Федор Березин - Голован

Потом Шоймар повернулся ко мне:

— Вы осматривали кости, доктор? Можете предположить, кто сожрал население этой деревушки? И интересно б знать, сколько тут водилось народу? То есть, насколько тотальна опасность?

— Пока не могу сказать ничего, — ответил я, помедлив. — Знаю, что нечто зубастое. Но кандидатов уйма, сами понимаете. Может, сухопутные крокодилы-напузники… Это я так, на всякий случай говорю. То, что подобные случаи доселе не фиксировались… я про массовое, централизованное нападение… ни о чем не говорит. Может, даже обезьяны какие-нибудь! А что? Они животные стадные.

— И?! Целое племя аборигенов не смогло отбиться от макак? Ну пусть даже гиббонов каких-нибудь?

— В этом лесу, как я уже убедился, может происходить все что угодно. — Я пожал плечами. — По крайней мере, на них не пауки напали, и не большие птицы-нелеты, типа той, что мы видели. У них ведь нет зубов. А здесь было что-то зубастое. Я по осколкам сужу.

— Ладно, — почему-то рассеянно сказал Шоймар, — прихватите с собой часть этих костей для дальнейшего анализа. Оставаться мы тут не будем, надо двигать вперед.

— Очень правильно, — кивнул наш проводник-охотник. — Люди взвинчены. Особенно недочеловеки… местные, в смысле. Их всех надо чем-то занять. Хороший переход, чтобы языки вывалились, — самое то.

Когда-то у нас было пятнадцать собак-носильщиков. Теперь… Вообще-то, теперь уже ни одной, но все по порядку. Благо, я ветеринар и веду учет.

Первого… Я назвал его Лапка, и то уже постфактум. То есть после того, как это никому не стало потребно. Впрочем, как и до того. Собаки у нас в основном безымянные. Была охота запоминать клички, которые им дали торгаши в Новом Бракуде. Только Выдувальщик Сферы знает, сколько хозяев до того попеременяли наши четвероногие, так какой смысл давать им еще и имена? В конце концов, они у нас для простейшей работы, не для циркового хождения на задних лапах и даже не для выслеживания дичи. Лапку хватанула за ногу какая-то смесь богомола с гусеницей. Наш главный биолог Кож Зола даже выдал с ходу название этой дряни. Мировой Свет в свидетели, нам не удалось растоптать ядовитую пакость походными ботинками, как ни старались. Благо, везде успевающий Дьюка Ирнац ловко сработал мачете и срезал гадине голову. Опять же Мировой Свет подтвердит, на боевитость этой пятнадцатисантиметровой жути данная потеря нисколько не повлияла. Разве что теперь она не могла пускать в ход ядовитые челюсти. Но чудовище продолжало стоять в боевой стойке, выставив перед собой кошмарные хватательные лапы, и как только кто-то приближался, разворачивалось в его сторону. Дьюка Ирнац мог, конечно, изрубить гадину, но, видимо, ему было интересно понаблюдать. То ли за ней, то ли за нашими опасливыми попытками добить насекомое. В конце концов, его укокошил кто-то из марайя: пришиб сломанной веткой толщиной с небольшое дерево. Заведующий нашим хозяйством Йоки Матрон растрогался и угостил носильщика шоколадной плиткой из общих запасов. А вот Дьюку Ирнаца не угостили.

Впрочем, потерпевшему — тогда еще безымянному псу, — было уже до лампочки, прикончили его обидчика или оставили как есть. Передняя лапа у Лапки раздулась впятеро. Бедная псина скулила не переставая. Тогда мы еще были богаты на лекарства, так что я не пожалел порции морфина. Транспортировать собаку-носильщика на носилках было, конечно, несколько диковато, но тогда мы еще были полны сил, так что попробовали и это тоже. Покуда Лапку перемещали, я пытался его реанимировать. Вот именно в процессе лечения я эту рыжую псину и поименовал. Возможно, Лапка меня даже полюбил напоследок, воспринял как нового и окончательного хозяина. Жаль, ненадолго. Против жуткого яда оказался бессилен весь набор наших аптечных противоядий. Вот же пропасть! Может, наш мудрейший Шоймар поставил не на того доктора?

— Массаракш! — сказал наш проводник-охотник Дьюка Ирнац.

Тот же «массаракш» произнесли, кто про себя, а кто вслух, и все остальные. Быть может, только туземцы ругнулись как-то по-особенному, на родном наречии. Им, наверное, было несколько видней.

Повод для ругани был знатный. Посреди даже не тропы, а еще не пробитой и не протоптанной нами просеки лежал поперек курса человеческий костяк. Скелет был неполного вида, но собран как полагается. То есть, руки там, где и надо быть рукам, а ноги, как и положено, — снизу. Череп скалился повыше грудной клетки, и под ним даже попытались выложить в линию шейные позвонки. Кажется, некоторые отсутствовали.

Руководство экспедиции чуть было не устроило дискуссию прямо над скелетом, но гвардии ротмистр Маргит Йо взревел, как оба оставленных нами на границе пустыни колесных бронехода разом:

— Круговая оборона! Всем рассредоточиться по периметру и снять оружие с предохранителей!

Он был полностью прав. Диспут можно провести и загородившись стволами. Да и о чем было дискуссировать-то? Все было ясно-понятно. Кто-то оставил нам недвусмысленное послание.

Почему мы были так уверены, что именно нам? Оно, конечно, всякое может быть. Например, развлекался в джунглях какой-нибудь туземец изучением анатомии. Тут валит наша вооруженная до зубов колонна. Он, бедняга, ноги в охапку и — шасть в кустики. Гипотеза притянута за уши, но уж какая есть.

Впрочем, она уже рассыпалась в прах. Все бы с ней оказалось в норме, если б это был первый обнаруженный нами скелет. Но он был уже вторым. За последние два часа. Надо ли говорить, что человек — слишком редкая птица в лесах Топожвари-Мэш, чтобы его останки валялись на пути нашей группы чисто случайным образом. Сколько сотен или скорее десятков тысяч штук их надо разложить на местности, чтобы мы начали о них спотыкаться? Нет уж, случайностью это не могло быть никак.

К тому же эта вторая находка отметала еще одну лазейку для изворотливого разума. Ну, типа того, что послание предназначено не персонально нам, а является знаком для всех. Если б мы шли по какой-то звериной или человеческой тропе, тогда подобное словоблудие еще бы прокатило, но сейчас… Наш курс, конечно, имел направленность, но поворот в десять метров туда или сюда можно было угадать только при непосредственном наблюдении, причем непрерывном. Скелет положили на пути буквально только что, и успели тютелька в тютельку.

— Знак трактуется однозначно, — констатировал Шоймар очевидное. — Кто-то очень не хочет, чтобы мы шли дальше. Кто-то…

В этот момент совсем недалеко в лесу раздалось какое-то странное повизгивание. И тут же оно как бы распространилось на весть лес. Справа, слева, спереди кто-то загадочно и… если честно, то страшно визжал.