Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

– Мне для девочки, – открылся Эркин.

Она высыпала перед ним несколько плиток в ярких обёртках с изображениями кукол, котят и цветов.

– Или вот, новинка, – эта плитка была чуть побольше, а обёртка не блестящей, а какой-то, по сравнению с другими, блёклой. – Смотрите, это кукла, а внутрь вложен лист. С одеждой. Младенец с приданым. Для девочки чудный подарок, – убеждённо сказала продавщица.

И Эркин взял для Алисы плитку с куклой, а для Жени – большую, в пёстрой красной с золотом обёртке.

– Это «Жар-птица», – девушка быстро завернула обе плитки в изящный красивый пакетик. – Отличный шоколад. Всё? Четыре сорок шесть. Заходите к нам ещё.

Эркин ещё раз улыбнулся ей, пряча пакетик в карман куртки, и вышел. Снова шёл снег, и ветер появился. Он поглубже надвинул ушанку. А… а пропади оно всё пропадом, купит он себе полушубок! Не будет, как Ряха, в рабочем ходить. И бурки. Как у других. Белые, обшитые тёмно-коричневой кожей. Он… он не хуже других.

На белом заснеженном тротуаре цветные пятна от витрин и окон. А вон и «Корабль». Колька заржал сегодня, услышав про «Беженский Корабль», ну и пусть, Колька – безобидный, болтает, а парень хороший. Повезло с ватагой. А Ряха не в счёт. Вот не ждал, что все так на его сторону встанут, накажут Ряху за обман. Надо же… ну, деньги вернуть – это понятно, но десятка за обиду… Чудн о! Ряха притих как сразу, тише мышки стал.

– Здравствуй, Мороз.

– Здравствуйте, – весело поздоровался Эркин с участковым, открывая дверь.

Прыгая через три ступеньки, он взбежал на второй этаж, уже гудевший детскими голосами и смехом. Ну да, самое игровое время. Но Алисы нет. Женя уже позвала её домой? Или случилось что? Он открыл своим ключом верхний замок, вытер ноги и вошёл.

В кухне горел свет и чему-то смеялась Женя. У него сразу отлегло от сердца. А тут ещё из своей комнаты вылетела Алиса с неизменным визгом:

– Э-эри-ик! Мама, Эрик пришёл!

– Эркин! – из кухни выглянула румяная улыбающаяся Женя. – Ну, наконец-то!

И чей-то незнакомый голос сказал:

– Ну и слава богу, а пятница – святой день, хоть кружечку мужик да пропустит.

Эркин насторожился. В квартире кто-то чужой? Кто? Зачем? Алиса вертелась перед ним с его шлёпанцами в руках, а он напряжённо смотрел на Женю, ожидая её слов. Женя поняла и быстро подошла к нему.

– Раздевайся, Эркин. Гости у нас. Всё в порядке?

Он кивнул, медленно стягивая куртку.

– Гости? Кто? – тихо спросил он.

– Соседи. Вернее, соседка. Зайди, поздоровайся. Она хорошая.

Эркин наконец разделся и переобулся. И вошёл в кухню. У стола, покрытого красно-белой скатертью, сидела невысокая широкая старушка в накинутом на плечи узорчатом платке.

– Здравствуйте, – не очень уверенно сказал Эркин.

– Здравствуй, здравствуй, – приветливо ответила она. – Будем знакомы. Евфимия Аполлинарьевна я, – и рассмеялась его смущению. – А так-то Баба Фима. Ну, спасибо за чай да сахар, Женя. Теперь тебе его вон кормить, ублажать, с работы пришёл. А я пойду.

– Поужинайте с нами, – предложила Женя.

– Нет уж, – Баба Фима лукаво подмигнула им. – Вам и без меня есть о чём поговорить. Ты заглядывай ко мне, Женя. А тебе доброго отдыха.

Её низкий певучий голос показался Эркину неопасным и даже добрым, и он улыбнулся ей.

– Спасибо, – и после секундной заминки: – Баба Фима.

Она с улыбкой кивнула.

