Алек Янц - Последние капли радуги

«Она говорила, что так будет. Она знает».

Кто она такая, если может догадаться о планах ФГК? Сколько уже находится в заключении, и если давно, то почему к отцу её подселили только сейчас? Могла ли она…довести других соседей? Говорить слишком много неправильных, опасных вещей? Родион помнил, что отец впервые сказал о ней.

Она отказалась принимать таблетки.

Черт.

ЧЕРТ.

Если отец не принимает их тоже?

Поэтому он так хорошо соображал в их последнюю встречу?

Если об этом узнают?!

– На следующей выходите? – Родион, плохо контролируя испуганное выражение лица, воззарился на женщину сквозь стекла очков, осознал, чего от него хотят, и подвинулся.

– Вот молодежь. Деградация. Сообщества про саморазвитие читать нужно.

Как им это удалось, если таблетки в «пациентов» запихивают почти силой? Каждый прием контролируют врачи, следят за процессами в крови, они не могли этого пропустить?

Родион почувствовал, как душная, липкая паутина разрастается в его легких, словно грибок, заполняет весь организм. Стало страшно, очень – очень страшно, ведь, если всё так, папа может натворить глупостей на пару с этой соседкой.

Зачем ему бумага?!

Телефон неприятно пискнул. Нет, пискнул он обычно, но сейчас мальчик почему-то почувствовал, что сообщение не от Кристины, и даже не от тетушек:

– Отчет, Родион.

Морозова нашла его профиль, и теперь писала уже напрямую – не на почту, где сообщение можно было бы – в теории – проигнорировать.

– Какой?

– Про вчерашнюю беседу, разумеется. Ты сбежал так быстро, что ничего не успел рассказать. Или ты забыл о своих прямых обязанностях?

– Ой, – какой же он глупый! Неужели хоть на секунду мог представить, что ФГК от него отстанет, тем более после того, как отец откровенно проигнорировал их попытку обмана? Правда…Морозова-то не знает, что папа не поверил. Она вообще ничего не знает, потому и пишет, – Простите. Так вышло.

– О чем вы говорили? Будет лучше, если перескажешь дословно.

– Он поверил вам,– написал мальчик…и тут же стер, чувствуя, как всё в нём противится этой лжи. Может, сказать ей, что не может думать, потому что хочет спать? Родион был чистым жаворонком, сонливость находила на него лишь ближе к ночи, но хоть об этом Морозова-то не знает? Хоть что-то она не знает?

– Родион.

– Он попросил принести бумагу, – палец застыл в миллиметре от значка «отправить». Она ведь всё равно узнает. От ФГК ничего нельзя скрыть, они отслеживали своих будущих пациентов по репостам и лайкам даже в закрытых сообществах, невероятным образом определяя, кто именно им нужен.

Хотя, может, они и не определяли вовсе. Просто забирали всех. Кто им запретит?

– Родион!

– Всё хорошо. Отец был немного в шоке, уточнил, правда ли это. Боялся, что вы его обманули, но я его убедил. Просил о встрече, но я сказал, что это невозможно. Вы его испугали. Он сказал, что всё расскажет. Только дайте ему немного времени.

– На что?

– Залечить разбитое сердце. Он всё еще не может поверить, что ему нечего больше защищать. Но он расскажет. Чуть позже. Простите, я в школу захожу.

Родион правда поднимался по лестнице к школьным дверям, и Морозова легко могла проверить это по гео-маячку, встроенному в браслет. Он не врал ей насчет этого, а значит, с чего бы ему врать про остальное?

Она не узнает. А папа всё расскажет, когда получит свою бумагу. Всё будет хорошо.

Однако мерзкое чувство не покидало мальчика. Чувство, будто он работает сразу на две команды.

Но ведь нет никаких команд? Только «мы», а «они» давно побеждены.

Разве нет?

Кажется, Родион запутался. Еще и Кристины, способной отвлечь его очередным странным разговором, не будет в школе, а значит, придется как-то вариться во всем этом самому. Мальчик вставил наушники, включил наугад одну из песен Иоланты и двинулся к раздевалке. Голос его возлюбленной тоже был неплохим лекарством для растревоженного сознания, Родион мог легко раствориться в нём и забыть обо остальном мире. Иногда казалось, что ему и правда больше ничего не нужно, только слушать этот голос, такой родной и близкий, словно он был с Родионом и раньше, с детства, словно он засыпал под эти бархатистые переливы, укутывался в них, как в золотое полотно, опускал голову на колени, пока тонкие пальцы перебирали его волосы…Мальчик так глубоко погрузился в эти приятные мысли – мечты, похожие на воспоминания – что очнулся уже за партой, с планшетом в руках, на котором по трехцветному фону расползались черные жирные буквы. Тот же самый текст заученно произносил учитель, призывая детей внимательно, обдуманно отвечать на вопросы и быть честными с собой, ведь это поможет им в конце года, когда придет время выбирать направление в учебе. Стать ли инженером, бухгалтером ли, строителем, пойти ли в ФГК, НК или другие государственные организации, призванные служить обществу, или, может, отдать свою душу и сердце Богу, став церковнослужителем или изучая теологию.

Или завалить экзамен нафиг.

– Не забудьте поделиться результатом на своих страницах в соц.сетях, – закончила речь классуха и позволила детям привычно уткнуться в планшеты. А Родион задумался. Он следил за всеми профилями Иоланты уже год, и не было ни одного дня, чтобы певица пропадала более чем на час.

… последний раз была в сети два дня назад.

А если с ней что-то случилось?

– Будьте добры, закончите тест к концу урока.

Родион вздохнул и погрузился в чтение текста. Вопросы были стандартные, про общение, темперамент, психотип, любовь к спортивным мероприятиям, стране и Богу, глаз резал только фон – расцветка российского флага, но сказать об этом значило отдать себя на всеобщее порицание. Так что Родион, ломая плохо видящие глаза, принялся отмечать галочками подходящие варианты. Результаты этих тестов в итоге попадут наверх, где умные люди решат, на кого дальше учиться.

Ради этого решения Родион много работал в прошлом году и не собирался отставать в этом.

Он, блин, заслужил.

Считаете ли вы необходимым перенести край Границы с Уральских Гор дальше, и если да, то насколько?

Провокационный вопрос. Следующий тоже:

Считаете ли вы преподавание творческой профессией?

На них Родион предпочитал отвечать нейтрально, даже равнодушно. Нет ему дела до Заборчика. До всех этих «творческих» тоже нет. Родион и так знал, что по результатам самой близкой ему профессией окажется ученый или типа того, потому как общение, всё связанное с ним, и всё, связанное с физической нагрузкой было не его. Совсем – совсем не его.