О'Cанчес - Пинка Удаче

Вызвали его вчера на бюро, якобы с плановым отчетом, не дали в выходной спокойно отдохнуть. А на деле — президиум питерского отделения СОВЕТа собрался, судилище над ним устраивать! Тушин сам был одни из отцов-основателей этого союза ветеранов нелегальной разведки, и по нынешний день — пока еще полноправным его членом. Именно он… да… кажется он полное, ныне принятое, название и предложил: «Союз Ветеранов-оперативников Внешней Разведки России»! СОВЕТ — со штаб-квартирой именно в Ленинграде-Петербурге. Долгие и глупые дебаты шли, еще на стадии возникновения союза, насчет последнего слова в наименовании: дескать, какая такая Россия, когда всегда был СССР, и когда камрады из Литвы, Грузии, Украины, Молдавии тоже хотят и готовы вступить в союз!? Но возобладала именно его, проимперская, точка зрения: Россия сотни лет расширялась, на запад, юг и восток, вбирала в себя национальные окраины и от этого не переставала быть Россией, при чем тут почивший в бозе СССР? Хоть ты армянин, хоть узбек: наш — значит наш, родной брат, такой же, как мы! И нет нужды, что живешь ты в Минске или в Риге, а не в Москве и Петербурге — примем! Отныне ты полноправный член союза, братства, для которого нет национальных, идеологических, языковых и валютных барьеров! Если бы таковой в Белоруссии возник, или в Киргизии — тогда бы еще был предмет для обсуждения, но образовали его ребята из Питера и Москвы, не хочешь — не вступай, повторного приглашения не будет. И далеко не всех желающих берут!

Чем хорош «Совет» — это их союз в просторечии — прятаться от посторонних не надобно, поскольку ни один человек в здравом уме и твердой памяти не будет по собственной воле прислушиваться к происходящему в красном уголке какого-нибудь ДК, заполненном древними старцами с орденскими планками на потертых пиджаках. Медали и планки — осознанная необходимость, без них облик собравшихся все-таки царапает досужий обывательский взор.

И вот собрался вчера этот кагал старперов, да еще в расширенном составе, дескать, заслушать хотим члена президиума товарища Тушина: как он там распорядился своей частью доверенных ему общественных ресурсов и почему допустил утечку сведений в средства массовой информации?

Обстоятельный отчет Тушина почтенное собрание слушало вполуха, им и так было все ясно: злоупотребил, недосмотрел, допустил оплошность, запустил руку в общественный карман… И всегда был конфликтен, упрям, неподконтролен.

