Виорэль Ломов - Мурлов, или Преодоление отсутствия

– Божоле, пожалуйста. Во Франции божоле пить начинают 30 октября.

– Божоле, девочки. Мне, правда, говорили, что вся Франция начинает пить божоле в третий четверг ноября в полночь…

– Вот и прекрасно, значит, сейчас 30 октября, третий четверг ноября, полночь.

– Мне еще говорили, – закончил мысль граф, – что именно в это время вся Россия начинает дружно пить водку.

– Совершенно верно, граф, если Россия что начинает, она это никогда не кончит.

Девочки, как два яблока «белый налив», принесли Мурлову на расписном подносе бутылочку «божоле», приличествующий случаю стакан тонкого стекла с кучерявой гравировкой «Дима» и две конфетки «Красная шапочка».

– Только что из Франции, – сказал граф, имея в виду вино. – Оно хорошо совсем молодое. Как я! Правда, девочки? А конфетки чеховские, кажется. Не польские. Нет-нет, Антон Павлович такие не любил. Он предпочитал крыжовник. Крыжовник с Ликой, – значительно подмигнул он невидимому слушателю, чуть ли не самому Антону Павловичу.

Да, наши коровки нарисованы. Буренки, родненькие. Вот «ко-о-ров-ка-а» написано.

Девицы уселись по обе стороны от Мурлова. Одна налила ему в стакан вина, а другая протянула конфетку, предварительно развернув ее и чуть-чуть откусив для проверки на свежесть и отсутствие яда.

Мурлов приподнял стакан.

– За каждый третий четверг ноября!

– При желании у вас весь год может состоять только из таких четвергов, – назидательно и со значением произнес граф.

– Да, как у Честертона, а у Робинзона – из Пятниц. Ну, за субботу для человека! – сказал Мурлов и залпом выпил молодое вино, закусив его свежей конфеткой. – Божественно. Вот, оказывается, где корень этого слова. Божо-ле.

– Вообще-то «божоле» не закусывают, но у вас конфетами закусывают даже водку, – сухо заметил граф. – И это правильно.

В это время девица, подавшая конфетку, нащупала пальцами ребра Мурлова и пощекотала его. Мурлов вздрогнул и едва не поперхнулся.

– Ревнивый, – сказал зам. по приметам. – Но в меру. Не зарежет.

– Это хорошо, – сказал граф и что-то записал в своем еженедельнике. – Ну, а теперь быстренько посмакуйте еще один стаканчик и приступим к делу. Время не ждет, Майкл, брат Джерри.

– Джек Лондон?

– Совершенно верно. Отлично. Вашу зачетку.

Девицы испарились, оставив Мурлова со стаканом в руке. Он только успел увидеть, как они на секунду задержались на сцене, выставили в прорезь плюшевого занавеса две атласные попки и синхронно качнули ими пару раз. Правая была идеально круглой, а левая натуральнее. На правую лег глаз, а на левую – так легла бы рука. Мурлов допил вино.

Стол вернулся в прежнее положение.

– Деловая обстановка от минуты-другой расслабления становится только более деловой. Не так ли, господин Мурлов?

– Да-да, разумеется, господин Горенштейн. У вас замечательный персонал.

– Благодарю вас. Я это знаю. Итак, приступим. Подайте господину Мурлову контракт. Из него вы все поймете, – пояснил он гостю.

Шофер, но уже переодетый, без фуражки и очков, без перчаток и фартука, а в очень приличном костюме-тройке и тоже с бабочкой, подошел к Мурлову, почтительно поклонился ему и, раскрыв бордовую папку, подал ее вверх ногами.

Мурлов долго смотрел на разворот, силясь прочитать, что же там написано.

– Разверните, – осторожно подсказал шофер.

– Развернули? – спросил граф. – Читайте.

– Контракт…

– Заголовок, дату, место и прочие общие места пропустите. Они нам знакомы. Где подчеркнуто, пожалуйста.

