Юрий Леляков - Битва во времени

Всё те же странные запреты, утомительные ритуалы и упражнения по раскрытию экстрасенсорных способностей, как утверждали одни учителя — хотя не могли объяснить, каким образом у всех девяти учеников способности уже раскрыты сами собой, без запретов и упражнений?.. Или наоборот — никакой искусственной магии, духовность и только духовность, как утверждали другие — понимая, однако, «духовность» почему-то как благостное всепрощение, отказ от собственной воли, и покорное принятие воли учителя, якобы столь же покорно приемлющего ещё чью-то высшую волю?.. Или же — по версии третьих — надеяться сохранить свою волю, разум и достоинство вовсе было тщетно, и лучшим, на что человек мог рассчитывать — было откровенно грубое, подхалимское ликование у престолов владык неких иных миров уже после конца (в самом буквальном смысле) «века людей»; а то и вовсе — полное растворение «нечистой» личности в некой Абсолютно Чистой Первоматерии, что невозможно было представить без ужаса — ведь речь шла явно не о каком-то очищении, избавлении от грехов и потоков, а именно — уничтожении чего-то, гибели без возврата?.. Или просто следовало, смирившись с собственной порочностью, там не менее предаться всяческим лишениям, самоограничениям и самоистязаниям — никого ни от чего тогда всё равно не спасающим — к чему призывали четвёртые? (Да, именно так — вопрос, зачем лишать себя всех радостей жизни, казался этим учителем несущественным…) И даже ещё один — который как будто сперва делал упор на активную сознательную борьбу со злом — затем непонятным образом стал выводить из этого… ту же покорность и некритическое принятие чужой воли!.. И в любом случае — спасение почему-то не могло быть уделом всех, оно давалось немногим избранным, в глубине скрытых от посторонних глаз храмовых подземелий — и нигде не было ответа на вопросы: почему добро должно таиться от ищущих его? Где гарантия, что такой секретный наставник сам не окажется слугой зла? Как выбрать верный путь к спасению, если каждый учитель предостерегает от путей, проповедуемых другими? Почему они так уверены каждый в своей правоте, будто не замечая, что каждому же по вере кого-то из остальных уготованы муки ада за грех совращения учеников в ложную веру? Почему так назойливо, из учения в учение, повторяются тезисы о необходимости доверия, преданности, почтения к тем же учителям (да и не только) — при том, что доверять, не рассуждая, пришлось бы непонятно кому и чему, да ещё — в каких вопросах?.. А самим учителям как бы ничто реально угрожать и не могло — это ученикам ради собственного спасения следовало безоговорочно верить им…

И — ничего не удавалось хоть сколько-то вразумительно выяснить… Ни из чего нельзя было сделать вывод: действительно кому-то известно о грозящих реальному миру катастрофах, или это просто так излагаются древние традиционнее представления? А во многих учениях будто и вовсе стиралась грань между субъективной и объективной реальностью, буквальным и символическим, фактом и домыслом: за чисто мифологическую вину или просто неверие в такие-то мифы — следовала вполне реальная кара; у известных исторических личностей и даже целых народов — объявлялись какие-то сказочные предки; много говорилось о том, что люди вообще привычно неправильно или неполно представляют себе мир, что существует иная, высшая реальность — однако, согласно этой «высшей реальности», и сами катастрофы, и спасение ожидало лишь приверженцев таких-то вер, и впоследствии и рай, и ад были полны лишь ими, о судьбе же остальных ничего прямо не говорилось, будто их в реальном мире вовсе не было… И не было понятно — почему это вообще преподаётся в курсе «основы эзотерики», какое отношение имеет к профилю интерната? Ведь на конкретные вопросы — о том, как составить гороскоп, о «людях дальних миров» и их роли в истории Фархелема, о горных жрецах и их тайнах — следовали всё те же рассуждения о неподготовленных сознаниях, необходимости доверия, о том, что такое-то учение можно принимать лишь всё в целом, не выдёргивая понравившиеся цитаты — а однажды довелось услышать даже такое: каждое учение ценно само по себе, и не обязано соответствовать никакому другому учению. И тут не выдержал уже Лартаяу:

