Андрей Кудин - Времена философов

Рассказ

В годы нашей безумной весны

Пролог.

Это случилось со мной во время вечерней прогулки по окрестностям заброшенного парка.

Из задумчивости, в коей я по обыкновению пребывал, меня внезапно вывел чей-то голос:

– Вил, вы в шаге от того, чтобы многое узнать.

Я настороженно поглядел по сторонам. Нигде не было ни души. Безмолвная аллея, холодный порывистый ветер, вздрагивающие деревья, небо, затянутое пеленой… А между тем тот, кто произнёс эти слова (очень тихо и спокойно), должен был находится в том же месте, где и я. Мне подумалось: «Если мой собственный внутренний голос зазвучал, как посторонний, то, вероятно, я схожу с ума».

– Вил, вы подошли достаточно близко…

Мой взгляд остановился на отрезке забора, освещаемом светом фонаря. Мысль о том, что кто-то вот-вот выйдет из темноты, как ни странно, не внушила мне страха.

– Подошёл к чему?.. – спросил я.

И тут увидел, что на территории парка, где-то рядом с футбольным полем, заросшим бурьяном, горит костёр или…

«Нет, это вовсе не костёр, – понял я, присмотревшись, – а как будто россыпь драгоценных камней…»

– Подошёл к чему?.. – повторил я вопрос, чувствуя, что ответ на него может быть очень важен для меня.

– К тому, чтобы понять, что происходит по ту сторону, – произнёс голос. А затем, словно озвучил мою мысль, добавил: – Всё, что вам нужно, это попасть внутрь.

– Но туда нет прохода, – сказал я, представляя бесконечный высокий забор парка и закрытые со всех сторон ворота…

В ответ прозвучало:

– Есть одно место. Вы можете найти его…

И мне не то вспомнилось, не то почудилось, что такое место и вправду существует. Я целеустремлённо двинулся вперёд.

Но как будто от этого… от чересчур громких моих шагов, натужного дыхания и судорожных мыслей – ветер стал ещё холоднее, надрывно зашумели деревья, заморосил дождь…

Я помню… как долго бежал – борясь с собой, со своими мыслями… Вы спросите, почему мне приходилось с ними бороться? Не каждый поймёт мой ответ, но… я чувствовал, что за мной гонится моя тень… Бежал, надеясь вновь услышать голос, который подскажет мне, как действовать. Действовать…

Изрядно вымокший под усилившимся дождём, изнурённый внутренней борьбой… в какой-то момент я остановился и назвал себя круглым идиотом. Было ясно, ничего другого мне не остаётся, кроме как идти домой.

Но потом поднял голову и увидел пожилого человека (сторожа) который закрывал ворота парка. И надежда (возможно, я смогу его уговорить) зажглась во мне снова.

– Эй парень, не поможешь? Чёртовы ворота совсем плохо стали закрываться.

– Постойте, подождите, вы не могли бы пока не закрывать?! Мне нужно попасть туда, очень нужно! Правда, у меня нет удостоверения…

– Даже если бы оно у тебя было, нет у меня времени ждать, – произнёс он, выпрямляясь. Присмотрелся ко мне и сердито добавил: да и не стал бы ради тебя мокнуть под дождём. Так что, ты либо мне поможешь, либо я справлюсь без тебя.

Перед внутренним взором засияли россыпи драгоценных камней, к которым, похоже, не суждено было приблизиться.

– Вы… – Меня буквально затрясло, и от этого я растерял слова. Что-то скомкано стал говорить. Затем нашёл в себе силы и заговорил членораздельно: вы не понимаете, это… это дело жизни и смерти, это действительно важно!

– О, я понимаю, – отвечал пожилой мужчина, продолжая бороться с воротами, – ты один из тех ненормальных молодчиков, которые вместо того, чтобы интересоваться девушками, приходят сюда, где им мерещится всякая всячина. Для таких, как ты, парень, здесь всегда будет висеть замок!

– Вы… – я схватился за голову, как если бы испытал приступ боли… и не придумал ничего лучше, чем броситься на закрывающиеся ворота.

Во мне мелькнула мысль, что сейчас этот мужчина схватит меня и отбросит в сторону. Но он напротив, отступил – не от внезапности, не от испуга, а потому что за мгновение до этого успел повернуть ключ в замке.

Не сказав мне больше ни слова (так как, наверняка, не видел в этом смысла), мужчина ушёл.

В отчаянии и с дурными мыслями я возвращался в тот вечер домой. Впрочем, ближе к концу пути я был уже совершенно спокоен. От усталости мне хотелось лишь как можно скорее оказаться в домашнем тепле и лечь спать.

На пороге я ненадолго задержался; глядя на проблеснувшую в небе звезду, спросил себя: возможно ли, чтобы такой человек, как я, который зачастую выглядит нелепо даже в собственных глазах, пролил свет на тайну Вильского парка – сделал то, что за столько лет не удалось никому?

Заброшенный Вильский парк привлекал к себе особое внимание знаменитого антрополога, профессора мистера Генриха Рольпера. Часто, проходя по его окрестностям, этот учёный делал остановку для того, чтобы понаблюдать (если представлялся случай) за чудесами, которые происходили в его пределах. Когда какое-нибудь чудо ускользало от наблюдения, либо становилось загадкой для профессора – как полагали, говоря об этом пожилом человеке с иронией (если не с насмешкой) – он становился чрезвычайно раздражительным и по малейшему поводу мог выйти из себя, что представляло определённую опасность для окружающих его людей. И те, кто хотя бы немного знал мистера Рольпера, в такое время, как правило, старались не контактировать с ним.

Не раз бывало так, что настроение, а, следовательно, и поведение профессора резко менялось во время лекции, в результате чего отдельные лица у всех на виду превращались, что называется, в мишени. Об одном таком (и, в то же время, совершенно уникальном) случае я и хочу рассказать.

Произошло это совсем недавно.

– Вот Вы, мистер Гальпурге! – обратился он вдруг ко мне с трибуны актового зала. – В который раз вы посещаете наши лекции?! Хотя, что я спрашиваю, ведь вы же не пропустили ни одной. Пожалуй, другого такого ученика в зале и не найти. Ну, и что же произнесли вы за всё это время?.. Решительно ничего! И правильно. Ибо стоит ли расходовать драгоценную энергию?! Я верно вас понимаю?! Вы приходите сюда, чтобы послушать и сделать какие-то свои выводы… Дамы и господа, леди и джентльмены, мы, к сожалению, не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем, какие выводы делает мистер Гальпурге, прослушав очередную лекцию!

В зале послышался смех.

– Но не будете ли вы вынуждены, жалкий ретроград, после всех ваших молчаливых прослушиваний и протестов, согласиться со мной?!..

Было ясно, профессор вовсе не собирался продолжать в шутливом тоне. Моё относительно спокойное эмоциональное состояние сменилось внушаемостью, подавленностью, боязнью. И по моему ощущению, все, кто находился в зале, об этом тут же догадались.