СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

После 53-го года в штатах стало довольно трудно уединиться в туалете, так что я с радостью воспользовался сортиром лайнера для возможности побыть наедине со своими мыслями и журчащей водой. Да и мои соседи по салону немного напрягали. Поверьте мне на слово – такому зоопарку позавидовал бы сам Джеральд Даррелл. Попади сюда инопланетяне – они решили бы, что оказались дома. У входа сидели Братья Космического Сознания Кришны, какой-то хиппи так развалился в кресле, что его ноги перекрывали проход, а подростки с татуированными серебряной краской лицами совершенно серьезно ковыряли шурупы иллюминатора… А я снова и снова поминал старика Тернера. Умный был человек, несмотря на то, что носил усы. 170 лет назад он озвучил теорию, согласно которой для здорового существования цивилизации необходима была граница. Место, куда срывались маргиналы, авантюристы и прочие психи. Предохранительный клапан, время от времени спускающий воздух, чтобы шарик не лопнул. К слову, так и появилась моя родина. Но границы вскоре кончились, а мы – мы остались бурлить, время от времени срывая крышку. Черт, космос всех нас спас. И тех, кто находится рядом со мной, и тех, кто остался там, внизу. Газ выбил пробку из бутылки, и мы устремились вверх. На этой светлой мысли меня прервал стук в дверь. Я вздохнул, и нажал кнопку слива. Насколько я понимаю сейчас – делать это нужно было минимум встав на ноги, а лучше – вжавшись в противоположную сторону от унитаза. Внизу что-то зашкворчало, ухнуло, а затем там крепко втянуло меня, как упомянутую ранее пробку в бутылке. В панике я зашарил руками по стенам, задрыгал ногами, рванул какой-то рычаг, ухватился за пучок выскочивших проводов, что-то нажал, и… катапультировался.

Следующее, что я помню – это двух склонившихся надо мной людей. Один из них что-то спросил меня, кажется по русски. И я отреагировал.

— Здравствуйте товарищи!

— Как тебе это нравится, — обратился он к другому на эсперанто, — вместо дерьма мы нашли американца.

— Мой звездно-полосатый друг, — произнес из них второй, обращаясь уже ко мне. — Я обязан у вас спросить – это ваше? Я оглядел открытую капсулу туалета, в которой все еще находился.

— Какая-то часть, я полагаю. А почему вы спрашиваете?

— Видите ли, подбирая этот обьект мы были заинтересованы в его грузе. Однако обнаружив в нем пассажира, мы не можем присвоить его себе без вашего на то согласия. Должен заметить, что ваш транспорт мало рассчитан на межпланетные перелеты, если вы конечно не являетесь поклонником одного немецкого барона. Если точка вашего путешествия находится поблизости – мы с радостью доставим вас туда. С вашей стороны было бы вежливо в знак благодарности оставить нам содержимое своего контейнера. Если же мы прервали ваш полет против вашей роли – мы с извинениями отправим вас его продолжать.

— Серьезно? То есть с радостью, конечно. В смысле, оставлю его вам. А можно ли поинтересоваться, где я нахожусь сейчас, и зачем вам понадобилась тонна дерьма пассажиров рейса из стран Третьего мира?

— Давайте поговорим об этом после того, как мы вас отмоем от этого драгоценного груза. И мы поговорили.

Как выяснилось после обработки, меня подобрали незадолго после выброса. Мои гостеприимные хозяева регулярно отслеживали сброс мусора с космических лайнеров, которые использовали в качестве удобрений для теплиц. Я спросил, неужели дела в Союзе стали настолько плохи? Дела в Союзе отлично, ответили они мне, только этот подарок предназачается людям живущим вне его. Комми были одержимы стройками, и Марс на данный момент был самым крупным их проектом. А после любой стройки остается уйма мусора, и красная планета не была исключением. В данном случае мусор (да простят меня за это определение те, о ком идет речь) обосновался в поясе астероидов, подальше от правительств и их законов. Комми чувствовали некую ответственность за отходы своего производства, а потому периодически навещали их. А может, будучи практичными ребятами они следовали идее переработки, и не исключали возможность извлечь выгоду из самостоятельных первопроходцев.

— Существование на краю Ойкумены, — сказал мне штурман, представившийся Антоном, — это переход на иную сферу бытия. Так что время от времени мы посещаем колонистов астероидов, чтобы сохранить их целостность. Напомнить им, что они принадлежат к людям.

— А также доставить какие-нибудь посылки, забрать больных или помочь с ремонтом, — продолжил Тихий, выполнявший роль механика.

Контейнер с отходами они рассчитывали отвезти на Цереру, чьи колонисты забурившись в ледяные шахты пытались выращивать еду, после чего судно должно было пройти рядом с расположенной на астероиде фермой кристаллов, и проверив ее оборудование, вернуться на Рею – марсианскую станцию. Я был немного разочарован, узнав, что не меня одного посетила мысль поселиться на ничейных землях.

— Антон, расскажи об этих пионерах, — попросил я.

— Пионеры?! А-а, «покинутые дети». Ну были лет 10 назад люди, не испытывавшие большой любви к запретам и с удовольствием поселишиеся там, где действуют только законы физики. Народ был разный. Кто-то преступник. Кто-то – романтик. Кто-то гнался за деньгами. Были даже политические, решившие что построить новое легче, чем ломать старое.

— За что им огромное спасибо, — вставил Тихий, — Был даже один социофоб. Обжил астероид, кормился водорослями…

— Однако они довольно быстро изменились. В космосе нет ни верха, ни низа. Я бы сказал, жизнь на краю пережевала их и выплюнула совсем другими людьми. Если в человеке было больше железа – то выплавилась сталь, а нет – так те сгорели дотла.

— Как на Диком Западе?

— С поправкой на менталитет, я бы сказал Дикий Восток.

— Еще один вопрос – и я заткнусь. Почему ты назвал их покинутыми?

— В Риме Церера покровительствовала сиротам. Прижилось.

После приземле… прицереривания? Посадки короче, я напросился к Тихому в помощники, и после того, как на меня натянули скафандр, потащил контейнеры по трапу. Снаружи нас ждали три фигуры, чьи шлемы украшала аэрография и царапины.

— Сгущенку привез?

— Два ящика, — отозвался Тихий.

— Слава Советскому Космофлоту! Ухватившись за ящики, они стали их грузить на металлический поддон.

— Славные завтра будут поминки.

— Умер кто? — спросил я.

— Первый изобретатель ракеты, — отозвался обладатель шлема с нарисованной скалящейся улыбкой, — но ты не переживай – это было 180 лет назад.

— Я думал, первый изобратель ракеты – Циолковский.

— Ну началось, — вздохнул тот, чей шлем обвивал золотой дракон.

— Извиняюсь! — улыбающийся выпустил коробку из рук и выпрямился, — Циолковский был не первый, и по-моему ни хрена не великий!