Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)

– Что?

– Очертанья людей… предметов.

– Нет. Вроде, нет.

Лита повернулась к Лоре, – Тебе тоже снился снег?

– Честно, не помню. Я мало спала.

– А тебе, Рамин?

– Да, – нахмурился Рамин, – Снег. Чересчур крупный и густой. И я тоже замечаю в себе подозрительный прилив сил.

– Нам приснилось одно и тоже. Может быть, кроме Лоры. Всем, кто вчера побывал в пещере. И мне. Я очутилась в снегопаде… в ненормальном, неснежном каком-то снегопаде. И встретила там Эдуарда Арсеньича. Он сказал, что это Подступ. Граница какого-то иного мира. Снег, метель, белая завеса… А что за завесой никто не знает.

– Ничего для нас хорошего, – заметил Симон.

Рамин неуютно повёл плечами.

– Трудно поверить во всё… Но приходится. Мы добрались сюда, нашли этот дом, благодаря Эдуарду Арсеньичу и, конечно, Лите.

– В той злополучной пещере, – рассудил Симон, – эта граница миров пробилась… или специально открылась на короткое время. Как диафрагма у фотоаппарата. И на нас выплеснулась какая-то потусторонняя энергодрянь. Поток светящейся пыли. Эдуард Арсеньич оказался на его пути. Ну и всем досталось: мне побольше, вам – поменьше.

– Да, – кивнул Рамин, – в пещере не было только Лоры. У остальных – схожие галюцинанты во сне. Явные изменения в самочувствии.

– У синичек, наверное, тоже такое? – спросила Лора.

– Должно быть. У них психика самая чувствительная и неустойчивая. Как всё это дальше проявится?

– Ладно, потом будем разбираться, – заключил Дроздов, – Сейчас главное – вызволить девчонок.

Мужчины вышли из машины. Рамин открыл багажник, достал и вручил Симону капроновый жгут, служащий авто-тросом, сгодный для перелаза через ограду неприятельского дома, и маленький топорик из сумки с туристическими причиндалами (тренога, котелок, старый чайник, скатка брезента), по счастливой забывчивости, не убранной из багажника.

Симон подошёл с топориком к заблудившейся среди ёлок берёзе, срубил, обтесал, зарогатил на конце гибкую ветку – для переброса через неприступный забор самодельного «крюка». «Крюком» назначился сам топорик, накрепко, через отверстие в металлической рукояти, привязанный к жгуту.

После чего они, бодро-успокаивающе кивнув женщинам, направились вперёд, к поляне.

На выходе из зарослей они задержались.

– Только бы тебя впустили внутрь, – пожелал Симон.

– Мне бы увидеть рожу охранника, его глаза. А там – никуда он не денется. Тебе-то потрудней будет.

– Я ещё курсантом побеждал в первенствах по преодоленью «непреодолимых» препятствий. Немало лет прошло, вспомню молодость.

– Пистолет бы тебе.

– Позаимствую, не волнуйся. Я думаю, этого добра в доме достаточно. Ты ведёшь переговоры, не торопишься, ждёшь меня. Я добираюсь до вас. А дальше – по обстоятельствам.

– Церемониться там не с кем.

– Ну всё, расходимся. До встречи.

*

Рядом с обширными бронированными воротами бронированная дверь в стене ограды. В двери – узкая закрытая прорезь – смотровое отверстие. Вряд ли им часто пользуются, так как сверху, над дверью и над воротами, на изящных кронштейнах – две телекамеры. Рамин нажал большую жёлтую кнопку, держал долго, не отпуская. В решётчатой коробочке переговорника сухо щёлкнуло, фанерный голос изрёк: – Добрый день, сударь. Слушаю вас.

– Добрый он не для всех. Мне необходимо встретится с хозяином дома.

– С хозяином? – скучно удивился голос, – Хозяина дома уже целый месяц нет в живых.

– С теперешним хозяином, – отчеканил Рамин, – С теми, кто сейчас распоряжается домом.

– По какому делу?

– По неотложному. И секретному.

