Вальдэ Хан - Храм

Долго искать хозяина Нового Дома им не пришлось, тот руководил тремя дикарями, возводя какую‑то конструкцию в одном из залов третьего яруса.

— Наконец‑то! – всплеснул руками Сонный. – А я уже, грешным делом, подумал, что вы меня бросили и решили остаться с Ведуном и его дрессированными…

Он запнулся, увидев среди пришельцев Светляка.

— Он теперь с нами, — успокоил его Орех. – Именно благодаря Змеерезу мы здесь.

— Как скажешь, воевода, — согласился Сонный. – Добро пожаловать в Новый Дом, Змеерез.

Паладин почтительно склонил голову, но, не выдержав, все‑таки спросил:

— Неужели это ты оживил этот Дом?

Сонный рассмеялся.

— Если бы мне давали по мерцалу каждый раз, как только я слышу этот вопрос, охотники могли бы целыми днями бездельничать, а не бродить по лесу.

— Все вопросы и ответы будут позже, — прервал их воевода. – Первым делом нам бы помыться, перекусить, а потом будем держать совет. Нам есть, что обсудить.

Свист негромко хмыкнул – все возвращалось на круги своя. Советы, решения, уход за мерцалами, смена и снова советы и решения. Он положительно будет скучать по тем временам, когда они воевали со змеепоклонниками.

— Пошли, Змеерез, найдем тебе местечко поуютней, — Свист потянул отступника за собой.

Орех сел на крепко сколоченный стул, высокую спинку которого укрывала серая волчья шкура.

Мужчины переговаривались между собой, неспешно потягивая душистый чай из кружек. Сонный, заложив руки за спину, накручивал круги за спинами сидящих, раз за разом обходя стол и беседуя с главным сторожем.

— А дикари твои что же? – спросил Желтый Кот, вертя головой вслед за Домовым.

— Они должны есть отдельно от нас, — пояснил Сонный. – Пускай знают, что мы, как бы это сказать, выше их. Воспитание – штука сложная.

— Что‑то такое я уже слышал, — улыбнулся Свист.

Наконец, воевода снял с пояса рог и положил его перед собой, прекратив тем самым все разговоры. Даже Сонный, вальяжно прогуливавшийся вокруг рассевшихся воинов, остановился и выразил желание слушать.

— Думаю, всем ясно, что назад дороги нам нет, — тяжело произнес Орех. – К сожалению, за это понимание мы заплатили жизнью Скальника. Но его невольный подвиг никогда не будет забыт нами.

Он посмотрел сначала на Дрозда, потом перевел взгляд на Светляка, но те и ухом не повели.

— Более нам не по пути со световерами, а долина наша не так уж и велика, рано или поздно мы столкнемся. Посему я спрашиваю тебя, Светляк, на чьей ты стороне?

Змеерез едва только рот успел открыть, как Орех быстро добавил:

— Учти, пока еще ты еще можешь попросту развернуться и уйти, возможно, если ты покаешься, Ведун примет тебя обратно. Потому как изменив свое решение когда‑нибудь после, будешь считаться предателем, и тогда на легкую смерть не рассчитывай.

Светляк встал, огляделся. Он не искал поддержки, но скорее оценивал обстановку.

— Воевода Орех, и вы, собравшиеся здесь, — начал он. – Я истово верую в Свет, но не в Ведуна, и когда я помогал вам бежать, то хорошо понимал необратимость этого моего шага. Я клянусь вам Светом и своей верой в него, что никогда не предам вас.

— Верим, — отмахнулся Орех, прерывая едва начавшуюся речь паладина. – Не утомляй меня велеречивостью в стиле Ведуна.

Змеерез коротко кивнул и сел.

— Нас, тех, кто ушел из Строго Дома тут и двух десятков не наберется. Еще две дюжины дикарей, половина из которых – все еще неуправляемые полузвери.

— Над этим я усиленно работаю, Орех, — вставил Домовой.

