Дэн Уэллс - Партиалы

— Что собираешься готовить для пятничной вечеринки? — Нандита была хорошим поваром, но Хочи была лучшей и всегда готовила еду для особых случаев.

— Жаркое из курицы, жареная картошечка и пончики, если достану для них муки. Сладкий рис это хорошо, но ради всего святого, я хочу немного гребаного шоколада.

— Пончики с шоколадом? — присвистнув, спросила Кира. — Кто-то умер и тебя назначили сенатором?

— К сожалению, не моя мамаша, — сказала Хочи. Она вскочила на ноги и направилась к двери. — Я на рынке нашла парня вчера, он поклялся, что у него есть немного пшеничной муки. Хочешь со мной?

— От таких шикарных ног никакой пользы, если их никто не видит, — торжественно сказал Кира. — Народ должен видеть свою принцессу.

Настала пятница. День Восстановления.

Пришло время для вечеринки.

В эту пятницу никто не родился и не было младенцев, за которыми требовалось наблюдение. Так что Кира пришла домой уставшая, но готовая к веселью и не чувствовавшая при этом вины. Она приняла душ, расчесала волосы и выбрала яркий наряд из своей «кокетливой» коллекции: шелковую рубашку с китайской вышивкой, пару босоножек на высоких каблуках и джинсы, достаточно короткие, чтобы подумать о том, какая погода за окном. Стояло лето, но весьма холодное, и она вполне могла пожалеть, что не надела что-то потеплее. Она задумалась, сравнивая джинсы с другими, чуть длиннее и в конце концов решила надеть те, что короче. Они лучше смотрелись с рубашкой и лучше смотрелись на ней, а ей нужен был стимул. Она могла рискнуть и поморозить ноги, но она могла стать на некоторое время нормальным человеком. Они скорее всего наружу выходить не будут.

— Поторопись, — сказала Хочи, постучав в спальню Киры. Она была одета во все черное, губы накрашены черной помадой, глаза подведены черным. Не соответствовал лишь яркий фартук, повязанный вокруг талии: — Мэдисон с Гару уже здесь, и какой-то чувак по имени Маркус — высокий, выглядит глуповато, им легко помыкать. Тебе он понравится.

— Понимаю, почему твои монаршие родители избавились от тебя, — сказала Кира с игривой ухмылкой. — Ты можешь быть поразительно гнусной персоной, когда захочешь.

— Мое остроумие, как твои ноги, — ответила Хочи. — Было бы эгоистично скрывать его от других.

Кира проследовала за ней на кухню, где суетилась возле раковины с посудой Нандита. Хочи взяла миску с нарезанной картошкой, сбрызнула ее оливковым маслом и посыпала сверху розмарином.

— Нандита, травы пахнут обалденно.

— Спасибо, страшилка, — сказала Нандита. Это была их собственная шутка: гардероб Нандиты отличался яркими цветами, и она просто не могла понять. почему Хочи отдавала предпочтение черному.

— У тебя здесь на кухне замечательно пахнет, — сказала Кира, сделав глубокий вдох, — но я пойду поищу Маркуса.

— Поцелуй его от меня, — сказала Хочи.

— Взасос?

— Не слишком. Не хочу казаться легкодоступной.

Кира прошла в коридор, глубоко вдыхая очередную волну аппетитных ароматов. Говорите, что хотите про маму Хочи, но готовить она ее научила, как надо.

В коридоре, освещенном керосиновыми лампами, Кира слышала гул голосов, доносящихся из гостиной; шипение и потрескивание дров в печи на кухне. «Наверно, фермеры кушают так каждый день», — подумала Кира. — «Даже почти хочется пожить их жизнью».

Почти.

Она направилась к гостиной. Маркус и Гару, сидя на диване, были увлечены беседой, Мэдисон расположилась рядом на кресле. Проигрыватель находился здесь, так что звук наполнял комнату, подобно грозовой туче.

Мэдисон улыбнулась:

— Привет.

— Привет, Мэдс. Как жизнь?

Мэдисон ухмыльнулась и бросила взгляд в сторону Маркуса и Гару.

— Расслабляюсь, пока твой благородный парнишка принимает на себя праведный гнев моего мужа. Тот сегодня в ударе.

Кира понимающе кивнула. Гару действительно был жестким собеседником.

— Конечно, все дело в свободе, — говорил Гару, — в том, как сохранить свободу, с помощью закона. — Его взгляд был беспощадным, но Маркус хоть и побледнел, но выдержал. — Любому обществу нужно определенное количество закона. Слишком много приводит к деспотизму, а слишком мало — к хаосу.

— Кира! — воскликнул Маркус и подскочил с места. Он пересек комнату и, крепко стиснув ее руку, обнял. Он продолжал оглядывать ее с головы до ног, снова и снова, намеренно не глядя в сторону Гару. — Выглядишь великолепно!

— Спасибо, — Кира повела его назад и усадила на диван. Затем она посмотрела на Гару. — Привет, рада видеть тебя. — Ей не очень-то хотелось, чтобы тот продолжал свою тираду, но и не поздороваться с ним она не могла.

— Взаимно, — ответил Гару. — Рад слышать, что вы оба остались живы после вашей вылазки на побережье.

Кира приподняла бровь:

— Уже слышал?

— Все уже слышали, — сказала Мэдисон. — Думаю, нам всем есть о чем поговорить, кроме как о непонятной радиоуправляемой закладке, бомба которой убила трех человек, но ты ведь знаешь как это бывает. Мы тоже иногда говорим о скучном.

— Это был Голос, — сказал Гару. — Та женщина, что была с вами — Джианна или как ее там, была одной из них.

Кира рассмеялась:

— Чего? Она была в эпицентре всего, я своими руками вытащила ее из-под обломков. Или ты хочешь сказать, что она себя специально взорвала? Нарочно? Или она просто террорист-неудачник?

— Может, она пыталась сделать так, чтобы никто не нашел то, что там было спрятано, — сказал Гару.

— Она не вернулась, — мягко сказал Маркус.

Кира с удивлением на него посмотрела, потом взглянула на Гару:

— Она вернулась вместе с нами.

— До станции Догвуд, — кивая, сказал Маркус. Кира видела в его глазах печаль — печаль, смешанную с растерянностью и какой-то долей страха. — Никто после этого ее не видел.

Кира покачала головой; это безумие какое-то.

— Джианна не из Голоса. Ей очень не нравился Джейден, он действительно слишком сильно поигрывал мускулами. Больше, чем было необходимо, никому бы это не понравилось, — она взглянула на Мэдисон. — Без обид.

— Я не обижаюсь.

— Ведь это она определила, что там была радиостанция, — сказал Хару, — и единственный, кто мог с ней поспорить, умер при взрыве. Насколько нам известно, тот парень понял, что это была работающая база Голоса, и Джианне пришлось активировать бомбу, чтобы заткнуть его. Она одна выжила.

Кира громко рассмеялась, потом пришло жгучее чувство вины, но она постаралась заглушить его.

— Извини, конечно, но ты просто параноик. Почти, как тот парень, что допрашивал нас на днях.

— Параноик или нет, — ответил Гару, — но очевидно, что люди из Армии согласно со мной, иначе они бы не держали ее под арестом.

Хочи вошла в комнату и прислонилась к дверному косяку.