— Я еще и еще раз вам всем повторяю: деньги были строго, под отчет в копеечку, израсходованы только на самое необходимое: наружное наблюдение, покупку тех или иных ингредиентов, материальную стимуляцию наших помощников — вот, кстати, все квитанции и разблюдовки, по дням и рублям! Вы тут с ума посходили, что ли? Да, обмолвился, виноват. Но информационный путь от слова «галошники» до смысла и содержания наших планов настолько далек, что… Какая еще статья? Где??? Ах, эта… ничего, ничего, я и без очков все, что надо увижу… Я же сказал: виноват, не сумел предотвратить. Но гляньте, сами разуйте глаза: там нет ничего, кроме слова «галошники», на которое никто внимания не обратит! Само по себе, вне предлагаемого плана по «Повороту», это слово практически безобидно. И того рыцаря щелкого пера… хорошо, пусть писателя… и того якобы писателя мы, я — без хлопот стреножу, если вздумает дальше звенеть и докапываться. Я его засек, вплоть до места жительства и номера мобильного телефона, прослушки веду, мои ребята ведут. Я категорически!.. Прошу занести это в протокол заседания!.. Я категорически настаиваю на продолжении подготовки акции «Поворот»! Пока еще повод созреет, пока этот… захочет приехать на торжества и поруководить «на местах», вся так называемая «просочившаяся информация» полынью зарастет! Никакая служба безопасности ничего ни с чем не соотнесет — ну не нам с вами же это объяснять! И нам без разницы — Путин там приедет, Медведев ли!.. Щёлк — и нету сопляка! И немедленный общественный резонанс, и сдвинулись тектонические плиты прогресса в нашу пользу!.. Что-что? Какая еще война!? Кто ее начнет!? А причем тут американцы? Или причем тут Европа, мусульмане, китайцы, шахиды, хасиды, наркоторговцы, пиарменеджеры? Это наша страна, и мы сами выбираем движение для нее, и мы сугубо для себя стараемся. Хуже-то не будет? Не будет, некуда хуже. Значит, есть куда лучше. Признайтесь просто, что струсили! Вы слабаки и лежебоки! Вам теплый сортир и грошовая пенсия дороже блага России! Вот ты, Хомутов, первый трус и лодырь! Твоя бы воля, так мы до последнего покойника все бы в почетных юбилейных президиумах прозаседали бы, воздух портя, и славя Единую Россию, Справедливую Россию, Элдэпээр!.. Капээрэф!.. За подачки и побрякушки! Сиди где сидишь, придурок старый, а то я тебе этой палкой по башке! Плеваться он вздумал!.. Во вдову свою плюйся, маразматик!.. И ты тоже дешевка и приспособленец!.. Что? Не-е-ет, това… господин! Муравленко, а вот ты как раз не трус, а просто подлец и дурак, каких свет не видывал!.. Ишь, председатель тут на нашу голову! Нет, погодите, дайте мне, наконец, всю правду сказать!..

Не дали. Не то, чтобы Вадим Тиберьевич предвидел подобный итог заседания президиума, но он и не исключал его, поэтому захватил с собою наличку, свою, родную, горбом заработанную: а в ней и «столовые», и «гробовые», и «апгрейдерные», и иные, должные обеспечить достойную старость. Эх… Не последнее, конечно, вытряс, а все-таки… Он боевой офицер и терпеть от выживших из ума идиотов обвинения в лихоимстве, в казнокрадстве — нет, такому не бывать! Вынул Вадим Тиберьевич из правого внутреннего кармана «корешок», сиречь полную, в сто листиков, упаковочку стоевровых банкнот, перехваченную двумя цветными резинками, завернул ее в бумажку с отчетом по расходованию доверенных ему общественных денег (за триста пятьдесят тысяч рублей, выданных ему в начале календарного года под отчет, «на оперативные нужды», он отвечал перед союзом) — шмяк ее на стол перед Сережей Муравленко! «На, сучий потрох, считай, пересчитай и подавись! Тут с большим запасом, чтобы всем вам на слабительное хватило!» А сверху каучуковым штемпельком придавил: нате, возвращаю! Им он, согласно внутрисоюзному статусу, визировал те или иные оперативные решения, за которые был ответственен все эти годы.

И ушел.

Запасец листочков проштемпелеванных он себе оставил на всякий случай, в форматах А-4 и А-5, авось пригодится: вовсе не обязательно посвящать во все эти внутрисоюзные дрязги да интриги своих помощников, добровольных и завербованных, пусть думают, что по-прежнему участвуют в общем деле. Но так оно и есть, по большому-то счету, не для себя ведь он старается, а для страны, для сограждан. Они, там у себя, решили заморозить проект, «до выяснения всех обстоятельств». Иначе говоря — струсили, а он его продолжит самостоятельно. И назовет иначе, незапятнанно… «Поступок» — вот как теперь он будет называться. Но только платить помощникам, поощрять их — отныне придется из собственных денег, что тяжко. Где бы добыть средств? Хорошо бы регулярную дань наложить на какой-нибудь магазинчик, ларек… Но какой из него бандит, либо наоборот, защитник от бандитов — на девятом-то разменянном десятке прожитых лет? Тут, в постсоветской России, теперь своих разбойников хватает: и налетчиков, и защитников, и в кожанках, и в погонах, и в галстуках… Расплодили, понимаешь, мерзавцев.