Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)

– Пока узнают, куда увезли нас…

– Рамин узнает. Он заставит этого Смайла всё сказать. Вот только…

– Что?

– Если нас сразу… отправят…

– Если нас отправят – это всё… – Элины глаза замерли и поблекли от представленного кошмара, – Тогда нам надо побыстрей умереть.

– Даже если не сразу отправят… Как им освободить нас? В милицию обращаться нельзя. А там, наверное, целое бандитское кубло. Перевозят таких, как мы, за границу и продают.

– Кому?

– Сама знаешь, кому. И зачем, – Юля проговорила слишком громко, с опаской взглянула на окошко в водительскую кабину. Через щель шириной в мизинец почти ничего невозможно было увидеть: ни дороги за лобовым стеклом, ни Булыжника, ни его напарника, сидящего за рулём, ржавоволосого, бровастого, насупленного верзилу, которого Булыжник называл почему-то Сфинксом, хотя ничего сфинксовского в этой образине не было; разве что, молчаливость.

– Что же нам делать? – смятый Элин шёпот.

– Нам нельзя туда доезжать.

– Нельзя…

– Нам надо сбежать по дороге.

– Давай скажем, что нам плохо.

– Им плевать, что нам плохо.

– Давай скажем, что хотим в туалет.

– Да, что не можем терпеть.

– Они пойдут с нами.

– Пойдут. Но в машину мы не вернёмся.

– А если начнут стрелять?

– Не станут они стрелять, – медленно, сгустив шепот, сказала Юля, – Я так думаю.

– Н-наверное.

– Ты… что-нибудь замечаешь в себе?

– Замечаю, – выдохнула Эля, – Со вчерашнего… с пещеры.

– Значит, не примерещилось нам, – заострился Юлин взгляд, – Я думала, может я чуть-чуть спятила. Будто, со мной… во мне – ещё кто-то.

– У меня тоже. Оно вышло к нам из пещеры. Невидимое. Могут быть существа без тела?

– А я знаю? Надо попытаться поговорить с ним.

– Не сейчас же.

– У него какая-то особенная сила. Она может действовать на людей. Я вот… почувствовала.

– Как действовать?

– Так, как мы захотим, – жёстко сказала Юля, – Давай попробуем.

– Давай, – облизнула пересохшие губы Эля, – Погоди… немного успокоюсь.

Юля застучала кулаком по передней стенке.

– Эй!..

7. Симон и Рамин

Они остановились на выезде из зарослей. Рамин повернул ключ зажигания, мотор заглох. Густая тишина в смолистой горчинке хвойного духа вплыла в открытые окна машины. За поджарыми стволами молодых сосен был хорошо виден большой трёхэтажный дом с лиловой черепичной крышей, с круглой остроконечной башенкой, с трёххвостым синим флагом на шпиле, лениво поплескивающимся в ветерке. Особняк величаво расположился на травянистой поляне; даже издали трава виделась необычно густой, ровной и мягкой; на такой траве хорошо бездельно валяться тёплым летним утром и ни о чём не думать. На такой траве (наверняка, она специально была выращена-ухожена) можно почувствовать себя счастливым и лёгким. Если, конечно, всё в порядке с тобой, с твоими ближними…

Дорога – капитальный, тугой асфальт – притекала к вишнёвым воротам в мощном заборе коричневого кирпича, покрытом двумя скатами лиловой черепицы.

Ничто, кроме редких птичьих чиликов, не нарушало тишины, ни единая людская фигура, не усложняла идиллического пейзажа.

– Уверена? – кивнул Рамин рядом сидящей Лите.

– Да. Всё совпадает.

– Тогда – к делу. Симон, ты что думаешь?

Дроздов, высунувшись из окна, цепко разглядывал дом и его окрестности.

– Думаю, нас там ожидают и уж точно не с ласковой дружбой. Но навряд ли так скоро. Сколько людей у них – трое ли, десятеро – мы не знаем; значит, рассчитываем на десятеро. И они не должны знать, сколько нас, поэтому давайте-ка, первым делом, съедем с дороги и замаскируем машину.

Рамин завёл мотор, подал машину назад, свернул направо, петляя между стволами по сухой, хрусткой земле, посыпанной старой хвоей и едва прикрытой хилой, выросшей без должного солнца травкой, доехал до самодовольной компании ёлок, обогнул их и встал под укрывом пышных ветвей.

– Вы с Лорой остаётесь в машине и ждёте нас, – повернулся он к Лите. И, не дав ей открыть рта для возражений, продолжил, – Нельзя всем идти. Может быть, это будет просто разведывательный визит. А решительные действия потом.

– Когда потом, что ты говоришь такое?! – воскликнула Лита, – С этими людьми не бывает потом. Всё должно решиться сразу и окончательно. Чем больше нас, тем мы сильнее. Я иду с вами.

– Я тоже, – сказала Лора.

– Ну вот, пожалуйста, – развёл руками Рамин, обращаясь к Дроздову.

– Поймите, нельзя всем нам туда, – терпеливо объяснил Симон, – Чем меньше людей, тем спокойней всё решится. К воротам Рамин пойдёт один. А я незаметно обойду с другой стороны, попытаюсь тихонько перелезть через забор, пробраться в дом. Для страховки, на всякий случай. Но всё должно сделаться мирным путём.

– Ребята, зачем вы сказки нам рассказываете? – искренне возмутилась Лита, – Мирным путём с бандитами, захватившими девочек, убившими их мать!?

– А если не мирным, – жёстко сказал Симон, – тогда вы тем более нам не подмога. Немирный путь – это моя специальность. И я кое-что смыслю в этом.

– А ты, – сварливо напустилась Лита на Рамина, – рассчитываешь на свои экстраспособности.

– Да. Но стрелять я тоже умею.

– А у меня, ты считаешь, нет способностей! Я не владею шоковым гипнозом, приёмами психоагрессии, да?

Рамин поднял руки в успокаивающем жесте.

– Лита, дорогая, я знаю, что ты можешь. Но пока нет смысла. Не нужно тебе туда. И тебе, Лора.

– Я объясню, – вмешался Симон, – Если вы будете там, нам придётся думать не только о деле, но и о защите вас. Отвлекается внимание, уменьшаются шансы. Нельзя хорошо воевать, если рядом с твоими опасностями человек, который тебе… очень дорог, – он бегло, но красноречиво глянул на Лору.

Лита сердито отвернулась к окну.

– Не убедили!

– Так, милые, героические наши дамы, – сурово провозгласил Рамин, – В боевой обстановке действуют не убеждения, а приказы. Вы остаётесь в машине либо рядом с ней, ничем не выдаёте своего присутствия, ждёте нашего возвращенья или телефонных звонков. А мы действуем, как решили. Не обсуждается! Всё будет в порядке, я уверен.

– С чего это ты так уверен? – обижено-ехидно спросила Лита.

– Я тоже уверен, – примирительно улыбнулся Дроздов, – Я, например, сегодня, несмотря на всё происшедшее, чувствую в себе какую-то особенную силу. В голове – ясно и свежо. Всё реакции – более быстрые, более точные. Такого… до такой степени, давно не было.

– А вчера ты выглядел не очень, – заметил Рамин.

– От вчерашнего ничего не осталось. Ночная метель всё смела.

– Метель? – насторожилась Лита.

– Во сне. Мне всю ночь снилась метель. Снег.

– Как он выглядел?

– Очень густой, ненормально густой. Не холодный. Ветер и снег.

– Сквозь него ты что-нибудь видел?