Юрий Брайдер - Кристалл памяти (сборник)

Сообщение из газет:

«Вчера вечером в районе станции «Сонинос» произошла авария: сошел с трассы грузовой монорельсовый поезд-автомат. По стечению обстоятельств, поблизости играли дети: мальчик пяти лет и девочка — трех. Неожиданно появившийся волк, почуяв беду, схватил детей зубами за отвороты рубашек и перенес их в безопасное место. Через несколько секунд на лужайку, где играли дети, упал поезд. Дети спасены. Волк убежал. Просьба к гражданам, которым что-либо известно о местонахождении отважного волка, позвонить по видеофону…»

— Здравствуй, волк!

— Угу.

— Давай наперегонки, вечерний волк.

Он несколько раз глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание после подъема по крутой лестнице, и с силой вдавил кнопку звонка. Машинально посмотрел на часы: 11 45. Дверь открылась сразу, словно его ждали. Миловидная девушка в белоснежном халатике и такой же ослепительно белой шапочке, венчающей копну каштановых волос, предложила ему следовать за ней. Идя по неярко освещенному коридору, он читал рекламные плакаты на стенах: «Вас в будущем встретят с любовью — и сразу вернут здоровье!», «Всего десять тысяч, ни много, ни мало — и болезни как не бывало!»

Интересно, сколько заплатили рифмачу за эту халтуру.

Всплеск острой боли в боку заставил его охнуть. Девушка вежливо подождала, пока он сможет идти дальше. Да, черт побери, нужно спешить. Пожалуй, старушка-смерть ближе, чем он предполагал.

Они остановились у двери в самом конце коридора. Судя по табличке, это и был кабинет доктора. Девушка в белоснежном халате вошла внутрь, попросив его подождать. За время, пока она отсутствовала, боль еще раз скрутила его, но когда медсестра вернулась, он уже овладел собой.

— Входите, доктор ждет вас.

Кабинет нисколько не походил на приемный покой врача. Никакого медицинского оборудования. Стол, несколько кресел, шкаф у стены. В углу пальма. Шторы раздвинуты, и комнату заливал солнечный свет. После тусклого электрического освещения в коридоре он был особенно ярок.

Навстречу из-за стола поднялся полноватый человек среднего роста в клетчатой сорочке с расстегнутым воротничком; галстук съехал набок и болтался где-то под мышкой.

— Здравствуйте. Доктор Лярус.

— Леон Гелпин. Служащий.

Они пожали друг другу руки. Доктор жестом предложил вошедшему сесть и вернулся на свое место. Гелпин огляделся. Прямо над головой доктора висела картина, на которой были изображены три обнаженные женщины. Лярус заметил его удивленный взгляд и усмехнулся.

— Что, не ожидали столь легкомысленной обстановки в моем кабинете? Между прочим, это Рафаэль. «Три грации». Репродукция, конечно. Люблю старых мастеров. У них есть непосредственность и очарование, которых начисто лишены нынешние маратели холстов. Взять хотя бы этого Чичино. Какие-то пятна и кляксы, которые хороши, может быть, для тестов Роршаха, но никак не для искусства. А краски! Хотел бы я знать, на чем он их разводит! Или он заставляет сначала помочиться на холст своего пса, а уж потом приступает к работе? Смотришь на такую мазню и не можешь понять, чего ради это сотворено. Пытаешься поднапрячься, как во сне, — вот-вот ухватишь самую суть, — ан нет, не получается, сон-то и есть самая настоящая действительность. Как в том анекдоте, помните? Снится мне, что сижу я на работе. Просыпаюсь — так и есть, сижу на работе. — Доктор захохотал, но вдруг резко оборвал смех и внимательно вгляделся в лицо Гелпина: — Да вы неважно себя чувствуете, а я разболтался. Извините. Давайте ваши бумаги.

Гелпин протянул ему карточку медицинского освидетельствования и разрешение на футуризацию.

Лярус некоторое время изучал документы, потом отложил их в сторону.

— Значит, вы твердо решили, — скорее не спросил, а констатировал он.

— Да. — Гелпин поморщился. Боль снова шевельнулась в боку, и это не ускользнуло от внимания Ляруса.

— Вот и хорошо. В будущем ваша болезнь, несомненно, станет излечима. Правда, неизвестно, сколько пройдет времени — пятьдесят лет, сто или больше. Но это уже не так важно. Ведь вас сразу же «разбудят», как только болезнь будет побеждена.

Доктор встал и начал расхаживать по кабинету.

— Конечно, вам будет нелегко, возможно, вы даже будете чувствовать себя одиноким, по крайней мере, первое время. Но потом все устроится. Найдете себе занятие. Появятся новые друзья. А главное, вы будете здоровы.

Лярус остановился перед Гелпином, положил руку ему на плечо.

— Итак, вы все хорошенько обдумали и ваше решение окончательное?

Гелпин кивнул.

— Я так и думал. Деньги принесли?

Гелпин достал тяжелый пакет и передал доктору. Тот открыл шкаф, в котором оказался вмонтированный небольшой сейф, и, не пересчитывая, положил туда деньги. Вернувшись на свое место, он нажал кнопку на краю стола.

— Сейчас вас отведут в блок усыпления. Все будет хорошо.

Вошел санитар. Доктор встал.

— До свидания, Леон Гелпин.

— Прощайте, доктор.

Легкая усмешка тронула губы Ляруса, но он ничего не сказал. Когда за Гелпином закрылась дверь, доктор внезапно закашлялся. Сотрясаясь всем телом, он оперся одной рукой о стол, а другой достал из кармана платок и приложил его к губам.

Прошло, наверно, несколько часов с тех пор, как он расстался с доктором Лярусом. И снова перед ним тускло освещенный коридор. Пока это хождение по бесконечным пустынным коридорам Центра футуризации было главным впечатлением. Если не считать процедур в различных кабинетах — прививки, биодезактивация и так далее. А он-то думал, что здесь полно желающих излечиться будущим. Впрочем, конечно, у них предусмотрено, чтобы люди не встречались друг с другом. Зато у него каждый раз новый провожатый. Сейчас это был мрачный бородатый субъект лет тридцати с удивительно прямой спиной. Плоской, как стиральная доска, которую он видел в старом фильме. За все время провожатый не вымолвил ни слова. Ну и пусть. Хватит ему разговоров в будущем. Если будет у него будущее. Да что это он расклеился? Рано или поздно его болезнь одолеют. И тогда…

Они остановились возле лифта, и бородач нажал кнопку вызова. В тот же миг распахнулись двери соседнего лифта, и оттуда вышел человек. Всего несколько секунд Гелпин видел его, и застыл пораженный. Растрепанные волосы, осунувшееся лицо, на котором горели воспаленные глаза. Два санитара вели его, поддерживая за локти. Он смотрел вслед странной процессии, пока провожатый прикосновением руки не пригласил его в кабину. Лифт пошел не вверх, как он ожидал, а вниз. Перед глазами снова возникло лицо встречного человека, и сердце сжалось от предчувствия беды. Он постарался отогнать мрачные мысли. Нервы. Ну, это можно понять.