Вячеслав Морочко - Увертливый

Возле мрачных стен уже копошилось несколько туристических групп. Подходили все новые. Старшая Петиной группы издалека заметила гида и помахала рукой. Они были знакомы. Экскурсовод (немолодая усатая женщина, критически настроенная к собственной стране) представилась группе и приступила к работе.

Овальный Колизей имел площадь и вместимость соизмеримые с площадью и вместимостью стадиона «Динамо» в Москве, но высота стен его была около пятидесяти метров, то есть значительно больше. Самой арены, политой кровью тысяч животных, гладиаторов и христиан, давно не существовало. Ее плиты использованы для строительства собора Святого Петра и прочих сооружений. Открылись сокрытые галереи Колизея. А в «ослепленные» арки-глазницы просвечивало небо.

Подземные норы, когда-то прикрытые плитами, уводили далеко за пределы громадной руины – в камеры, где собирали для кошмарной расправы животных и христиан, где готовили к боям гладиаторов.

В средние века к Колизею относились как к памятнику раннехристианским мученикам, хотя Ватикан, использовавший в своих нуждах облицовочный травертин и строительные блоки сооружения, утверждает, что документальных свидетельств о массовых казнях христиан в Колизее не сохранилось.

Желчная дама-гид склонна была считать, что самим римлянам (развращенным бездельникам-люмпенам и неумехам) такого гигантского сооружения никогда бы не возвести. Руководили строительством вывезенные из интеллигентной Греции инженеры и архитекторы. А в качестве рабочей силы использовались еврейские каменщики из палестины. Выполнив работу, они высекали на блоках свои персональные знаки качества.

Народ Рима, как известно, требовал «хлеба и зрелищ». Рабы обрабатывали поля, выпекали хлеб. А зрелища… Есть сведения, что воду из Тибра по акведукам и подземным каналам пускали в Колизей таким образом, что арена погружалась на достаточную глубину. А потом на глазах народа устраивались кровавые морские сражения с участием тех же рабов.

С восточной стороны «овала» площадку вокруг Колизея обтекала шумная улица. С западной – трехметровая красная стена, подпиравшая невысокий холм. В стене этой были устроены ворота, ведущие внутрь холма, а над стеной – на холме росли кустарники и даже небольшие деревья, а еще дальше, за кустарником, шла дорога, а потом – снова деревья – кипарисы и красивые итальянские сосны. Расстояние от Колизея до красной стены – около тридцати метров. Здесь, у входа в амфитеатр, часто фотографируются молодожены, как в России у «вечных огней», а еще собираются кошки, обитающие в лабиринтах «каменного трупа».

Какие-то странные похожие на бомжей существа привозят в сумках-колясках кошачью еду и раскладывают на бумажных тарелочках. Амфитеатр закрыт от людей (для их же безопасности) решетками, и кошки появляются из своего элитарного мира величественно, словно осчастливливая недостойную двуногую чернь, приносящую им жертвы.

Заглядевшись на римских кошек, Галкин чуть-чуть оторвался от группы и, когда решил догонять, неожиданно услышал позади русскую речь: «Ну? Ты видишь меня?» – спрашивал голос, который Петя уже слышал однажды в самолете. По мобильному телефону говорил один из «бомжей», ублажавших кошечек: «Он – в пяти метрах от меня. Видишь? Пускай!» Галкин рванулся «пропеллером», а потом «завибрировал» в сторону группы. Люди ахнули: из кустов над красной стеной вылетел человек одетый в «дзюдеги» – форма борца восточных единоборств. Пролетев тридцать метров, он врезался в грязно-белую колонну, подпиравшую одну из внушительных входных арок в том месте, где за секунду до этого стоял Галкин. «Опять „купертинцы“ шалят!» – проворчала усатая русскоязычная гид.

Там, где упал человек уже суетились люди в синих халатах. Откуда-то появилась машина с красным крестом. «Не отвлекайтесь, – советовала гид. – Чего доброго, а падать „купертинцы“ умеют. Идемте дальше».

«Извините, – сказал Виталий. – Вы только что сказали „купертинцы“. Не могли бы вы пояснить, что это значит?»

– Вы не знаете, что такое «купертинец»?! – подняла брови экскурсовод.

– Представьте себе, не знаем. Вот такие мы необразованные!

– Не в этом дело.

– А в чем, извините?

– Я сомневаюсь, стоит ли вам вообще это знать.

– Думаете, для нас – это слишком сложно?

Женщина рассмеялась: «Я имела в виду, стоит ли, в этом разбираться! Конечно, если желаете, я расскажу. Сейчас переходим на новое место, и, пока будем двигаться, попробую объяснить, что это значит».

– Уж будьте так любезны!

– Тогда слушайте! В семнадцатом веке в деревне Купертино, что на юге Италии, родился некто Иосиф Деза. Ребенком он был отдан в ученики сапожнику. Но мальчик хотел посвятить себя богу. В семнадцать лет его взяли послушником в монастырь капуцинов. Юноша отличался набожностью и в двадцать два года получил духовный сан, а еще через три года сделался священником. Как раз в это время и начались его знаменитые полеты. Об Иосифе заговорили. Люди тысячами стекались в Италию, чтобы только увидеть его. За свою жизнь он совершил сотни полетов на глазах массы свидетелей, среди которых были римский Папа Урбан V111, принцесса Мария Савойская, кардинал Факкинетти, Герцог Брауншвейгский Иоганн, и многие другие авторитетные граждане Европы. Он не просто поднимался в воздух, он мог летать, словно птица. Взгромоздив на плечи ягненка, Иосиф взмывал с ним на высоту деревьев. А однажды, чтобы вывести из транса сумасшедшего, он поднялся в воздух, держа его за волосы, и парил так пятнадцать минут. Иные известные в те времена «левитанты» умели лишь не надолго отрываться от земли на высоту до девяноста сантиметров и часто при довольно сомнительных обстоятельствах. Хотя большинство полетов Иосифа были при жизни задокументированы, церковь относилась к нему с подозрением. Его объявили шутом, богохульником. Он был вызван в святую службу и обвинен в одурачивании черни. Однако, свидетельства в его пользу были столь убедительны, что его отпустили. Но до конца дней к нему относились неодобрительно: летающего кардинала еще могли бы принять, но летающий монашек противоречил иерархии святости. Церковь сделала все, чтобы после смерти Иосифа Деза поскорее забыли. И, тем не менее, он был объявлен святым.

Когда гид остановилась перевести дух, Виталий сказал: «Про Иосифа – вроде бы, ясно…» «Слава богу!» – вздохнула женщина.

– Не ясно одно: кто же такие эти – «купертинцы».

«Извините, я забыла сказать, – продолжала гид. – В последнее время у нас появилось тайное общество, (или, если угодно, ложа) „купертинцев“, названная в честь деревни, где родился монах. Эта организация возникла не с целью найти объяснения „удивительным фактам“, а чтобы собрать вместе всех живущих, обладателей нестандартных способностей перемещаться в пространстве. Общество создано на деньги одного сицилийского миллионера, не желающего афишировать свое имя.»