Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)

Быстро оттащив охранника под стену дома, к крыльцу торцевого, «чёрного» входа – неприметное из окон место, – он забрал его пистолет, выудил из кармана запасную обойму, снял с пояса и отключил мобильник. Под крыльцом были несколько ступенек вниз, к маленькой подсобной дверце в подвал. Он спустил бесчувственного стража на нижние ступеньки; на всякий случай толкнул дверцу – заперта.

Поднялся на крыльцо: большая дверь, разумеется, тоже на замке. Симон кратко задумался. «Идти к главному входу? Будет много шума, который пока ни к чему. Подниматься на второй этаж, на мансарду, с помощью жгута? Большой риск быть раньше времени обнаруженным. Через окна?..».

Он завернул за угол и увидел в ближайшем окне первого этажа открытую форточку. Окно располагалось выше его роста, но можно было влезть на фундаментный выступ, оформленный в виде изящного волнонаплыва. Держась рукой за подоконник, Симон осторожно заглянул внутрь. По всему – кухня. Над разделочным столом горел люминесцентный светильник – очень кстати: оттого пригасали блики на стекле, улучшался обзор. Две электрические плиты, огромный холодильник, на стенах сплошные шкафы и полки. У одной из плит – дородная женщина средних лет; жарилось что-то мясное, судя по запаху из форточки. «Больше, слава Богу, никого. Придётся иметь дело с ней». Симон вздохнул. Женские реакции непредсказуемы. Но другого выхода нет.

Он постучал в стекло. Повернувшейся женщине показал пистолет в руке, боком, не наводя на неё, затем указательным пальцем той же руки прикрыл себе губы, призывая к молчанию. Женщина, округлив глаза, отпахнув рот, смотрела на него. Симон, отняв палец от губ, поманил её к себе. Женщина стояла истуканом. Пока молча. А как будет, когда пройдёт первый шок? Чтобы предупредить неприятности, Симон подтянулся к форточке: – Эй! Один только звук – стреляю. К окну подойди. Быстро!

Женщина наконец сдвинулась с места.

– Открой створку. Слышишь!? Створку открой!

Он снова продемонстрировал пистолет, на этот раз – дулом вперёд.

Женщина невыносимо медленно, дрожащими руками, заворожено глядя на пистолет, отвела запор.

– Вот и чудесно, мадам, – похвалил он её, впрыгивая в комнату и закрывая за собой окно, – Вы мне сразу понравились своим благоразумьем. Продолжим же приятное общение. Выключим на время плиту и запрём дверь. Я задаю вопросы, а вы правдиво отвечаете. Правдивость – залог вашего светлого будущего.

Через пять минут Симон знал от испуганной, но уже пришедшей в себя Анастасии Аристарховны, что в доме, кроме Смайла – сына покойного хозяина, двоих охранников и её, находятся четверо людей Дюба. Они тоже подчиняются Смайлу. А так же гости издалека: очень важный господин Сиртак и его телохранитель, которые никому не подчиняются. Девочки были в доме, она их накормила, помогла им привести себя в порядок. Где они сейчас, она не знает. Их собирались куда-то увозить.

– Ну что ж, мадам, – заключил Симон, – коль вы проявили трогательную заботу о моих подопечных, не откажите в любезности слегка помочь и мне. Опять же, ради вашего будущего. Которое обязано быть. А будет оно, похоже, не у всех обитателей дома.

В коридор первой вышла Анастасия Аристарховна, с трудом переставляя ослабевшие ноги. За ней Симон; в руке он держал пистолет, за брючным ремнём у него – посподручнее для хвата – находились два острых разделочных ножа, взятых на кухне. Они поднялись по боковой малой лестнице на второй этаж, подошли к двери с цифрой пять.

– Здесь? – шепотом спросил Симон.

Женщина мелко кивнула.

– Заглянешь, скажешь, не угодно ли кофе с пирожными. Сколько их там и что они делают? Учти, я стою рядом. Гораздо ближе, чем они.

На стук приоткрылась дверь. Вялый выбормот «кофепирожнежелае…» смёлся вылетевшим из комнаты раздражённым «А пива холодненького слабо притащить?».

– Сколько? – прошептал Симон.

– Двое.

– А ещё двое?

– В следующей.

– Стучи в следующую.

За дверью с цифрой четыре признаков жизни не услышалось.

– Куда делись? – грозно свёл брови Дроздов.

– Откуда ж мне… Может, Смайл вызвал.

– Где Смайл?

– В зале должно… Иль в кабинете.

– Как попасть в зал?

– Туда, по коридору, по большой лестнице, вниз.

«Рамин, наверняка, уже там, со Смайлом, – размыслил Дроздов, – Значит, двое тоже должны быть там. Хорошо, что не все вместе. Сперва – с этими».

– Стой здесь. Ни шагу, ни звука, – приказал он женщине. Спрятал пистолет. Достал из-за пояса два ножа, более тяжёлый взял в правую руку, покачал в пальцах, примериваясь к центру тяжести, – А я порадую господ пивком. Правда, пивко у меня горяченькое.

Постучался так же, как Анастасия Аристарховна, тихонько-вкрадчиво. Приоткрылась дверь. Симон ринулся в комнату, по пути чиркнув левым ножом по горлу открывавшего, выбросил вперёд правую руку. Рваные всхрипы, грузно-мягкий звук паденья первого, у двери. Второй продолжал ещё сидеть на стуле с остановившимся в каменном изумленьи-беспонятьи лицом. Взгляд его медленно опускался на собственную грудь, из которой почему-то торчал нож. Затем, словно приняв решенье, он стал крениться набок.

Симон схватил женщину за руку, втащил в комнату. Щёки и губы её быстро белели.

– Останешься здесь. Эти двое – не бойся, они уже тихие – будут напоминать тебе о том, что шуметь нельзя. Потому что на шум я успею первым.

Он рассовал по карманам пистолеты убитых, вынул торчащий в дверном замке ключ, запер им дверь снаружи и осторожно направился по коридору к большой лестнице.

*

Резкая, холёная бородка. Легированный взгляд из-под грозных, проволочных бровей. К сему – абрикосовый нос и тыквенные залысины. «Недомастерённый из гнома демон. «Недодемон» В самомненьи, разумеется – эталон железной воли и непогрешимости, – мысленно усмехнулся Рамин, – Расхожий типаж».

Он торжественно стоит в центре зала. Хозяин. Кроме него – ещё двое: в разных углах, рядом с двумя выходами. Один – с жёлто-маслянистыми невротичными глазами, скошенным подбородком и оттопыренными ушами. Другой – более спокойный, по взгляду; выпяченные губы, утино расплюснутый нос. «Группа острастки. Решили, что пока хватит двоих. Сколько же их всего здесь? Ладно. Не торопимся, говорим. Ждём Симона».

Пришедший с Рамином охранник замер неколеблемым живым манекеном: почти не моргая, смотрит сквозь стены. Никого, кроме Рамина, он здесь уже не воспримет.

– Красиво вы его «обзомбасили», – с любопытством разглядывая охранника, восхитился хозяин, – Главное, быстро. Впустил вас, несмотря на мой запрет. Сопроводил сюда. Пистолетик вам презентовал, да? Того гляди, по вашему приказу, на нас бросится.

– Думаю, что обойдёмся без пошлых сцен, – ответил Рамин.

– Гипнотизёр? Мистик? Шаман? Вы, конечно, собираетесь и нас тут всех, таким же манером? Так мы – против. Правда, ребята? – повернулся он к своим людям.