– Вам придётся поделиться секретом, – совсем заскучал, приглох голос, – Прямо здесь.

– Извольте, «судари», – усмехнулся Рамин, – К вам привезли недавно двух девочек-подростков. Против их желания. Я хочу встретиться с теми, кто это сделал для обсуждения проблемы.

В переговорнике щёлкнуло – кто-то там отключился. Минуты безмолвия. Повторный щелчок.

– Никаких девочек никто никогда сюда не привозил, – голос был заметно живее и громче, – У вас неверная информация.

– У меня верная информация.

– Ошибаетесь. Ничем не можем помочь. Прощайте.

– Да нет, пока – здравствуйте! – с металлическими нотками сказал Рамин, – Предлагаю вам взглянуть на мои документы.

– Зачем?

– Так, для развлеченья. Может, вспомните кое-что.

Щелчок. Долгое раздумье. Слишком долгое.

– Ну давайте, показывайте на камеру.

– Камера камерой. Увидьте живьём. В подлинности удостоверьтесь. Впечатление гарантирую.

Опять щелчок. Опять молчанье.

Наконец в двери звякнуло, открылась узкая щель. Там, за щелью – чьи-то пальцы. Прежний фанерный голос, – Давайте ваши документы.

– Не бойся, стрелять не буду, – приник к щели Рамин, – Глазки мне твои… Глазки… И с тебя хватит.

Он разглядел охранника сбоку от щели, тот действительно опасался выстрела. Цементные утлые глаза на скуластом лице, настороженно сползшиеся к переносице.

– Отличный ты парень, – громко, медленно говорил Рамин, промораживая его своим взглядом, – С таким работать – одно удовольствие. Всё хорошо-прехорошо у нас. Всё спокойно. Мы смотрим в глаза друг другу. Не отрываемся, смотрим в глаза. Мы не думаем ни о чём. Мы давно знаем друг друга. Мы добрые друзья с тобой. Мы очень рады встрече. Мы доверяем друг другу. Ты открываешь дверь. Всё идёт, как надо. Ты молодец. Ты хороший работник. Ты работаешь на меня. Ты будешь находиться рядом со мной. Ты делаешь всё, что я скажу. Ты слышишь только меня одного. Уже можно не смотреть мне в глаза. Уже ты готов. Теперь – в дом, к хозяину.

Молодой, громоздкий охранник шагал впереди, через большой двор, выложенный узорчатой плиткой, мимо затейливых, взятых в чёрный и красный гранит многоярусных цветников с фонтанчиками; движенья его были плавны, вязки, но точны; по-прежнему, он был флегматично спокоен, сосредоточен и аккуратен. Но часто оглядывался на Рамина, словно боялся, что тот отстанет, и в глазах его громоздился серый бессмысл. По просьбе Рамина он охотно отдал свой пистолет и мобильник; пистолет Рамин спрятал понеприметнее за поясом под рубашкой. Они поднялись по широкому парадному крыльцу и вошли в дом.

*

Ограда была высотой больше двух метров. Палкой-рогаткой Симон поднял топорик на жгуте, осторожно, без шума, столкнул его на внутренную сторону черепичного двуската. Топорик исправно выполнил роль крюка и зацепился за скат. Симон натянул жгут – не особенно прочно, но несколько секунд должен выдержать. Вскоре он был уже наверху, отцепил топорик и, распластавшись на черепице, увидел двор и дом. Двор был пуст, но метрах в сорока, вдоль ограды, казенным неспешным шагом в его сторону шёл человек в серых униформенных рубашке и брюках. «Контрольный обход охранника?» Головы не поднял, оглядывает двор. «Молодец, правильно смотришь». Симон ждал, вжавшись в черепицу, наполовину свесившись по другую сторону ската. «Только б из окон случайно кто не взглянул». Со двора его трудно заметить, зато перед четырьмя торцевыми окнами второго и третьего этажа он был, как на ладони. Беспечный охранник наконец приблизился. Прыжок Симона через скат, паденье чужого тела, короткий удар ему над ключицей заняли пару секунд.