– На здоровье. Как звать-то тебя?

– Эркин.

Она пошевелила губами, явно повторяя про себя его имя, и Эркин, вспомнив многократно уже слышанное: «Мороз – это пойдёт», – повторил, добавив фамилию:

– Эркин Мороз.

Она сразу радостно кивнула:

– Вот и ладно, – и встала. – Доброго вечера тебе, Мороз.

Встав, она оказалась совсем маленькой, едва доставая макушкой с гладко зачёсанными назад и собранными в пучок на затылке седыми волосами до груди Эркина. А длинная, до пола, юбка и лежащий на плечах платок делали её почти квадратной.

– И вам доброго вечера, – провожала её до дверей Женя. – Заходите ещё.

– До свидания, – очень вежливо попрощалась Алиса.

Женя закрыла дверь и подошла к Эркину.

– Ну как? Всё в порядке?

– Да, – наклонившись, он осторожно коснулся губами её виска. – А у тебя?

– Всё хорошо. Мыться пойдёшь? Или просто умойся, переоденься, и сядем ужинать. У меня всё готово.

– Хорошо, – кивнул Эркин, – да, я купил, у меня в куртке, в кармане.

Вертевшаяся рядом Алиса насторожилась.

– А чего ты купил?

– Сейчас принесу, – улыбнулся Эркин.

Он быстро сходил в прихожую и принёс свёрток. Женя взяла его и строго сказала Алисе:

– После ужина, – и посмотрела на Эркина. – Да?

– Да, – кивнул он. – Я сейчас.

– Грязное в ящик кидай, – крикнула ему вслед Женя. – Алиса, помоги накрыть.

– А Эрику полотенце?

– Он сам возьмёт.

Войдя в ванную, Эркин быстро переоделся. И вовремя. Он еле успел на штанах узел затянуть, как явилась Алиса.

– Эрик, ты моешься или умываешься?

– Умываюсь, – ответил Эрик, натягивая тенниску.

– Тогда я тебе полотенце держать буду, – заявила решительно Алиса.

Эркин помог ей стянуть с сушки полотенце и стал умываться. Алиса терпеливо ждала, взвизгнула, когда он, умывшись, брызнул на неё водой, и тихонько спросила:

– Эрик, а ты чего принёс? Оно съедобное или игральное?

– И то, и другое, – ответил Эркин, вешая полотенце.

А вообще-то – подумал он – надо в спальне переодеваться. Раньше ж он это в кладовке делал.

Скатерть Женя уже заменила клеёнкой, на сковородке шипела и трещала яичница с колбасой, в чашках дымился чай.

– Эркин, суп ещё есть. Хочешь?

– Я там обедал, – мотнул он головой, усаживаясь на своё место.

– Мам, а то, что Эрик принёс?

Женя посмотрела на Эркина, и он ответил:

– Это к чаю.

– Значит, вкусненькое, – понимающе кивнула Алиса и занялась яичницей.

– Я сегодня её с собой взяла, – рассказывала Женя, придвигая ему хлеб и масло. – Погуляли заодно. Церковь в Старом городе только. Завтра, когда на рынок пойдём, посмотрим. Ну, и пройдёмся. Я только продукты покупала. А с понедельника начнём всё для ремонта покупать.

Эркин ел и кивал.

– А у тебя как?

– Всё хорошо, – он смущённо улыбнулся. – Меня обманули вчера. А сегодня уже настоящая прописка была. Ватага, нет, бригада меня приняла. Я… пива выпил. Ничего?

– Ничего, ничего, – Женя подложила ему яичницы. – А потом Баба Фима пришла. Я уже беспокоиться стала: темно, а тебя нет. Вдруг что… а она мне объяснила, что по пятницам все мужчины пиво пьют, и тебе нельзя, – она фыркнула, – компанию ломать.

– Всё так, – кивнул Эркин. – Она здесь живёт?

– Да, в башне. Оказывается, в левой башне два этажа маленьких квартир. Для одиноких. Представляешь, у неё никого нет. Все в войну погибли.

Эркин сочувственно кивнул.