Юрий Леляков - Битва во времени

Местность становилась заметно холмистее. Временами приходилось одолевать глубокие долины, крутые подъёмы, и даже что-то похожеe на овраги, но тропинка — хотя и становясь кое-где извилистой, очевидно, в обход труднопреодолимых препятствий — по-прежнему вела куда-то в глубь лесной чащи, ни с чем более не пересекаясь и не давая ответвлений. И вокруг было странно тихо и спокойно — с трудом верилось, что где-то далеко в окружающем мире могло происходить чрезвычайное. Не чувствовалось напряжения, борьбы, опасности — хотя и сама человеческая цивилизация осталась вдалеке, словно за какой-то гранью… Лишь однажды далёкий звук, смутно похожий на грохот выстрела, заставил забеспокоиться — хотя и тут Итагаро вскоре предположил: должно быть, рухнуло старое дерево — и они, снова положившись на тот прежний знак в виде стрелки, двинулись в путь… А горный лес уже становился всё более тёмным, сумрачным — виды растительности постепенно сменялись, да и сама местность… Тропинка уже делала настоящие обходы вокруг каких-то обрывов или пропастей, за переплетением всё более густой чащи отчётливо темнели скалы, небо почти скрылось из виду — осталось только удивляться, почему этот участок пути был отмечен на стрелке одним-единственным изгибом… (Впрочем — абсолютной заданности предопределения и не ждали: ведь это означало бы не надежду и безопасность, а наоборот — крах всех надежд и всех смыслов…)

Говорить же на этом участке пути ни о чём особенно не хотелось — будто все возможные разговоры сводились к высказанным ранее идеям и предположениям, исчерпавшим себя уже вначале — и большей частью шли молча, в тревоге, в неизвестности. Тем более — как ни старался прямо на ходу, ничего больше не мог воспринять и Джантар. И уже не было понятно: реально ли то, что он видел во сне на привале в гроте, реально ли всё, что вообще обсуждали — или случился самый обыкновенный прорыв отравляющих газов, ничего больше, а в остальном — просто подвела интернатская учёба, собственная подсознательная фантазия и напряжённость момента…

…И лишь потом — уже во второй половине дня, когда на внезапно встретившемся расширении тропинки был снова устроен привал — все как-то постепенно, по одному, стали замечать странное. Сперва Ратона и Талир, потом и остальные, кроме Джантара — стали признаваться друг другу, будто мельком воспринимали образы или знаки в виде геометрических фигур, но почему-то не сразу обратили внимание. Затем — Фиар и Талир вспомнили, что при пробуждении у обоих было что-то похожее на депрессию с чувством собственной слабости и безнадёжности всего их пути, справиться с которой стоило немалого труда (и не сказали об этом сразу!), Ратона же — как будто в тот самый момент увидел угрожающий символ, похожий на нож или меч, Герму — послышался как бы издевательский хохот, а Итагаро — потом тоже вспомнил, что видел во сне странное равенство: девятку, равную восьмёрке. Вот это, последнее, не могло особенно не встревожить: их было как раз девять… А вскоре и Доноту привиделось подобное «равенство»: девять равно уже семи — и стало понятно: до них добрались силы зла, пытавшиеся внести смятение в души, и раскол — в сам их круг!.. Весь остаток дневного перехода — старались вообще меньше говорить и думать, и даже не без колебаний решились на очередном привале подкрепиться гроздьями красного ягодного папоротника, чтобы пока не трогать консервы — хотя и знали: какие-то ядовитые разновидности этого древнейшего из сохранившихся в природе Фархелема семенных растений (вернее даже — переходных от папоротников к семенным, из-за чего так и назывался) вовсе неизвестны, да и сами гроздья свешивались с дерева, росшего далеко в глубине леса, и при этом снова был какой-то, уже благоприятный, знак…

…Однако новое пробуждение — застало их уже после заката, в глухом горном лесу, где никто, кроме Талира, не видел даже просветов неба над головами… Да собственно, один лишь Талир и мог что-то видеть, да ещё Герм (и немного — Фиар) различали ауры остальных — самих же их, почти не видевших света аур, окружала практически полная темнота, в которой Джантара из-за укачивания трудно было сохранять равновесие. И, до сих пор уверенные, что всё идёт по известному кому-то плану — теперь они оказались в полном недоумении. Ночное прохождение участка пути, отмеченного на стрелке коротким синим отрезком, оказывалось невыполнимым… Даже возникли сомнения, какой участок был изогнут: этот, второй по счёту синий, или оранжевый, предшествовавший ему? Оказывается, и это они помнили по-разному! И Донот даже снова заговорил было об относительности предопределения, а Герм предложил попробовать найти иной смысл всего знака-стрелки — как вдруг…

…Джантар принял ещё совсем нечёткий знак — который истолковал просто как попытку привлечь их внимание, или призыв что-то правильно понять и принять спокойно — и, едва успел сказать это остальным, где-то далеко в глубине лесной чаши вдруг вспыхнул мигающий свет, а затем, несмотря на расстояние, оглушительно (хотя — после тишины этих двух дней) завыла сирена!.. Все вскочили в испуге — и даже не сразу обратили взимание, что вскоре прекратилось и мелькание, и вой — остался лишь ровный, будто от прожектора, свет, в слабых отблесках которого на листьях деревьев с трудом всё же можно было различить тропинку, уходившую дальше, в практически непроницаемый мрак… А ещё какое-то время спустя Итагаро предположил, что это просто на военном объекте где-то в стороне от тропинки по непонятной причине сработала сигнализация — и предложил, не теряя времени и пользуясь этим, немедленно идти вперёд. И правда же — нигде в ответ не последовало никаких человеческих или астральных действий, так что больше всего и было похоже: на объекте, где не осталось живых людей, сработало некое автоматическое устройство. Тем более, это неожиданное происшествие вдруг дало и столь же неожиданное объяснение короткому синему участку на стрелке — будто было очередным знаком…

Они двинулись дальше по притихшему лесу. Сквозь чащу по-прежнему пробивался свет далёкого прожектора, с трудом, но позволяя видеть в окружающем мраке тропинку — которая теперь действительно шла очень широким полукругом, будто огибая особенно большое препятствие. Впрочем, Джантар далеко не сразу понял: сколько они ни шли, источник света как-то ощутимо не удалялся, оставаясь почти на прежнем расстоянии и под тем же углом к тропинке — будто находился примерно в центре дуги, по которoй здесь пролегал их путь. И лишь потом, когда всё же стали заметно удаляться от источника света, а изгиб тропинки постепенно и трудноопределимо выпрямился, Талир шёпотом признался: ему удалось различить вдалеке, в направлении на свет, что-то вроде сторожевой вышки, наподобие тех, у входа в интернат, и ограду из колючей проволоки, окружавшую выступ холма или скалы, высоко поднятый над окрестностью… А вскоре для остальных стало совсем темно — и едва Итагаро предложил сделать привал на очередном, уже едва различимом расширении тропинки, и они успели расположиться там — далёкий свет так же внезапно погас…