Вальдэ Хан - Храм

С четырех сторон к охранным камням подбирались человек восемь дикарей, держа копья и топоры наготове. Они не спешили, но и не хоронились – слишком были уверены в своем предводителе, что стоял в тени покрытого наростами дерева и держал в невидимых тисках всех воинов Светоносца.

Всех, кроме одного.

В первое мгновение Свист думал было попросту убежать. Рвануть что есть сил прямо с места, перемахнув кольцо баррикады и, пальнув пару раз для острастки, скрыться в чаще, а там уже не догонят. Но десятник быстро справился с внезапным малодушием, обругав себя за позорные мысли. Времени для рассуждений больше не оставалось, дикари почти вплотную приблизились к границе стоянки.

Резко вскочив на ноги, Свист открыл беспорядочную пальбу в ту сторону, где, как ему казалось, притаился шаман. Первые две пули попали в ствол кривого дерева рядом с Черным Змеем, окатив того волной горячей щепы, остальные бездарно ушли в молоко.

Бритоголовые варвары яростно завизжали и уже во всю прыть бросились к укреплениям, желая разорвать того, кто смог учинить неожиданный отпор. Но Свист продолжал вести огонь по Змею, справедливо полагая, что убив шамана он сможет дать шанс своим соратникам отбиться от внезапной атаки.

Казалось, что Черный Змей находится под чьей‑то незримой защитой. Свист успел опустошить магазин винтовки, и все впустую, ни один выстрел не коснулась тела шамана. От шквального огня Змей все же попятился, машинально отшатнувшись от свистящих мимо пуль.

Тут же воины Света начали отходить от оцепенения, растерянно глядя по сторонам. Брошенное дикарской рукой копье вошло одному из охотников в грудь, сбив с ног. Тело еще билось в агонии, а визжащие змеепоклонники оказались в кругу камней, размахивая топорами. В первые же мгновения песок окрасился багрянцем и еще трое подчиненных Свиста расстались с жизнями, не успев сообразить, что происходит вокруг.

Десятник бросился на одного из врагов, занесшего выщербленный тесак над головой Сукоруба. Ткнув стволом винтовки в лицо противника, Свист со всего маху саданул его прикладом в висок. Хрустнул череп и Свист, влекомый инерцией собственного удара, завалился на поверженного дикаря.

Черный Змей успел оправиться от потрясения – неожиданная атака полудемона застала его врасплох. Как? Как он не смог почуять это мерзкое создание?!

Шаман призвал духа Великого Змея, что жил внутри него, и приготовился нанести удар, желая смять непокорных его воле чудищ, но не успел. Ниоткуда, словно из‑под земли появился один из них, размахивая коротким топором. Змей ужаснулся жару той ярости, что пылала в сердце этого прикинувшегося человеком монстра. Она была столь сильна, что, казалось, окрестные деревья вот–вот вспыхнут, не выдержав ее накала.

Нырнув под удар сверкнувшего лезвия, Змей выхватил собственный клинок – длинный и широкий, с круглой гардой, защищавшей руку. Подарок самого Великого Жреца, полученный в день, когда отряд под началом Черного Змея открыл новое месторождения слез неба.

Оружие Змея описало дугу, оставив на плече Светляка длинную рану. Взвыв от боли и ненависти, паладин ринулся вперед, ударом топора расколов вражеское оружие надвое. Черный Змей отскочил назад и удивленно уставился на бесполезный кусок металла у себя в руке. Светляк, не помня себя от ярости, шел в отчаянную атаку, размахивая топором. Но его удары лишь рассекали воздух, а каждое следующее движение было медленнее предыдущего. Паладин почувствовал, как воля покидает его, руки тяжелеют, и отчаянно хочется бросить всю эту бестолковую драку, да и пойти себе спать.

— Свет! — отчаянно закричал он моля о помощи, и неожиданно морок отступил, дал слабину всего на полмига, но тело вновь повиновалось ему.

Топор разрубил руку шамана, которой тот в отчаянной попытке пытался прикрыть голову и застрял в бритом черепе, с влажным хрустом разрубив лицо. Выдернув оружие из мертвого врага, Светляк бросился крушить им ближайшие деревья, на губах его выступила ржавая пена.

Десятник повис на правой руке Светляка, навалившись всем весом. Сукоруб и Грозовик подоспели вовремя, прижали беснующегося паладина к земле и отняли оружие. Тот еще несколько минут бился в истерике, крича что‑то неразборчивое и пытался укусить держащих его соратников. Потом вдруг обмяк и затих.

— Спит, — констатировал Сукоруб, осторожно отпуская руку паладина.

Десятник огляделся. Прежде чем защитники стоянки успели оправиться от наваждения, дикари беспрепятственно убили пятерых, еще один полег в бою. Когда воины света наконец‑то поняли, что происходит и взялись за ружья, все кончилось довольно быстро. Семь дикарских тел отволокли к опушке, свалив в кучу. Останки же шамана так и оставили лежать в зарослях, люди боялись прикасаться к нему, пускай даже мертвому. Своих же покойников было решено немедленно предать огню.

— Как‑никак, огонь священен, — пожал плечами Грозовик.

— Все лучше, чем так просто их оставить, — согласился Свист и отправил людей готовить топливо для погребального костра, одного на всех.

— Поторапливайтесь, скоро темнеть начнет.

С костром провозились до самого вечера. Выяснилось, что для того, чтобы сжечь несколько тел, древесины требуется куда больше, чем они предполагали.

Когда стемнело, поредевший отряд сидел под защитой светящихся валунов, а поодаль, в десятке метров, ревело жадное пламя, пожирая то, что осталось от их товарищей.

Предыдущим вечером Светляк читал молитву, вознося хвалу Свету, и очищая воинов от скверны, пропитавшей, как они верили, все вокруг, но паладин все еще не пришел в себя, и сегодня некому было его заменить.

Разговаривать никому не хотелось.

— Теперь они знают, что мы здесь, — констатировал Орех. – Скрываться больше нет никакого смысла.

Будто стремясь подчеркнуть его слова, где‑то в деревне забили в барабаны.

Воевода огляделся, словно желал удостовериться, что никто не покинул войско в решающий момент.

— Теперь все решит скорость. Мы должны первыми напасть на городище, если позволим дикарям застать нас в лесу, то наверняка все до единого погибнем, — он повысил голос. – Десятники, стройте своих людей! Мы выступаем немедленно. И прикажите примкнуть штыки, у кого есть! Дело наверняка закончится в рукопашной.

Пластун шагнул вперед.

— И еще: постарайтесь захватить Великого Жреца живым.

— Зачем? – возмутился Светолюб. – Пускай же подохнет вместе со своей нечестивой породой.

— Нет, он нужен нам, — поддержал идею Орех. – Увижу, что кто‑то саботировал мой приказ – пожалеете о том, что дикари вам кишки не выпустили.

Воевода быстро отдал последние распоряжения и жестом отпустил тех, кому выпало вести своих людей в последний бой, а сам принялся шептаться о чем‑то с Пластуном.