СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

— Забавно. — Он нащупал в кармане ребристую рукоять пистолета. — Можно взглянуть?

— Конечно же, — она расцвела в доверчивой улыбке и уселась прямо на пол. — Даже покажу.

В чемоданчике действительно оказались аккуратные стопки слайдов и проектор. Лия торопливо поставила кубик проектора на пол и сунула в него слайд.

В воздухе сверкнула радужная капля, плеснулась во все стороны и соткалась из световых нитей убедительно реалистичная голограмма окна. Обыкновенное, распахнутое, с лёгкой, трепещущей занавеской, а за ним берёзовая роща – ослепительно белые росчерки стволов в золотом прибое листвы.

Мальчишки наперегонки неслись на велосипедах с пригорка, позвякивая звонками. Их голоса были особенно пронзительными, как бывает только осенью. И женское протяжное где-то рядом: «Жееень, обедать» – вдруг так болезненно отозвалось где-то внутри, что Ник обессиленно опустился на пол. Мальчишки шумной стайкой пронеслись совсем рядом. Стало тихо. И как когда-то в детстве, острое предчувствие чего-то необыкновенного заполнило его.

— Вам понравилось? — она любопытно заглянула в лицо.

— Это всего лишь роща, — он пожал плечами.

— Да? — Лия почему-то разочаровалась и выдернула слайд, гася голограмму. — Тогда посмотрим другой.

Окно на этот раз было деревянным, с широким подоконником, на котором примостились крохотные горшочки нежно-голубых фиалок. А за окном была улица. Ник нахмурился, до сих пор не мог привыкнуть к траве вместо асфальта. Коротенькая, тёмно-зелёная, устойчивая к вытаптыванию, она заполняла всё пространство дороги, щедро перетекая на тротуары и лужайки перед домами. Высокие, похожие на кипарисы, деревья хаотично разбросанными группами росли посреди того, что раньше было дорогой.

Большой синий аэромобиль опустился на остановку. С весёлым шипением распахнулись дверные створки. И в ту же секунду хлынул дождь. Стайка разноцветно одетых подростков с визгом бросилась под распахнувшийся огромный тент. Они смеялись и отряхивались, выставляли ладони под дождь и плескали друг на друга, визжа и увёртываясь от брызг.

Голограмма угасла. Щелчок и новая капля расцветает в воздухе, формируясь в маленькое, затянутое по углам ледяными узорами окошко. Там, за ним, по крутому, снежному склону летели вниз на аэробордах ловкие фигурки, лихо отчёркивая снежными брызгами на поворотах.

— Это не интересно, — выдернула слайд и принялась рыться в чемоданчике. — Я покажу вам мой родной город. Он маленький, зато очень милый.

С высоты примерно третьего этажа открылась панорама широкой, вечерней улицы, заполненной неторопливо прогуливающимися людьми. Всё та же трава кругом, только подсвеченная мягкими переливами, ищущего откуда-то снизу, света. Высокие арки из деревьев с вплетёнными гирляндами огней обрамляли улицу сияющей анфиладой. Аэромобили, разноцветными светлячками, сновали меж полупрозрачных, высоких зданий. Звучала ненавязчивая музыка, некоторые пары танцевали прямо посреди улицы, и медленная толпа осторожно их обтекала, стараясь не потревожить.

Лия улыбалась, чуть подавшись вперёд, качала головой в такт музыки. Радужные тени бродили по её лицу, делая похожей на маленькую восторженную девочку, смотрящую сказку.

Во всём этом было что-то неправильное. Здесь, на его корабле, пусть эфемерно, но жил кусочек СССР. Ник не торопясь прицелился и прострелил проектор. Голограмма исчезла. Девушка вздрогнула, обернулась, полная горестного недоумения.

— Зачем вы так? Он встал, спокойно встретился с ней взглядом.

— Это случайность. Не поверила. Смотрела так, словно он пристрелил собаку.

— Почему вы ненавидите мою страну?

— А за что я должен её любить? — усмехнулся в доверчивые, оленьи глаза. — Это твоя обязанность.

— Давайте разберёмся. — Торопливо встала, забавно хмурясь. — Так как люди вашего поколения очень консервативны…

— О, избавь меня от лекций. — Он круто повернулся и зашагал к дверям ангара.

— Да куда же вы? Давайте поговорим.

Побежала следом, пытаясь пойти рядом, но коридор был узким и ей всё время приходилось уворачиваться от переборок, пропуская Ника вперёд. В рубке он сразу уселся в кресло пилота с удовольствием наблюдая, как она беспомощно оглядывается в поисках на что бы сесть, но гостевые кресла были спрятаны в ниши, а Ник не собирался их доставать.

Только Дровосек тут же подсуетился, вытолкнул гостевое прямо к её ногам. Девушка благодарно улыбнулась куда-то вверх и уселась на краешек, по-детски сложив руки на колени.

— Да, я люблю свою страну. Неужели это так плохо?

— Плохо то, что тебе хочется, чтобы её любил я. А что ещё хуже, вы убеждены, что весь мир вращается только вокруг вас. До других вам нет дела.

— Неправда.

— Неужели? — насмешливо приподнял бровь. — Уже одно то, что ты не удосужилась перейти на мой родной язык, хотя прекрасно знала какой стране принадлежит мой корабль, доказывает это. Говоришь на русском, словно все обязаны его знать.

— Я не придала этому значения, — прошептала по-английски. — Простите.

— Только не нужно сейчас этих реверансов, — он поморщился, — говори, как говорила.

— Я… У меня не всегда получается правильно общаться с людьми. Я всё больше с деревьями вожусь. А хотите работать в моём проекте? — она слегка оживилась. — Я вывела особый марсианский сорт деревьев. Они быстро растут и цветут почти как яблони.

— Я ничего не смыслю в этом.

— Не страшно. Я научу, — озарилась робкой улыбкой. — На то и существуют проекты, чтобы выбирать то, что нравится.

— Да, я слышал о вашей странной системе трудоустройства. Ваш девиз – работа должна быть любимой. — Он с оскорбительным намёком постучал дулом пистолета по виску. — Наваливаетесь всем скопом на проблему, пока не решите. И профессионалы, и дилетанты, все в одну кучу. Удивляюсь, как вам вообще удаётся прийти к единому мнению.

— Но это же здорово, когда создаётся рабочая группа, где каждый увлечён проектом, — взволнованно возразила она. — Когда опыт, даже из другой сферы, помогает взглянуть на проблему под другим, непривычным углом. Иногда это просто ошеломляюще.

— Это не рационально. Только специализация в определённой области даёт высокие результаты.

— А как же быть, если работа разонравилась? Да, человек накопил много знаний, но работа ему уже не интересна. Почему он должен и дальше её выполнять лишь из-за того, что он такой большой специалист?

— Не хотел бы я прооперироваться у бывшего строителя, — усмехнулся Ник.

— Сейчас роботы оперируют, — сухо заметила она. — И есть немало людей, увлечённых медициной. Я хочу сказать, что человек имеет право выбирать то дело, которое ему нравится. Только тогда и есть смысл им заниматься.