Сергей Трищенко - Универсальное средство (сборник)

Дворник Тиндарей сидел на пороге дворницкой и маялся. В ушах у него до сих пор звучал звонкий от негодования голос капитан-управдома:

– Тебе что, дворницкие лычки надоели?

Угроза прозвучала нешуточная: лишение воинского звания автоматически влекло за собой потерю и ряда других привилегий: воинского пайка, выслуги лет, льготной пенсии… До пенсии, правда, мало кто доживал, поскольку срок её достижения неоднократно отодвигали в необозримое будущее, но надежда оставалась.

Да и всё остальное, в общем, имело весьма эфемерное воплощение: катастрофическое падение производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности неизбежно привело к тому, что паёк генерала мало чем отличался от пайка дворника, разве что упаковка оставалась более пышной.

Нельзя сказать, что Тиндарей цеплялся за должность из-за погон. Просто по-другому не получалось: сейчас, на пятнадцатом году правления фельдмаршал-президента, в стране практически не осталось невоенизированных формирований. Все, от мала до велика, были учтены, поставлены на воинский учёт и отбывали пожизненную повинность по защите страны от посягательств коварных соседей. Причём коварство последних достигло такой степени, что они полностью перестали обращать внимание на чужую страну.

Такое коварство следовало немедленно разоблачить и безотлагательно пресечь, для чего в последнее время из контингента нищих и бомжей начали спешно формировать отдельные взводы, роты и батальоны химической защиты и нападения.

Командиры подразделений уверяли, что враг не сможет приблизиться к ним на расстояние менее пятидесяти метров, причём даже в противогазах.

Поэтому Тиндарей знал, что пенсия, выслуга, и паёк в любом случае останутся за ним. Но идти на снижение социального статуса не хотелось.

"Спасибо лейтенант-электрику! – с теплотой подумал Тиндарей, – если бы не он, разжаловали бы обязательно. Молодой, а понимает".

На сетование капитан-управдома, что "приходится работать с такими болванами" (капитан-управдом имел в виду Тиндарея), лейтенант-электрик заметил:

– В том, что массы оболваниваются, в общем-то нет ничего плохого: болванами проще управлять, это аксиома. Болвану достаточно приказать: "делай так-то, и не делай так" – и всё в порядке. Болван – не дурак, он не перепутает. Однако крайне необходимо, чтобы над болванами всегда находились умные люди. Или хотя бы чуть более умные. Поначалу так бывает почти в каждой революции: болваны революцию никогда не сделают, для этого нужна более высокая умственная организация. Но затем, к сожалению, к власти неизбежно приходят "лучшие" представители той самой оболваненной массы…

Тиндарей вскочил с места и отогнал от мусорного бака покушавшихся на содержимое трёх тёмных личностей с нашивками бомжей второго класса (бак предназначался исключительно для бомжей первого и экстра-класса), после чего вновь сел на прежнее место.

"Когда меня назначили директором метлы, – подумал Тиндарей, – и то легче было". Но те, гражданские времена, канули в глубокое прошлое, точно камушек в непросыхаемую лужу, с которой пять лет безуспешно боролся Тиндарей, и которая, к слову сказать, и служила основным раздражителем капитан-управдома.

Виляя хвостом и припадая на подраненную в давнишней битве с иноземной кошкой-шпионкой переднюю левую лапу, к дворнику подковылял Барбос. В зубах он держал сахарную косточку.

– О Господи! – переполошился Тиндарей. – Где взял-то? За неучтёнку с меня спросят!

Но заметив, что с правого края кости свисает жёлтая бирка накладной с подписью и печатью, успокоился:

– Дополнительный паёк дали? Поздравляю! Скоро, глядишь, и до штабс-бульдога дослужишься. Ты и так уже пёс-ротмистр! А кем начинал? Дворняжкой третьего разряда!

Пёс добродушно завилял хвостом, лёг рядом с дворником и положил голову на передние лапы. Кость положил рядом.

– Да, – сказал Тиндарей, почёсывая собаку за ушами. – Кому взыскания, а кому и благодарность. В армии с этим строго: каждый должен быть либо поощрён, либо наказан.

Тиндарею вспомнились почему-то те времена, когда за работу платили, поэтому вечно не хватало денег. Не выручала и сверхурочная сдача бутылок. А теперь порядок: в армии все работы выполняются бесплатно, за паёк, и постоянно под рукой отработанная система кнутов и пряников – поощрений и наказаний. И проблем не стало…

Но хотелось высказать отношение к случившемуся. К тому же слушателем был Барбос, а Тиндарей знал, что пёс никогда не выдаст: не тот характер. Поэтому сказал:

– Для уборки тротуаров мётлы имеются. А чистить зубной щеткой, пусть и в день проезда генерал-губернатора, не дело.

Дворник понимал, что говорит неположенное, но остановиться не мог: требовалось выговориться. Он лишь покрутил головой: нет ли поблизости попугаев-сексотов? Но, кроме пролетавшего воробья-вестового с синим листком донесения в клюве, никого не заметил.

"Синий, значит, срочный", – подумал Тиндарей. А вслух сказал:

– Что, интересно, в нём? Опять о повышении бдительности? А куда ещё повышать? Бдим днём и ночью! И как бдим!

Барбос неопределённо хмыкнул, никак не выказывая своего отношения к словам. Тиндарей решил на всякий случай сменить тему разговора:

– Шурин пишет, а он у меня пастух-прапорщик – что коровы строем по три ходить научились, да президентскую величальную утром и вечером перед дойкой вымычивать. А уж коровьи лепёшки кладут одна в одну: все одинакового размера!

Но затаённая обида не давала покоя. Вновь вспомнились слова капитан-управдома:

– Страна всегда в опасности. Вот только никак не разберёмся: внешний или внутренний враг ей угрожает? – и капитан-управдом подозрительно покосился на Тиндарея.

Барбос шумно вздохнул и переложил голову с одной лапы на другую.

– Нет, кое-что мне нравится, – признался Тиндарей Барбосу. – Мухи, например. Давно пора было призвать к порядку. Носились, понимаешь, стаями! А сейчас? Любо-дорого посмотреть: летают стройными колоннами, кубами, пирамидами…

Он вспомнил ещё одно слово, обозначающее порядок построения мух при следовании – "параллелепипед", но побоялся, что не сможет выговорить, и промолчал.

Завечерело достаточно, заклонило ко сну. Этому способствовало многое: и приближающаяся ночь, и сегодняшняя выдача продпайка, и расстроенные чувства. Поэтому впоследствии Тиндарей не мог сказать уверенно, что дальнейшее ему не приснилось.

Над головой закружились комары.

Тиндарей не выдержал:

– Комары – диверсанты врага в тылу! Проливают кровь наших солдат в мирное время!

– Минуточку! – на его щёку уселся комар. – Что я слышу? Крамольные речи! Выбирай: или дашь насосаться от пуза, или я немедленно сообщу о крамоле куда следует!