Александр Звягинцев - Ярмарка безумия

Поливанова, поборовшись с собой, с виноватой гримасой опрокинула очередную рюмку, а Ледников подумал, что последние ее слова скорее всего принадлежали покойному режиссеру Поливанову, который воспитывал в своей жене настоящую актрису. И почему-то мысль его зацепилась за этот образ - режиссер, который направляет актера, навязывает ему ту логику роли, которая видна ему одному… Актер же может о ней и не догадываться…

- Скажите, Альбина, а откуда она узнала про любовницу мужа? Или это были обычные догадки? Ну, знаете, муж задержался, значит, был у любовницы…

- Откуда я знаю! Значит, кто-то сказал, просветил, - махнула рукой Поливанова, думая о чем-то своем.

- Может, кто-то настраивал ее против мужа? - аккуратно, без нажима спросил Ледников. - Раздувал, как говорится, чуть затаившийся пожар?

- А черт его знает! Я-то ее, наоборот, успокаивала. Какие, говорю, у твоего Ампилогова могут быть любовницы? У него от политики все, что у мужика в штанах, давно сморщилось! А она прибегает с вытаращенными глазами: у него секретарша новая! Незамужняя! Пусть только попробует меня бросить, я ему покажу!.. А потом уже спокойнее: но он не сможет, я знаю, он испугается. Потому что знает, чтo у меня в руках и что я могу с ним сделать! И так сделать, что мне за это ничего не будет…

Прощание с госпожой Поливановой оказалось делом непростым. Она все время пыталась что-то показать, рассказать, немекала на некую бутылку, которая у нее есть, но Ледников проявил твердость и благополучно ускользнул. Уже у лифта он поймал ее взгляд, и сквозь алкогольную муть ему померещилась в ее глазах такая тоска несчастной, потерявшей всякую надежду бабы, что, не дожидаясь лифта, он побежал по ступеням вниз.

Вечером Ледников заехал к родителям - поздравить отца с днем рождения.

Впрочем, все в этой благопристойной фразе не соответствовало действительности. Во-первых, матери дома не было, она уже несколько месяцев отсутствовала - читала лекции в университете Братиславы. Во-вторых, поздравлять отца с днем рождения было занятием неблагодарным. Он свои дни рождения терпеть не мог. За несколько дней до этого события на отца нападала черная хандра, он впадал в состояние некоей болезни и старался не подходить к телефону. Говорил, что в день рождения человек должен надевать власяницу на нагое тело, ничего не есть, пить сырую воду и проводить время в покаянии перед тем, кто дал ему жизнь, которую он так глупо и бездарно тратил, тратит и будет тратить дальше, пока она, его жизнь, не закончится. «С чем они, эти идиоты, поздравляют друг друга? - брезгливо, с отвращением спрашивал отец, глядя на очередной шумный юбилей по телевизору. - С тем, что смерть стала ближе, а возможность что-то предпринять дальше? Чему они радуются? Экая нелепая дурость!»

Так что Ледников, когда отец открыл ему дверь, не стал произносить высокопарных речей, а только быстро поцеловал его в щеку. Отец в знак благодарности только прикрыл глаза и чуть заметно кивнул.

- Мать звонила? - спросил Ледников.

- Передавала тебе наилучшие пожелания, - сообщил отец без всякого выражения. Его холодность могла удивить кого угодно, только не Ледникова. Отец не то чтобы был против отъезда матери на долгий срок, а скорее видел в этом отъезде проявление каких-то неприятных ему перемен, и уже произошедших, и еще только предстоящих. Видел, но ничего не мог предпринять.

Устроились они на кухне. Ледников разогрел мясо, которое обнаружил в холодильнике, помыл овощи, нарезал сыр. Потом достал бутылку вина и вопросительно посмотрел на отца. Тот согласно кивнул. Тогда Ледников достал бокалы, и они принялись за «праздничный» ужин.

- Ну, что нового? - спросил отец, не дав даже сыну провозгласить первый тост за его здоровье. - Как продвигается твой «проект»?

Модным словом «проект» он насмешливо именовал Гланькину затею с фильмом. Идея, надо сразу сказать, его не вдохновила. Он сказал, что не видит смысла копаться в чужих горестях, а больше ничего интересного он в деле Ампилоговых не видит. Ледников знал, что отцу всегда был не очень симпатичен сам Ампилогов. Он считал, что, впутавшись в политику, Ампилогов занялся не своим делом, а его методы и вовсе нельзя одобрить. Все его обещания, говорил отец, блеф. Ничего он сделать не сможет. Он лишь делает вид, что за ним серьезные силы, на самом деле никого за ним нет. Он только вводит людей в заблуждение. К тому же, как Ледников понял по некоторым репликам и замечаниям, отец знал многое о том, что называется «источниками финансирования» движения Ампилогова.

Действовал Ампилогов действительно грубо и нахраписто. В нем неожиданно для серьезного ученого обнаружился незаурядный демагог, не утруждающий себя излишними доказательствами. Он постоянно обвинял власть в том, что за ним следят, что против него и его приближенных готовятся провокации и силовые акции. Что особенно отвратительно было отцу в его речах, так это беззастенчивые заявления о том, что только он, только его движение может спасти страну. Но в то же время отец не отрицал, что именно Ампилогов публично объявил о нескольких грандиозных махинациях с государственными средствами, назвал поименно нескольких высокопоставленных коррупционеров. В том, что его убила жена, отец не сомневался.

Когда Ледников рассказал ему о записях судьи Востросаблина, он только хмуро сказал, что судья, видимо, начитался детективов о сыщиках-любителях и что у него было слишком много свободного времени после ухода на пенсию…

И вот вдруг неожиданный интерес к «проекту». Ледников в подробностях описал свой визит к Альбине Поливановой, и от него не укрылось, что при словах о том, что Ампилогову могли науськивать на мужа, губы отца чуть дрогнули, словно он хотел что-то сказать. Но прерывать рассказ отец не стал. Зато, когда все подробности и детали были изложены, вдруг спросил:

- А ты не интересовался, что случилось с Востросаблиным? Что там на самом деле произошло?

- Интересуюсь. Ты тоже думаешь, что в этом есть смысл? То есть, ты допускаешь, что был не несчастный случай, а…

- Я говорил с Шаховским, - не отвечая на вопрос, сказал отец. - Он сказал, что судье стало известно о выступлении в Думе, которое Ампилогов готовил прямо накануне убийства. Оно было связано с атомной сделкой…

- Думаешь, Ампилогов раскопал тогда что-то серьезное?

- Как будто, - рассеянно сказал отец. - То, что деньги там задействованы огромные, ни для кого не было тайной. Что сделка построена на каких-то замысловатых схемах - тоже. Когда задействованы такие суммы, всегда возможны злоупотребления… Быть у корыта и не отхлебнуть хотя бы глоток? На такое мало кто у нас способен. Вполне возможно, что Ампилогову стало что-то известно. И надо учитывать, что там могли быть затронуты серьезные люди… Совпадение, конечно, нехорошее, что и говорить. Ставящее под сомнение версию, что убийство Ампилогова сугубо бытовое.