Розов Александрович - Чужая в чужом море

Команданте, не глядя, передает «HRL» обратно, назад, где снова одобрительно сопят и цокают языками. Команданте расстроен. В лицо стрелять неприятно. Привычно, но все равно, неприятно. Психология. Нормальный человек ничего с этим сделать не может. И теперь, скорее всего, ему будет не заснуть. Жаль. Еще треть ночи впереди. На подходе к своему шатру, он видит, что поспать по-любом не получится – потому что, кроме Ллаки, там сидит худощавый дядечка лет 45, одетый в линялые шорты и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Курит сигарету. И Ллаки курит – не иначе, у этого типа стрельнула.

- Хена, это – Виллем, - говорит она, - Он много знает, он учил меня юзать интернет.

- Здравствуйте, команданте, - говорит Виллем, протягивая руку. Ладонь у него узкая, но крепкая и жесткая. Хена умеет по рукопожатию определять людей, и этот человек ему сразу нравится. Хотя, все равно, шел бы он лучше спать. Но ведь не пойдет. По глазам видно: он настроен поболтатать. Ладно, поболтаем. Не обижать же хорошего человека.

- Здравствуйте Виллем. Мне о вас говорила мисс Ренселлер. Вы – тот парень, который организовал для местных ребят что-то вроде школы, так?

- Ага. Но на самом деле, я электрик. Просто люблю возиться с подростками. Своих детей как-то не завел. Не сложилось. Теперь вот, самореализуюсь на тех, которые рядом. Это как, допускается новой властью, или…

- Это приветствуется, - ответил старлей, - А если вам кто-то будет препятствовать...

- …То команданте Хена его убьет, - договорила Ллаки.

Старлей набрал полные легкие воздуха, и шумно выдохнул.

- Ллаки! Мы начали говорить про цивилизованность. Нас прервали, а жаль. У тебя, чуть что - сразу «убьет». Это - нецивилизованно. Такое отношение к человеческой жизни… (ему пришлось сделать паузу, чтобы найти нужное слово)… Безответственно. Человек – это… Короче, с человеком так нельзя. Неправильно. Если так делать, получится фигня.

«А сам что сделал минуту назад, гуманист хуев?». (тихо спросил внутренний голос).

«Знаешь что? Пошел ты на хуй». (так же тихо ответил ему Хенаоиофо Тотакиа).

- Фигня – это что? – спросла она.

- Ну… (он снова сделал паузу)… Это когда всем плохо. Или почти всем. Это, например, когда люди, вместо того, чтобы договориться по-хорошему, чуть что хватают пушки и давай друг друга колбасить. Как психи, короче. Скажи, можно так жить?

- Можно, - ответила Ллаки, уточнив, впрочем, - … Но плохо и недолго.

- Вот! – обрадовался он, - А цивилизованность…

- … Это когда договариваются, - перебила она.

- Верно! Молодец! Главное ты поняла, а остальное – детали.

- Вы занятно объясняете, - отметил Виллем, - А Мэрлин просто сослалась бы на бога.

- Это ясно, - сказал Хена, пожимая плечами, - Мисс Ренселлер получает деньги за то, что рекламирует этого бога. По ходу, у нее такой бизнес… Ллаки, ты уже докурила? Тогда будь хорошей девочкой, сбегай к парням, притащи котелок кофе, я отсюда слышу запах.

Она встала с не детским вздохом, и пошла к караульном шатру, всем своим видом (даже спиной) изображая, как ей лень, и какое огромное одолжение она всем делает.

- Молодой талант, - сказал Виллем, проводив ее взглядом, - Ей бы в театре играть.

- Это вы ее учили интернет-серфингу? – спросил старлей.

- Да. А что?

- Так, интересуюсь. Хорошо научили.

- Спасибо, Хена.

- Какое спасибо? Что есть – то есть. Действительно, хорошо.

Виллем покачал головой.

- Я не о том. За Эстер спасибо. Она замечательная девушка, а после этого… Знаете, она была, как выброшенный больной котенок. Я боялся, что она такой и останется.

- Да ладно вам, - отмахнулся команданте, - Это был обычный шок. Вот меня однажды перебросило взрывной волной через бруствер – я часов 10 так ходил и головой дергал. Кружку не мог держать – руки тряслись. Потом прошло. Человек – крепкая штука.

Как будто в подтверждение этого тезиса, со стороны дороги на Цутомбэ послышался приглушенный расстоянием вой, но не животного, а явно человека. В нем даже можно было расслышать какие-то два повторяющихся слова. Кажется «mai» и «taka».

- Что там произошло? – спросил Виллем, - Были выстрелы, верно?

- Да, - неохотно ответил старлей, - Бандформирование. Маленькое.

- И вы кого-то ранили?

- Да. Так получилось.

- Послушайте, Хена, возможно, это не мое дело…

Электрик сплел кисти рук в замок и хрустнул пальцами.

- Говорите, - поощрил его команданте, - Я, кажется, догадываюсь, о чем речь.

- Да. О том парне, который лежит южнее деревни. Я понимаю местных ребят. У них с этими солдатами свои счеты. Совершенно дикие. Я видел: местные радуются, когда те умирают вот так. Но вы… Вы же сами говорили о цивилизованности…

- И что я, по-вашему, должен сделать?

- Я не знаю точно… - Виллем замялся, - … Но, кажется, есть какие-то конвенции.

- Да, что-то такое написано, - подтвердил Хена.

- Я имею в виду, - продолжал электрик, - что для цивилизованных людей, даже на войне есть законы. По конвенции, видимо, надо оказать раненным медицинскую помощь. Но, даже если не говорить о юридических законах, есть закон милосердия. Даже охотники добивают подранков. А здесь не животное, а человек… Он просит воды, вы слышите?

- До чего же это скользкая тема, - со вздохом, сказал Хена, - Ладно, раз все равно сидим, попробую как-то объяснить про законы войны. Мы с вами люди практические, так что не будем абстрагироваться от реальности. У меня группа меньше двухсот бойцов, из них 11 ранены. У меня один военврач. Я по несколько суток вынужден действовать автономно. Иначе говоря: каждая таблетка, каждый пищевой пакет, каждый патрон, и каждый час отдыха бойцов - на счету. Каждый час работы врача и каждый час моей работы – тоже. Успех действий моей группы зависит от продуктивности использования этого ресурса. Отправить кого-то из бойцов добивать подранка – значит, без оснований подвергать его риску. Знаете, сколько таких доброхотов схлопотали пулю, нож, или осколок от взрыва гранаты при попытке по-рыцарски выполнить «удар милосердия»? А в ночное время есть дополнительный риск столкнуться в темноте с небезопасной фауной, в т.ч. - с ядовитой. Короче: если мы будем возиться с нейтрализованными единицами противника, то зря потратим ресурсы. А от ресурсов зависит наша деятельность. Это – ясно?

- Не ясно, - отрезал Виллем, - Сколько ресурсов вы потратили на Эстер?

Хена с досадой, хлопнул ладонью по колену.

- Ну, что вы заладили: Эстер, Эстер? Эстер – житель! Мы ради того и работаем, чтобы жителям было безопасно и, в разумной степени, спокойно! Это целевое расходование!

- Черт меня побери, если я хоть что-то понял! – воскликнул электрик.

- Мужчины кричат. Интересно! – констатировала Ллаки, раскладывая на циновке свою добычу: котелок с кофе, три кружки, пачку галет, и две сигреты, - А тот тощий парень с бритой головой и хохолком, шлепнул меня по заднице. Да!