Вячеслав Морочко - Увертливый

Он понимал, что-то надо делать. «Но что он может? Только увертываться и ускользать». Стремительность этих маневров Бульба сравнивал со стремительностью язычка хамелеона. У Пети были для этого другие сравнения – образы, предполагающие не мгновенное действие, а некоторую длительность событий во времени. Например, образ невидимого диска вращающегося пропеллера или быстро вибрирующей пластины. Эти идеи требовали углубления и проработки на практике.

Другой вопрос, когда и где «деды» подстерегают Тараса. Скорее всего, это как-то связано со спортзалом. Галкин вечером тоже ходил заниматься и видел Тараса. Но после несчастного прыжка, они избегали возвращаться в казарму вместе. Пока Бульба ходил с подвязанной рукой, а потом лежал в госпитале, все было тихо. А после его возвращения в строй, опять начались брожения и шушуканье «старичья» по углам.

Однажды вечером, выходя из спортзала, Петя заметил группу из трех человек, стоявших возле здания. Фактически, они стояли за углом, но выглядывали из-за него так, чтобы видно было пространство перед входом. Хотя уже начинало смеркаться, Галкин узнал штабного «Вовика», одного из «толиков» и громадного бугая из «дедов», который ежевечерне качал штангу в спортзале и вместе с Бульбой посещал тренировки по единоборствам, являясь его первым соперником.

Галкин, не спеша, как бы отдыхая после занятий, направлялся в казарму и мог слышать отдельные фразы, доносившиеся от угла спортзала. «Гляди – Петя! Давайте с ним разберемся!» – предложил Толик. «Стой! Не сейчас! – остановил Вовик. – Придет и его черед…» Дальше Галкин не мог разобрать. Пройдя еще немного, он завернул за угол ближайшей казармы и побежал. Надо было торопиться: личное время кончалось.

Галкин бегом обогнул казарму и кустарниками прокрался к спортзалу. Группа стояла на том же углу, занимая удобную для наблюдения позицию. Их самих со стороны входа почти не было видно.

«Нет, сегодня он не придет, – сказал Вовик и, обращаясь к Толику, спросил: Чем ты его тогда по руке саданул?» «Чем, чем? Не видал, что ли! – заважничал Толик. – А вот чем!» – Он выпрямил руку и выпустил из рукава монтировку. «Ого!? – подивился „бугай“. – Нет, кореша, так не гоже. Надо своими конечностями без инструментов работать».

– А твой сапожок, скажешь, не инструмент что ли? Ты носочком его в одно место так саданул, что там, небось, – все теперь всмятку.

Раздался гогот.

Неожиданно, Вовик «взорвался»: «Гады! Теперь он вообще не покажется!» «Покажется! Куда денется, – успокоил Толик. – Рученька совсем заживет и появится. Ему даже гипса не наложили – только тугую повязку». «А куда гипс-то – на гоголь-моголь что ли?» – пошутил «бугай». И опять – гоготали.

«Что это?» – спросил Вовик: где-то рядом сильно жужжало. «Наверно вентилятор включили. Зал проветривают,» – солидно объяснил «бугай», как завсегдатай спортзала. В траве что-то шуршало. «Гляди, да тут крысы бегают,» – предположил Вовик. От казарм донеслись голоса дежурных: «Рота, выходи строиться! На вечернюю проверку становись» «Все! Двинули!» – крикнул Вовик. В траве опять зашуршало. «Сука! Сейчас я тебя!» – вскричал Толик и, вытащив монтировку, бросился вперед, размахнулся и, вдруг, плашмя повалился в траву, как подкошенный. Остальные загоготали, крича: «Что, крыса тебе ножку подставила? Вставай! Что разлегся?» «Корень, вроде, попался…» – гадал, поднимаясь, Толик. «Бежим! А то опоздаем!» – командовал Вовик. – Они побежали, а впереди них, шурша, зигзагами мчалась «крыса». Галкин проскользнул на место в строю в последнюю секунду.

То, что сейчас обдумывал Петр, было похоже на приготовление к достопамятному прыжку – такая же авантюра. Только не было ужаса, что «давит» на мозг и мешает рассудку. Галкин пришел к заключению, что должен кое-что прикупить на базаре – так пустяки, кое-какую, но крайне необходимую мелочь. Для этого завтра же надо уйти в самоволку, среди бела дня, минут на пятнадцать не больше. Самоволка – это грубый проступок: нужно еще раз себя испытать.

На утро в половине десятого он вышел из писарской, покинул штаб и, приблизившись к проходной, наблюдал, как в обе стороны через проход следовали вольнонаемные и офицеры. Они показывали в окошечко пропуск. Дежурный изнутри отпирал калитку. Люди проходили. Когда народ валил «косяком» калитка практически не запиралась. В одно мгновение Петя очутился в проходе и, «вибрируя», двинулся к выходу. Люди, мимо которых он пробирался, казалось, застыли на месте. «Пропеллерное» состояние отнимало силы. Лишь отойдя от части, Петя смог расслабиться и быстрым шагом направился к рынку. Ему даже не нужен был сам рынок. Перед входом несколько женщин развернули лотки и продавали мелкие вещи. Он быстро нашел, что искал. Это были дешевые растягивающиеся перчатки из непрочной синтетической ткани. Расплатившись и сунув покупку в карман, он уже собирался вернуться, когда услышал окрик: «Боец, идите-ка сюда!» Петя оглянулся. Сзади шагах в двадцати стоял патруль: незнакомый старший лейтенант и два солдата с красными нарукавными повязками. «Это я вам, вам говорю! – подтвердил офицер».

От неожиданности, у Галкина пересохло во рту. С досады он скорчил рожу и, кинулся в рыночную толчею, патруль следовал за ним. Остановившись, Галкин видел, что патруль не отстает. Войдя в «пропеллерное» состояние, Петя пошел навстречу, проскользнул мимо и, уже за воротами рынка, спокойно побрел к проходной. А, приблизившись, оглянулся и понял, что оторваться не удалось: патруль засек его и теперь, не спеша, приближался, уверенный, что от него не спрячешься. Вибрируя, Галкин скользнул в проходную и скоро был в штабе. В туалете, на сапожном станке – очистил от уличной пыли обувь, вышел и, уже в коридоре, попал на глаза заместителю начальника штаба.

«Вот что Галкин, – сказал капитан. – Зайдите ко мне».

– Есть!

Петя с готовность шмыгнул в кабинет.

– Я – по поводу сержанта Бульбы…

– А что с ним?

– Кажется, ему грозят неприятности. Кое-кто собирается его проучить.

Капитан (сам самбист) всегда хорошо относился к Тарасу, а заодно и к Пете, поэтому Галкин честно признался:

– Он мне не может простить тот прыжок.

– Да, вы здорово подвели своего командира!

– Знаю. Но что я могу теперь сделать? Он не хочет со мной разговаривать.

– Понимаете, ему угрожает опасность.

– Бульба себя в обиду не даст.

– Я надеюсь… Но на этот раз все серьезнее. Как говорится, «Нашла коса на камень». Вы знаете, почему целый месяц он лежал в госпитале?

– Он ничего не сказал.

– Они ударили его ногой в пах и что-то там повредили.

«Кто эти гады?» – притворился незнающим Петя.

– Я не в праве вам говорить. Это может плохо закончиться.