Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

Все удивленно уставились на него.

— Чья жизнь? — спросил Питер.

— Кроликов. — Джон Осборн широко улыбнулся. — Это самые устойчивые создания, которых мы знаем.

Генерал выпрямился на стуле, красный от гнева. — Ты хочешь сказать, что кролики будут жить дольше, чем мы, люди?

— Вот именно. Примерно на год дольше. Сопротивляемость у них раза в два больше, чем у нас. Значит, в будущем году по Австралии, поедая наши продукты, будут бегать кролики.

— Так ты говоришь, что какие-то проклятые кролики переживут нас? Они будут жить и кувыркаться, когда мы давно умрем?

Джон Осборн кивнул.

— И собаки тоже. Мыши проживут гораздо дольше нас, но все же не так долго, как кролики. Насколько мы можем предвидеть, кролики будут последними. — Он помолчал. — В конце концов и они, конечно, вымрут. К концу будущего года в живых не останется никого.

Генерал сел поудобнее. — Кролики! После всего, что мы делали, чтобы уничтожить их… мы должны умереть, сознавая, что выиграли, в конечном счете, они! — Он повернулся к Питеру. — Будьте так добры, нажмите кнопку рядом с вами. Я закажу себе коньяк с содовой. После такого известия нам всем нужно выпить коньяку.

Мойра Дэвидсон и Дуайт заняли в ресторане угловой столик и сделали заказ.

— Что тебя грызет, Дуайт? — спросила Мойра, когда официант отошел.

Он крутил в руке вилку. — Ничего.

— Ну, прошу тебя, скажи мне.

Он поднял голову.

— Я командую еще одним кораблем… подводной лодкой Соединенных Штатов «Меченосец», которая находится в Монтевидео. Там сейчас становится слишком горячо. Три дня назад я по радио запросил капитана «Меченосца», считает ли он целесообразным перевод своего корабля оттуда сюда.

— И что он ответил?

— Сказал, что нет, и объяснил это слишком тесными связями с берегом. Точно та же история, что со «Скорпионом». Он сказал, что при необходимости попробовал бы приплыть, но оставил бы на берегу половину своего экипажа, — Дуайт снова поднял голову. — В таком случае переводить сюда «Меченосец» бессмысленно.

— Значит, ты сказал ему, чтобы он оставался? Дуайт заколебался.

— Да, — сказал он наконец. — Я приказал ему выйти за пределы двенадцатимильной зоны и затопить лодку где-нибудь на глубине. — Он помолчал, глядя на зубья вилки. — Не знаю, прав ли я… Но мне кажется, что именно этого хотело бы мое Министерство Военного Флота… нельзя же оставлять такой корабль в порту чужой страны. Даже если там уже никого не будет. — Он взглянул на Мойру. — Итак, Военный Флот Соединенных Штатов стал еще меньше. Было два корабля, остался один.

Они долго сидели молча.

— Со «Скорпионом» ты сделаешь то же самое? — спросила Мойра.

— Думаю, да. Я хотел бы забрать его в Соединенные Штаты, но это практически невозможно. Слишком сильны связи с берегом, как он выразился.

Официант принес обед.

— Дуайт, — сказала Мойра, когда он ушел. — Мне пришла в голову одна мысль.

— Какая, дорогая?

— Сезон ловли форели в этом году начинается раньше. В будущую субботу. Может, ты заберешь меня на субботу и воскресенье в горы. — С бледной улыбкой она добавила — На рыбалку, Дуайт… только на рыбалку. Там над рекой Джеймсон есть прелестные места.

Он заколебался.

— Но ведь в субботу будет «Гран-При», если Джон Осборн добьется своего.

Она кивнула.

— Это я знаю. Ты хочешь посмотреть гонку?

Он кивнул.

— А ты?

— Нет. Я больше не хочу смотреть, как убиваются люди. Подобных зрелищ через две недели будет достаточно.

— И я так считаю. Мне бы не хотелось видеть, как будет умирать Джон. Уж лучше поехать на рыбалку. — Он глянул на нее, их взгляды встретились. — Только вот что, дорогая. Я не хочу, чтобы под конец ты обиделась на меня.

— Ну что ты, — запротестовала она. — Вовсе не из-за того, о чем ты подумал.

Он устремил взгляд куда-то в пустоту.

— Скоро я вернусь домой, — сказал он. — Меня долго не было дома, но скоро я вернусь. Ты знаешь, как это бывает. Дома у меня жена, которую я люблю и которой был верен все эти два года. Я бы не хотел все испортить в последние несколько дней.

— Знаю, — сказала она. — И все время знала. — Она надолго замолчала, потом заметила — Ты очень добр ко мне, Дуайт. Не знаю, что бы со мной было, не появись ты. Когда человек умирает с голоду, полбуханки хлеба лучше, чем ничего.

Он нахмурился.

— Не понимаю, дорогая.

— И не нужно. Я не собираюсь начинать какую-нибудь грязную интрижку за неделю или две до смерти. У меня тоже есть принципы… по крайней мере, сейчас.

Он улыбнулся ей. — Мы могли бы опробовать удочку сына…

— Я знала, что ты захочешь это сделать. У меня есть небольшая легкая удочка, и я возьму ее с собой, но рыбак из меня неважный.

— У тебя есть мушки или блесны?

— Не знаю. Нужно посмотреть дома.

— Мы доедем туда на машине, правда? Это далеко?

— Нужно будет взять бензина миль на пятьсот. Но не беспокойся об этом. Папа разрешит мне взять «кастомлин». Он снова ездит на нем и держит в сарае под сеном почти сто галлонов бензина.

Дуайт снова улыбнулся.

— Ты обо всем подумала. А где мы остановимся?

— Наверное, в отеле, — сказала она. — Это небольшой сельский отель, но, думаю, там будет лучше всего. Я могла бы найти какой-нибудь домик, но там никто не живет уже два года, и мы почти все время занимались бы хозяйством. Я позвоню в отель и закажу… два номера.

— Отлично. А я отловлю своего старшего матроса Эдгара и узнаю, могу ли я ездить на служебной машине без него. Я не уверен, можно ли мне водить машину самому.

— Неужели это так важно? Я хочу сказать… ты мог бы просто взять эту машину и ездить на ней.

Он покачал головой.

— Этого я не хотел бы делать.

— Но почему, Дуайт? То есть для нас это все равно… мы можем поехать и на моей машине. Но раз уж тебе выделили машину, ты можешь делать с ней, что хочешь. Через две недели все мы умрем, и тогда некому будет ею пользоваться.

— Знаю, — сказал Дуайт. — Но дело в том, что я хотел бы до конца делать все как надо. Если есть какие-то правила, я буду их выполнять. Так я воспитан, детка, и не хочу меняться. Если правила не разрешают офицеру брать служебный автомобиль и ехать с девушкой на уик-энд, я это не сделаю. Точно так же на борту «Скорпиона» не будет ни капли алкоголя даже в последние пять минут. — Он улыбнулся. — Так должно быть, поэтому позволь сейчас поставить тебе еще один коньяк.

— Значит, нам нужно ехать туда на «кастомлине». Ты очень трудный человек, и я рада, что не служу под твоим командованием. Нет, спасибо, коньяк я больше пить не буду. Сегодня после обеда у меня первая проба.

— Первая проба? Она кивнула.

— Я должна писать под диктовку со скоростью пятьдесят слов в минуту. Сначала стенографировать, а потом перепечатать все это на машинке, и ошибок там должно быть не больше трех. А это совсем не легко.