Орех кивнул.

— В то время как в Старом Доме не меньше сотни человек набралось, да еще пленные. Силы категорически неравны. До поры будем скрываться. На юг дорога нам заказана, к обрыву тоже, но север и запад долины почитай нашими будут – сюда редко кто ходил, кроме меня, да тех охотников, которых уже и в живых‑то нет. Пройдет время, мы окрепнем, скопим силы и тогда уже сможем тягаться с храмовниками на равных.

— Орех, — Сукоруб поднял руку. – Надо ли тягаться? Ну их в пропасть, с их Светом и прочим. Долина большая, авось не встретимся.

— Когда еще только решался вопрос с войной против дикарей, я говорил: не ужиться двум противоположностям, рано или поздно ода из сторон захочет взять верх. Ведун и его ближние и так показали нам свои враждебные намерения, они не будут мириться с нашим существованием.

— Мы тоже не будем, — вставил Дрозд.

— Перво–наперво же мы должны наладить жизнь здесь. Будем делать все как обычно: собирать мерцала, искать новичков и возделывать землю. Но при этом нужно держать ухо востро, встречаться с людьми Света – нам совершенно ни к чему.

Змеерез поднял руку, прося слова. Орех жестом разрешил ему говорить.

— Воевода Орех, ты сказал про возделывание земли, да я и сам видел вспаханные грядки, для чего это нужно?

— Мы будем сами выращивать еду, хотя бы часть того, что нам требуется.

— Выращивать еду? – удивился Змеерез. – Но зачем?

— Это на всякий случай, вдруг мерцала нельзя менять будет, — несколько устало пояснил Орех.

— Разве такое может быть? Прямо не верится.

— Скажи, месяц назад ты мог подумать о том, что сбежишь из Старого Дома с теми, кто не очень‑то почитает Светоносца и будешь считать Ведуна еретиком и отступником?

— Ты прав, все возможно, — быстро согласился бывший паладин.

Орех криво усмехнулся, никогда еще ему не удавалось так быстро убедить кого‑либо в необходимости огородов.

— Есть возражения?

Сонный кашлянул.

— Возражений нет, но есть некоторые соображения. Спросите у Светляка–Змеереза, куда уходит большинство мерцал, которые приносят охотники?

Все поглядели на паладина.

— Вы сами видели, — потупившись сказал Змеерез, — там, на площади, он породнил мерцало. Это далеко не первый раз, я сам принес ему штук пять, пока не сообразил, что на смену он отдает даже не каждое десятое мерцало, остальные он поглощает.

Паладин передернул плечами, словно от омерзения.

— Но как же? – воскликнул Зодчий. – Ведь Отец говорил, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мерцало породнилось с человеком. Зачем Ведун это делает?

— Ведун говорил нам с братьями, что мерцала – это дары Светоносца. Что сливаясь с ними, он становится ближе к Свету.

— Он хочет набраться их силы, — вставил Домовой.

Хозяин нового Дома поглядел на Ореха, и тот кивнул.

— Мерцала это не совсем то, что мы привыкли о них думать, — сказал Сонный. – Это не подарок Светоносца и не слезы Великого Змея, божественного в них не больше, чем в нас самих.

В зале повисла тишина, какой Свист никогда не помнил, кажется, даже стены готовы были внимать словам Сонного.

— В некотором роде мерцала это живые существа. Просто их жизнь сильно отличается того, что мы привыкли понимать под этим словом, но в принципе можно сказать, что это просто кардинально иная форма жизни. Наверное, их можно назвать симбионтами, ну вот как например птицу, чистящую пасть речному ящеру. Только мерцала взаимодействуют не столько с человеком, сколько с… идеей, если хотите, понятием. Они могут породниться с человеческим разумом, туманом, временем или каким‑нибудь местом. Как это происходит и почему – никто не знает, но мерцала преображают саму суть того, с чем сливаются.