Урсула Ле Гуин - Слово для «леса» и «мира» одно

Она уже понимала, что он имеет в виду, и поэтому спросила:

— Разве твои соплеменники не придут сюда, чтобы тебя отыскать?

Он бросил взгляд на раскинувшуюся внизу прекрасную страну; в летних сумерках далеко на юге сверкала река.

— Наверное, придут, — наконец ответил он. — Через восемь лет. Смерть они могут прислать сразу, а жизнь движется медленнее… Но к какому народу я теперь принадлежу? Я ведь не тот, каким был когда-то. Я изменился — я испил воды из родника в горах. И мне не хочется оказаться снова там, где я могу услышать голоса моих врагов.

Оставшиеся до парапета семь шагов они прошли молча. Ганье взглянула на синевшую в сгущающихся сумерках стену гор и предложила:

— Оставайся здесь, с нами.

Роканнон помолчал, а потом сказал:

— Я останусь. На время.

Оказалось, что на всю оставшуюся ему жизнь. Когда на планету прибыли корабли Лиги, Яхан привел искавших его людей на юг, в Брейгну, но он до этого дня не дожил. Народ Брейгны оплакивал своего Повелителя, а тех, кто его разыскивал, встретила его вдова, высокая и золотоволосая, с большим синим драгоценным камнем, оправленным в золото, на груди. И он так никогда и не узнал, что Лига назвала этот мир его именем.

__________________

Vaster Than Empires and More Slow.

Перевод И. Г. Гуровой.

__________________

© 1971 Ursula К. Le Guin.

Перевод на русский язык © 1992 И. Г. Гурова

Помню, как Роберт Силверберг, первым опубликовавший этот рассказ в «Новых измерениях. 1», очень мягко попросил меня изменить заглавие. Я поняла, что, дочитав до середины, читатель может счесть заглавие чересчур уж описательным, однако оно так красиво и так отвечает сути, что я не могла с ним расстаться, и мистер Силверберг позволил мне его оставить. Это строка из стихотворения Эндрю Марвелла «К его неприступной возлюбленной»:

Как и «Девять жизней», это не психомиф [5] Так Урсула Ле Гуин обозначает жанровую принадлежность некоторых своих рассказов, таких как «Мастера», «Выше звезд», «Те, кто покидают Омелас»: «сюрреалистическая сказка, которая похожа на волшебную только тем, что все в ней происходит в вымышленном месте, вне конкретного исторического времени». — Прим. ред. , а просто научно-фантастический рассказ, строящийся не на действии и приключениях, а на психологии. Приключенческие истории наводят на меня скуку, если физические действия в них не отражают психических устремлений, если поступки не раскрывают личности. Иначе нередко возникает ощущение, что чем больше в рассказе действия, тем меньше в нем чего-либо происходит. Меня, бесспорно, притягивает то, что происходит во внутреннем мире человека. В нашем внутреннем космосе — ну и так далее. У нас у всех в сознании есть леса. Леса никем не исхоженные, бесконечные. И все мы каждую ночь блуждаем по этим лесам, не зная дороги.

А здесь в листве прячется маленькая дань почтительного восхищения: герой повести «Тот, кто придает форму» Роджера Желязны [6] На русском языке опубликован расширенный вариант этой повести — роман «Повелитель снов». — Прим. ред. , одного из лучших научно-фантастических произведений, какие я только знаю, зовется Чарльз Рендер. Его имя я и присвоила синдрому.

Лишь в первые десятилетия Лиги Земля отправляла космолеты в чрезвычайно далекие экспедиции — за все известные пределы, за все видимые звезды, далеко-далеко. Они искали миры, которые не были бы засеяны или заселены Основателями с Хейна, подлинно неведомые миры. Все Известные Миры так или иначе восходили к хейнской расе, и землян, которые были не только обязаны хейнитам своим существованием, но, впоследствии, и спасены ими, это возмущало. Они хотели вырваться из семейного круга. Хотели найти кого-нибудь совсем незнакомого. Хейниты, подобно назойливо-чутким родителям, всячески способствовали их поискам, предоставляя в их распоряжение корабли и добровольцев — как, впрочем, и некоторые другие миры, входившие в Лигу.

Все добровольцы, составлявшие экипажи кораблей Глубокой Разведки, обладали одним общим свойством: все они были психически ненормальны.

Кто же в здравом рассудке отправился бы собирать сведения, которые попадут на Землю через пятьсот, а то и тысячу лет? Помехи от интерференции космических масс все еще ограничивали дальность мгновенной связи, и радиус действия анзибля не превышал тогда 120 световых лет. Исследователи оказывались полностью отрезанными от своего сектора вселенной. И, естественно, они понятия не имели, что их будет ожидать, когда они вернутся — если они вернутся. Ни один нормальный человек, испытавший сдвиг во времени всего на несколько десятилетий, посещая другие миры Лиги, не отправился бы добровольно в круиз через столетия. Разведчики набирались из тех, кто бежал от реальности, не укладывался в нее. Они были чокнутые.

Они вдесятером поднялись на борт космопарома в порту Смеминга и всячески бестолково пытались познакомиться поближе в течение трех суток, которые занял полет на пароме к космолету «Гам» (гам — таукитянское словечко, что-то вроде «малыш» или «любимец»). Экипаж состоял из двух таукитян, двух хейнитов, одной бельдинки и пятерых землян. Космолет таукитянской постройки был зафрахтован правительством Земли. Этот пестрый экипаж прополз на его борт по стыковочной трубе, точно робеющие сперматозоиды, готовые оплодотворить Вселенную. Паром отчалил, и навигатор запустил двигатели «Гама». Несколько часов корабль пребывал на пороге космоса в сотне-другой миллионов миль от Смеминга, а затем исчез.

Когда через 10 часов 29 минут — или через 256 лет — «Гам» возник в нормальном пространстве, ему полагалось быть в окрестностях звезды KG-E-96651. И действительно, в черноте светилась золотая точка звезды. А где-то в пределах сферы диаметром четыреста миллионов километров вращалась зеленоватая планета — Мир 4470, помеченный так таукитянским картографом. Теперь кораблю предстояло отыскать эту планету. Задача не столь легкая, как может показаться, при диаметре стога четыреста миллионов километров. А «Гам» не мог кружить в планетарном пространстве на скоростях близких к скорости света, не то и он, и звезда KG-E-96651, и Мир 4470, того и гляди, разлетелись бы на составные частицы. Ему предстояло ползать на ракетных двигателях, покрывая за час какие-то сотни тысяч миль. Аснанифойл, математик-навигатор, прекрасно знал, где должна находиться искомая планета, и полагал, что они достигнут ее не позднее, чем через десять земных суток. А тем временем члены экспедиции узнают друг друга получше.