсегда? Будет ли это смерть в обычном человеческом понимании? А то, что сейчас происходит – жизнь ли это? Или я просто часть его разума, слишком гениального и непонятного для этого мира? Но тогда почему я могу думать сам, независимо от него? Столько вопросов… Может, и не нужно их задавать, а ответы придут сами? Просто отпустить ситуацию и плыть по течению. Я твердо знаю лишь одно: насколько мне тяжело без разгадки моей тайны, настолько же тяжело и ему. Уже и не помню – когда это все началось? И как так вышло, что в голове одного из лучших умов современности появился я? Все произошло очень резко. Наверное, люди, которые теряют свои воспоминания, ощущают себя примерно так же: открываешь глаза и не понимаешь, кто ты и где находишься. Со временем начали всплывать какие-то обрывки призрачных образов. И хотя память – это понятие сугубо материальное, но каким-то образом я осознаю не только все, что было с моим другом, а еще и обрывки чего-то непонятного. Чего-то, пережитого, словно во сне. Но я понимаю, что все это было наяву и происходило со мной когда-то, вопрос лишь – когда?