Юрий Леляков - Великая тайна Фархелема

Но вот стало очевидно: кампания по «разоблачению лжепророка» зашла в тупик, разоблачив лишь собственную абсурдность — и тут же грянула другая: та самая, о неких мистических тайнах Западного континента… А вскоре ничем кончилась и она, ей на смену пришла ещё одна: снова о том, что в современной цивилизации якобы ущемлены права малых групп и народов, им для сохранения неких духовных ценностей нужна своего рода идейно-культурная автономия на основе местных законов — и вот это стало обретать форму возникшего сперва как бы исподволь, полулегально (и даже никак законодательно не закреплённого) раздела страны на «регионы по вероисповеданию», внутри которых выделялись ещё автономии разного уровня (причём и — одни внутри других). Официально этого нового, «параллельного» деления страны как бы не было, никакие законные власти решений об этом не принимали (и вообще не всегда было понятно, что делается от чьего имени и в чьих интересах) — но какие-то решения принимались, и совсем не «кажущимся» образом влияли на жизнь людей. Где-то, например — приходилось отныне начинать день в школе с молитвы неведомо кому на неизвестном языке; или — срочно отменять торжества, пришедшиеся, как выяснялось, на траур или пост непонятно по какому случаю, о котором не знала большая часть именно местного, коренного населения… И уже всё чаще сталкивались интересы разных «облагодетельствованных» таким образом групп, вспыхивали потасовки, порой с серьёзными жертвами — но и разобраться, кто прав, кто виноват, было нельзя. Существовали разные верования, легенды, обычаи, неоднозначно соотносившиеся между собой — и потому обряды, места, имена, даты, святые для одних, оказывались символом скорби, предательства, или даже нечестивых забав для других, сыпались обвинения в кощунстве; соответственно противоречили друг другу и сами местные законы — и даже непонятно было, имел ли кто-то реальные полномочия следить за их соблюдением, верша суд и кару, и жаловаться и случае чего было некому и некуда. А сами обычаи и традиции никем специально не вводились: они просто существовали издревле, и изменить или отменить введённое как бы никем — тоже было некому…

…И уже на этом фоне — как-то все вместе, сразу — шли новые пропагандистские кампании: о «неприемлемости» пути Чхаино-Тмефанхии, создающей якобы «неестественную среду обитания человека»; о будто ведущихся там «безнравственных и опасных» опытах, в которых выведены опасные мутанты; намекалось и о возможных результатах попыток… изменения сроков беременности, выведения новой расы людей с повышенными умственными способностями, искусственного продления жизни и тому подобном; и тут же (в контексте предыдущего было особенно странно) — что «нормальный ребёнок» якобы уже не в силах усвоить весь объём школьной программы по предметам естественнонаучного и технического циклов… Трудно понять: кто чем конкретно обеспокоен, что можно и нужно делать? И — впору уже задуматься: к чему может прийти Каймир в составе такой Лоруаны? Где тоже — при его новой автономии (учреждённой взамен той прежней, на правах которой он вошёл в состав Лоруаны — и затем постепенно забытой, иссякшей, показавшейся ненужной в грядущем едином человечестве, где и так должны были найти воплощение идеалы и надежды чхаино-каймирской культуры) — какие-то пришлые общины требовали создания уже своих местных автономий, совершались странные и мало кому понятные ритуалы, шествия к каким-то образом возникшим местам поклонения неясно кому и чему, раздавались призывы отстоять непонятно чью и какую идентичность, в каком смысле «навести порядок», и тому подобное… Но и то обстановка была в целом спокойной — а уж что творилось в других частях страны…

…Если — вот ещё два года назад Джантар, проводя с родителями их летний отпуск в Кильтуме (где по-прежнему ничего не рисковали выяснять), познакомился с особорежимником по имени Талир Менг, из Моараланы, и тот рассказал ему: в этом крупном городе, областном центре, также со множеством секретных армейских заводов и институтов — местные племена уже открыто требуют устроить всю городскую жизнь по их вере и обычаям — на фоне вялой, безразличной реакции властей (точно как перед войной!), да и в вечерние полицейские облавы попадают почти одни подростки некоренных рас, и чаще всего — ни за что… (И Джантар снова как-то сразу почувствовал: Талир — и есть тот, недостающий, кого не хватало в их кругу, и им когда-то придётся встретиться уже всем вместе! И вот — встретились. После таких событий, что сама встреча казалась почти чудом…)

… — Джантар, где же твои? — спросил Итагаро. — Я не вижу. А как будто договаривались встретиться здесь…

— Действительно, где? — Герм пристально осматривал площадь. — Может быть, мы не так поняли? Нет, мне это не нравится. А у меня в сумке видеокамера…

…Погружённый в размышления, Джантар не заметил, как они дошли до Вокзального проспекта. Эта улица вела прямо к центральному городскому вокзалу рельсовой дороги, что был виден вдалеке уже отсюда, от небольшой площади на набережной, бывшей её началом. К вокзалу проспект шёл прямо и немного вверх. Посередине тянулась, прерываясь лишь на перекрёстках, широкая разделительная полоса клумб, обрамлённых по краям рядами буровато-зелёных, в два-три человеческих роста, деревьев с вытянутыми в почти веретеновидные спирали нежно-зелёными концами ветвей. (Это был реликтовый вид, один из немногих сохранившихся прямых потомков древнейших сухопутных растений. Здесь, на Каймире, у южной границы распространения этого и ещё нескольких близкородственных видов, они выпускали новые ветви так поздно.) Подножия стволов утопали в густой листве желтовато-зелёных и красновато-фиолетовых папоротников, чередующиеся зигзаги которых складывались в ромбический орнамент на фоне ярко-зёленой травы. По левой стороне проспекта от набережной тянулся сплошной ряд двухэтажных зданий, правая — начиналась чуть дальше, тем самым и образуя эту небольшую площадь с фонтаном в центре, гранитный восьмиугольный парапет которого окружала кольцевая клумба, высаженная кустиками какого-то тропического мха с жёлтыми коробочками спор на ярко-красных стеблях, названия которого Джантар не помнил… Но сейчас всё это лишь едва привлекло его внимание — и он, окинув площадь взглядом, сразу убедился: их никто не встречает. Хотя и разминуться не могли: он знал, что за площадью набережная заметно сужалась и почти сразу сворачивала влево, повторяя изгиб берега, других площадей там не было — а аллея за деревьями смыкалась с набережной как раз неподалёку…

Неужели… Тревожный холодок пробежал внутри у Джантара. Это… снова могло найти их семью? После того, как вроде бы всё выяснилось, и всё закончилось?..