— … Нет, но поймите же и нас! Мы хотим постичь ту реальность, в которой мы живём, хотим знать, что может ожидать нас в ней! A вы только нагромождаете ужасы, которые невозможно совместить между собой — и говорите о неправильности всяких человеческих представлении вообще, о гордыне и самомнении начинающего ученика — хотя ученик хочет составить себе связную и целостную картину мира! И теперь что же оказывается — никакой объективной реальности вообще нет, и для людей разной веры мир как бы и устроен по-разному? Но ведь, если так — зачем, например, мне верить в такую реальность, где вы — учитель, а я — ученик? Почему я не могу придумать себе другую, где всё наоборот? И где — я знаю какую-то высшую реальность, а вы — нет?..

А учитель даже не понял, что Лартаяу лишь предлагал мысленный эксперимент — и, в приступе внезапной ярости окинув взглядов комнату, но будто не найдя в ней кого-то, опять-таки побежал докладывать Гинд Янару о «неслыханной дерзости» учеников — куда и девалась его собственная «высшая мудрость». В общем — снова как в тот раз…

…А Гинд Янар сам был в недоумении. Ведь этих учителей ему рекомендовали и в монашеских орденах с многовековой историей, и в недавно возникших, но тоже как будто достаточно авторитетных организациях релтигиозно-эзотерического толка — и именно как знатоков экстрасенсорики. Правда, на сами тайные горные обители Каймира, сколько он ни искал, ни одна из организации выхода не имела — но взамен они стали попросту присылать в интернат своих членов в качестве учителей — и вот каким ошеломляющим оказался результат… Хотя и сами эти вопросы до недавних пор не были предметом открытого обсуждения, каждый посвящённый был просто убеждён в истинности своей веры — но уж, если речь шла о реальном мире, а не отвлечённых мифологиях, у всех должно было прослеживаться и что-то общее, какие-то точки соприкосновения! Нo нет — раз за разом в интернат приходили те, кто лишь играли на потаённых человеческих чувствах, при этом каждый по-своему произвольно комбинируя стихии Мироздания, планеты, дни недели, энергоцентры человеческого тела, цвета спектра, ноты древних и современных звуковых рядов — и неспособны были ответить на конкретный вопрос: почему так, а не иначе? Приходили не исследователи, не специалисты — толкователи, для которых будто не существовало самого понятия научного факта. Вещать неподготовленной аудитории готовы были все — дать же объяснение чего-то конкретного не мог никто… При том, что — как всё более убеждался Гинд Янар — в общественном мнении экстрасенсорика во многом и отождествлялась с эзотерикой, а эзотерика — с конспирацией, ступенями посвящения, мистериями в подземельях храмов и монастырей, клятвами в верности чему-то, отречением от чего-то, суровыми испытаниями, а во многих случаях — и уходом из общества на долгие годы безо всякой гарантии возврата… И так ли удивительно было, что мало кто решался вступить на подобный путь, даже искушаемый знанием тайны — тем более, что о судьбах неудачников на этих путях вовсе не было известно?.. Но теперь, на волне сумбурного недовольства ходом развития цивилизации, именно сторонники таких путей всё более выходили из подполья, предлагая себя на роль какого-то нового жречества и идеологов — и создавая лишь тягостную путаницу в умах людей, выбираться из которой приходилось через столь же тягостные, буквально на грани кощунства, сомнения в неких высших истинах. И даже сам Гинд Янар — как однажды рискнул признаться Джантару — не избежал подобных душевных состояний. Ведь и там, снаружи, оказывается — всё больше людей предавались подобным поискам, в печати и на телевидении снова шли мрачные прогнозы судьбы их человечества, констатировалась нерешённость всё тех же проблем — словом, вновь как тогда, перед 7781 годом, что также не могло не беспокоить их всех. А они тут пока изучали что-то странное, страшное и непонятно как соотносящееся с реальностью… И вот наконец, решив после инцидента с вопросом Лартаяу сам поприсутствовать на очередном уроке «основ эзотерики» — и услышав немало всё тех же слов об ограниченности ума каждого, кто ищет ответов самостоятельно, не склоняясь перед авторитетом такого-то учения как высшей и конечной истины — не выдержал уже сам Гинд Янар: