Дмитрий Лычковский - Когда был Ленин мумией

— Еще 37 процентов респондентов, — продолжал беспощадный голос, — не видят в захоронении ничего плохого. И лишь 22 процента опрошенных считают, что тело Ленина находится по праву там, где оно хранится сейчас.

По лицу Ильича заструился формалиновый пот. Столь обильно, что со стороны могло показаться, будто желтоватое лицо вождя залито слезами. «Не верю!» — хотел прокричать Ильич бессмертную фразу Станиславского, и прокричал бы, кабы не проклятые нитки.

— Таким образом, за последние шесть лет число тех, кто спокойно отнесся бы к перезахоронению Ленина, выросло, а доля тех, кто против такого решения, ощутимо снизилась, — заключил голос. — Категорически против перезахоронения готовы протестовать всего 9 процентов россиян.

Мозг Ильича лихорадочно заработал. Девять процентов. Девять! Партия большевиков в свое время не могла похвастать и этими цифрами. Нет, отчаиваться рано. Он уйдет на нелегальное положение. Он будет бороться. Он поднимет массы… Но как?!

А из приемника неслось что-то уже совсем непотребное.

— Возможно, вопрос о перезахоронении будет вынесен на всероссийский референдум. Число сторонников такого референдума, по данным ВЦИОМ… — Ильич определенно слышал фамилию этого товарища впервые, — растет ежегодно. Но в целом отношение к предложению о скорейшем перезахоронении тела Ленина оценивается абсолютным большинством российских граждан как умеренно-позитивное.

— Умеренно-позитивное! — мысленно взвыл Ильич. — Не зря я предупреждал, что русский человек — рохля, тютя, что каша у нас, а не диктатура. Что делать? Как лежать дальше? Ильич был в смятении. Как сохраниться в новых реалиях, а, главное, на кого опереться? Неужели партия настолько прогнила, что позволит превратить его тело в перегной!

— В случае попытки перезахоронения тела Ленина коммунисты намерены провести массовые акции протеста, — неожиданно успокоило его радио. — Об этом на пресс-конференции в Москве заявил лидер КПРФ Генадий Зюганов.

Слава Марксу! — возликовал Ильич. Есть еще стойкие товарищи. Радио хрюкнуло и из него раздался трубный, как у морского льва в период спаривания, голос товарища Зюганова. Он был настроен решительно:

— Если власть допустит такое кощунственное действие, мы организуем по всей стране акции неповиновения и не допустим этой свистопляски.

— Правильно, товарищ! — мысленно взмычал Ильич. И не стесняйтесь в средствах! Прочь интеллигентскую щепетильность! Тело Ленина в опасности!!! Товарища ВЦИОМА повесить! Причем публично, чтоб народ видел. Остальных — к стенке. Расстрелять как бешеных собак.

От фантомного сердца немного отлегло. И тут же снова навалилось.

— Сначала власти отменили 7 ноября, — гундосил неведомый Зюганов. — Потом срезали серп и молот с нашего знамени. Теперь из похорон Деникина решили устроить раскопки на Красной площади…

Ильич понял что сходит с ума. Все это не укладывалось в голове. Куда делся серп и молот, символ нерушимого союза рабочих и крестьян? И, наконец, какие похороны Деникина? Он что, все это время был жив?!!

— Слово предоставляется внучатой племяннице вождя мирового пролетариата Ольге Ульяновой, — бодро возвестило радио.

— Родная кровинка! — ласково подумал Ильич. Уж она не выдаст.

— Я полагаю, что идея перезахоронения в корне неверна, — не подвела кровинка. — Ленин и так захоронен по-христиански, поскольку находится в склепе, расположенном в трех метрах под землей.

Так их, племяша! Бей врага его же оружием. В землю меня! А вот это видели?! И Ленин попытался правой скрюченной рукой свернуть фигу ненавистному товарищу ВЦИОМУ. Но тут же весь обратился в слух, потому что голос диктора ощутимо потеплел и он предоставил слово главе Российской Федерации Владимиру Путину. Кто таков?

— Я категорически против — голос у Путина оказался сосредоточенный, бойкий — захоронения тела Владимира Ленина. У нас страна жила в условиях монопольной власти КПСС 70 лет. Это время жизни целого поколения. Многие люди связывают с именем Ленина свою жизнь. Для них захоронение Ленина будет означать, что они поклонялись ложным ценностям, что они ставили перед собой ложные задачи, и что их жизнь прожита зря.

— Спасибо, тезка, утешил старика, — мысленно поблагодарил Ильич. — Сразу видно — толковый товарищ. Мыслит здраво. Говорит быстро. Действует, надо полагать, так же. Вероятно, из чекистов? Нет, рано впадать в панику, рано. Хотя — а ну как все же вынесут… Вон Коба тоже не верил. И что, где он теперь?! В земле.

Он и не заметил, как уборщица закончила уборку и принялась приводить себя в порядок. Однако даже лифчик, весьма откровенно возвращенный ею на место, не вызвал у Ильича никаких позывов. Было не до баб. Голова его пухла от мыслей, что делать и с чего начать, чтобы добраться до виноватого во всем товарища Вциома.

Подхватив ведро, Маруся пошла к двери, загородив проем своими пышными формами, позвенела ключами и, наконец, щелкнула выключателем. Траурный зал погрузился во тьму. Лежа в этой по-домашнему привычной тишине, Ильич пытался представить, что происходит за стенами мавзолея. Заявления Хуфу, предложение Коли Шайбы, наставления Пирогова, — все это казалось призрачным, совершенно нереальным. Когда кремлевские куранты на площади пробили полночь, Ленин устало смежил набрякшие фрамальдегидом веки — и вдруг провалился в глубокий, настоящий, подлинный сон.

Ему снилась Надя. В Горках. Она сидела в кресле-качалке: толстая, седая, похожая на грозовую тучу, в платье мышиного цвета, но с пионерским галстуком на шее и томиком «Истории краткого курса ВКП(б)» на укутанных теплым пледом коленях. Смотрела на Ильича укоризненно из-под тяжелых, как у ящерицы, век и молчала, не выказывая ни малейшего намерения встать навстречу. Но когда он, уязвленный таким странным поведением жены, закричал: «Надюша, это я, я! Иди же ко мне!», Крупская лишь вскинула руку в пионерском салюте и принялась раскачиваться в кресле, весело болтая ногами-колодами. Быстрее, быстрее, быстрее, — пока кресло вместе с ней не превратилось в смазанный вихрь в виде гигантского веретена, который начал засасывать в себя ближайщие вещи, сорвал и утащил с головы Ильича кепку, а затем взялся и за него самого. Ленин сопротивлялся как мог, с ужасом понимая, что проигрывает вихрю, делая шаг вперед, два шага назад. Вот непреодолимая сила уже сбила его с ног, вот поволокла к себе по полу, на котором почему-то росли пучки травы. Ильич пытался зацепиться за них — безуспешно. И в тот самый момент, когда ноги Ленина уже засосало в бездну, а руки еще пытались вцепиться в пустоту, в самой глубине его пустой черепной коробки прозвучало: «Эх, Вовчик, Вовчик, и дернул же тебя черт реорганизовать Рабкрин…»