Урсула Ле Гуин - Слово для «леса» и «мира» одно

У новорожденных есть и глаза, и уши, но им приходится учиться и смотреть, и слушать — соединять воедино то, что видит каждый глаз, и узнавать лицо в глядящем на них сверху мире, улавливать смысл, который несут неразделяемые поначалу звуки. Хранитель родника владел даром, о котором Роканнон знал до этого только понаслышке, — даром раскрывать в другом разуме способность к телепатии; он научил Роканнона управлять своим сознанием, но у них не было времени, чтобы как следует попрактиковаться. Голова Роканнона, наполненная чужими мыслями и чувствами, сейчас шла кругом: в его сознании звучали одновременно тысячи незнакомых голосов. Он не мог разобрать ни единого слова. Для этой способности у не владевших ею ангья было свое название: они говорили «слышать в мыслях». Но то, что он «слышал», было не речью, а скорее намерениями, желаниями, эмоциями, пространственными представлениями множества различных людей, перемешавшимися и наложившимися на его нервную систему: ужасные приступы страха и зависти этих людей, их удовлетворение и бездны сна; эта дикая мешанина полупонимания и получувств сопровождалась изматывающим головокружением. Но внезапно в этом хаосе проступило что-то абсолютно четкое и возникло ощущение контакта еще более непосредственного, чем прикосновение руки к твоему голому телу. Кто-то двигался по направлению к нему: человек, чьего сознания мысленно коснулся Роканнон. Вслед за первым ощущением пришли и менее интенсивные чувства — скорости, ограниченного пространства, любопытства и страха.

Роканнон открыл глаза и стал смотреть вперед, словно ожидая увидеть перед собой лицо того человека, чье присутствие почувствовал. Он находился рядом — Роканнон не сомневался в этом — и приближался. Но впереди ничего не было — только воздух да опускающиеся вниз облака. На ветру закружилось несколько маленьких снежинок. Слева выпирал над обрывом большой каменный уступ, преградивший им путь. Роканнон не заметил, когда пришел Яхан, который стоял сейчас рядом с ним и смотрел на него с испугом в глазах. Но успокоить Яхана Роканнон не мог; чужое сознание, оказавшееся внутри его собственного, неодолимо тянуло к себе, и прервать этот контакт он был не в силах.

— Это там… там… воздушный корабль, — запинаясь, пробормотал он, словно говорил во сне.

— Там!

Но там, куда он показывал, ничего не было, только воздух и облака.

— Там, — снова прошептал он.

Яхан еще раз взглянул туда и вскрикнул. Там показался летевший в их сторону на своем сером коне Могиен, а позади него — вдалеке, среди быстро плывущих облаков — внезапно появился какой-то большой черный предмет, который не то парил в воздухе, не то очень медленно приближался. Могиен ничего не замечал: подгоняемый попутным ветром, он летел к горам, выискивая взглядом своих спутников — две крошечные фигурки на крошечной площадке в море скал и облаков.

Черный предмет надвигался и вырастал в размерах, распространяя вокруг себя треск и грохот, далеко разносившиеся в тишине этих высот. Роканнон видел все не очень отчетливо, гораздо яснее он воспринимал присутствие другого человека там, внутри, и — сквозь непостижимое соприкосновение сознаний — его скрывающийся под ожесточением страх.

— Прячься! — шепнул он Яхану, но сам не смог даже шевельнуться.

Вертолет летел медленно, словно нащупывая нужное направление и цепляясь, жужжащими лопастями за клочья облаков. Но, даже наблюдая за его приближением, Роканнон одновременно смотрел из вертолета на приближающиеся скалы, сам не зная, что он там ищет, видел две маленькие фигуры на горном склоне и боялся, боялся… В глаза ударила вспышка света, и сразу по всему телу Роканнона прокатилась волна непереносимой обжигающей боли. Под напором этой боли мысленный контакт оборвался. Роканнон опять был самим собой, тем, кто стоял сейчас на каменистой площадке, судорожно дыша и прижимая к груди правую руку, кто смотрел на подползающий все ближе вертолет, на его крутящиеся и тарахтящие лопасти, на целящийся прямо в него носовой лазер…

Справа из разрыва в облаках вырвался крылатый серый зверь; оседлавший его человек издал громкий победный клич — словно расхохотался. Один взмах огромных серых крыльев — и конь с всадником оказались прямо перед парящей в воздухе машиной, мчась на нее лоб в лоб. Раздался похожий на пронзительный вопль звук, словно само небо разорвалось на части, и воздух опустел.

Двое распростерлись у обрыва, пристально глядя вниз. Оттуда не доносилось ни звука. Землю стали закрывать клубящиеся облака.

— Могиен!

Роканнон выкрикнул это имя вслух. Но ответа не было. Были только боль, страх и молчание.

По крыше барабанил дождь. Чистый воздух в комнате словно впитал в себя темноту, ползущую из-под стропил.

Возле его ложа стояла женщина, и ее лицо он узнал — спокойное и гордое темное лицо под короной золотых волос.

Он попытался сказать, что Могиен погиб, но не смог выговорить ни слова. Он вообще перестал что-либо понимать, вспомнив, что Хальдре из Халлана уже седовласая старуха, а та женщина с золотыми волосами, которую он когда-то знал, давно мертва; да и видел ее он всего один раз, на планете в восьми световых годах отсюда, давным-давно, когда он был человеком по имени Роканнон.

Он опять попробовал заговорить. Заметив это, она тут же остановила его:

— Успокойся, Повелитель!

Говорила она на Общем Языке, но с непривычным произношением. Какое-то время она стояла возле него молча, а потом снова зазвучал ее тихий голос:

— Это Замок Брейгна. Вы пришли сюда вдвоем — спустились с гор, все в снегу. Ты был при смерти и еще не поправился. Сейчас тебе нужно лежать…

Лежал он долго, но в царящем вокруг покое время летело совершенно незаметно, растворяясь в шуме дождя.

На следующий день (а может быть, и через день) к нему пришел Яхан — исхудавший, слегка прихрамывающий, весь в рубцах от обморожений. Но перемена в его поведении удивила Роканнона куда больше: Яхан заговорил с ним так приниженно и смиренно, что Роканнон в замешательстве спросил:

— Яхан, ты меня боишься, что ли?

— Я постараюсь не бояться, Повелитель, — запинаясь, пробормотал юноша.

Когда Роканнон смог наконец самостоятельно спуститься в Трапезную этого замка, то столкнулся там с той же самой картиной: на обращенных к нему лицах смелость и радушие сменялись благоговением и страхом. Золотоволосые, темнокожие, рослые — таков был этот древний народ, от которого происходили ангья, одно из племен, отправившееся когда-то морем на север. Это и были лиуа, Повелители Земель, которые жили здесь с незапамятных времен, селясь у подножия гор и южнее их, на холмистых равнинах.

Поначалу он думал, что они робеют просто из-за его непривычной внешности — темных волос и бледной кожи, но такие же волосы и кожа были и у Яхана, а Яхана они не боялись. К бывшему халланскому рабу они обращались как повелители к повелителю, и Яхана это смущало и радовало. Но с Роканноном они держались как с повелителем над повелителями, он для них стоял особняком.