– Так, контракт… Ага, вот тут… между господином Мурловым Дмитрием Николаевичем, который, со своей стороны, обязуется со своей бригадой в свободное от основной работы время достичь зала № 6, в котором ему будут даны дальнейшие распоряжения, подлежащие неукоснительному исполнению в течение отпущенного на это срока, а граф Горенштейн, со своей стороны, обязуется выплатить господину Мурлову с бригадой за проделанную работу 125.000.000 $ (Сто двадцать пять миллионов долларов), в том числе за первый этап – достижение самого зала № 6 – 50.000.000 $ (Пятьдесят миллионов долларов), за второй этап – выполнение дальнейших распоряжений – оставшиеся 75.000.000 $ (Семьдесят пять миллионов долларов). Вся сумма выплачивается разом при выполнении обоих этапов работы. При не выполнении условий контракта господин Мурлов с бригадой не получают ничего и обязуются оплатить издержки по процедуре оформления документов в размере 233 руб. 48 коп. (Двухсот тридцати трех рублей сорока восьми копеек). Ссылка на форс-мажорные обстоятельства в контракт не включается по обоюдному соглашению.

– Дальше можете не читать. Там ваша подпись уже стоит, а также адрес и паспортные данные, хотя это, как полагает наш юрист, совершенно излишне. Там еще одно примечание. Как видите, вы рискуете немногим, но приобрести можете целое состояние. Кстати, для ясности, я не альтруист. Я тоже кое-что поимею на этом дельце. А это что у вас? – он хлопнул один раз в ладоши.

Явилась девица, угощавшая конфеткой (та, что была создана для руки), с иголкой и вдетой в нее переливающейся ниткой.

– Вот теперь она одета с иголочки, – заметил Мурлов.

Граф благосклонно улыбнулся.

– Где-то зацепился, – замурлыкала девица, усевшись Мурлову на колени. – Придерживайте меня, а то еще свалюсь. Не робейте.

Она стала пришивать оторванный треугольник ткани, болтавшийся на плече. Пришивала, не торопясь, елозя и устраиваясь удобнее на коленях. Наклонившись, зубами перекусила нитку и погладила ладошкой зашитое место.

– Теперь хорошо, – и шепнула в ухо: – Небось, хочется?

– Зашивать одежду на человеке – зашивать память, – констатировал зам. по приметам.

– Когда на коленях сидит такая девушка, память ни к чему, – успокоил зама граф. – Руки добрые, нитки прочные – шов будет что надо. Итак… Благодарю вас, – кивнул он девушке. – Если понадобитесь, вас позовут. Готовность номер один. Ну-с, на чем мы кончили? Ах, да, на самом главном. Деньги будут перечислены на ваш счет в банке…

– Но…

– Мы открыли вам счет. Вот реквизиты банка. Вот предписание на выполнение работ. Если угодно – наряд с красной полосой, или приказ, если так хотите. Через пять минут… – граф задумался на мгновение. – Нет, вы чересчур любопытны… Потом минут двадцать пять туда-обратно…

– Тридцать, – поправил графа крупняк.

– Хорошо, тридцать. Правильно, ведь еще звонок! Э-э, нет-нет, никакого звонка! Да еще этот картридж… Через сорок пять минут вы должны явиться в музей и получить у директора музея инструкции, как поступить дальше. Впрочем, он может ограничиться бегунком. Одна просьба…

– Я весь внимание.

– Никаких этих штучек. Вам понятно каких? – граф два раза хлопнул в ладоши, в прорези занавеса опять закачались две белые задницы. – На языке символов это призыв номер три. Именно это полностью исключается, равно как и все остальные номера. Пятьсот семьдесят, что ли, их всего? – обратился он к крупняку. Тот кивнул головой. – То есть призывов может быть хоть сто тысяч, отзыв должно быть один. Как в любимых ваших произведениях о разведчиках: на всякий пароль – отзыв. Пароль: да? Отзыв: нет! Пароль: ну же! Отзыв: нет! На все призывы диета одна, номер один. Повторим: значит, на призыв номер три – диета номер?..