Сергей Попов - Небо цвета крови

«Только этого не хватало…» — успела лишь подумать она.

Часики тикали, а разговор с Джин все откладывался. Извечно киноварное небо уже начинало понемногу меркнуть, багровели и кровоточили разжиревшие без движения облака. Изнеможенный к вечеру ветер почти не двигал их, отрешенно бродил чаще по опустошенной заснеженной земле, тихонько завывал, по-своему оплакивал. Тусклее и тусклее блестело рыжеватое солнце, опаляя камни далеких развалин, стволы давно погибших деревьев. От них ползли уродливые вытянутые, как каланча, тени, похожие, если хорошенько приглядеться, на неказистые перекошенные коряги. День с каждой секундой убывал, приближалась ночь.

Наше с Дином время почти нацело ушло на помощь жене по дому. Она, словно догадываясь о задуманных планах, специально поручала все новые и новые задания, лишь бы не идти на контакт. Мы натаскали воды из скважины, выправили пошатывающуюся входную дверь, смазали петли, починили кроватку Клер, даже заменили некоторые поломанные половицы — но отнять хотя бы минутку у Джин так и не получилось. Отправление обещало отложиться. Вот только сам Дин, загоревшийся этим походом, как фанатик, нисколько не унывал и продолжал неустанно собираться, не сводя с лица привычную хмурость. А мне, несмотря на данное обещание пойти в Ридас вместе с ним, в душе приходилось разрываться между семьей и дорогой, ясно представляя, чем это может грозить.

— Уже сумерки близятся. Ты бы с женой как-нибудь поговорил… — напомнил Дин и, добрившись, с головой окунулся в ведро с чуть теплой водой. Вынырнул совсем другим человеком: полностью лысый, посвежевший, помолодевший, с порозовевшими щеками, как у младенца. И только никуда не подевавшиеся морщины на лбу предательски выдавали возраст, бросались в глаза, как и прежде. Тщательно просушившись куском полотенца, Дин запрыгнул на бочку, закурил и продолжил: — А то в ночь выходить бы не очень хотелось…

Ничего не ответив, я умыл лицо, сполоснул бритву и бросил в помятый медный тазик. Потом долго смотрел в зеркало, будто хотел разглядеть в нем что-то такое, чего никогда до этого не видел.

— Поговорю… — со вздохом уронил через пару минут, оделся и спросил: — Сколько хоть идти-то до Ридаса?

— Ни много ни мало дней пять, — отозвался Дин, попыхивая сигаретой, — путь не близкий, сам понимаешь. И в отличие от Грима — не самый безопасный.

«То-то и оно… — мыслил я, — только как это жене-то объяснишь?..»

Словно почувствовав мои тревоги или же просто угадывая состояние, Дин вдруг заговорил:

— Курт, я понимаю твои сомнения… Ты мне можешь ничего не рассказывать, — голос спокойный, ровный, точно задался целью отговорить от этого путешествия, — если ты сейчас вдруг передумаешь — я не стану тебя винить, честно. У тебя все-таки семья… это вот мне терять нечего…

Я отчего-то закивал, не сводя глаз с отражения, потом повернулся и сказал раздраженно:

— Все остается в силе. Только не надо ничего говорить за меня, ладно? Я этого не люблю… — и тут же добавил: — Тут жди.

Покинул сарай.

Войдя в дом — сразу натолкнулся на Джин. Та играла с Клер в слова, угощала принесенными мною из супермаркета консервированными ягодами. Лицо какое-то задумчивое, печальное.

Заметив меня, дочка обрадовалась, предложила поиграть вместе:

— Папуль, ты поиграешь с нами? Тогда тебе нужно придумать какое-нибудь слово на «у»! Мы с мамой уже много разных назвали! У меня хорошо получается!

— Умница моя! — похвалил Клер, подошел ближе. Джин от этого как будто еще больше напряглась, ожесточилась. — Но боюсь, сейчас никак не смогу…

— Ну, пап, пожалуйста! Хотя бы одно слово! — мигом принялась упрашивать дочь. — Ну, папуль…

Я улыбнулся, все-таки присел рядышком.

— «Утка», — придумал первое пришедшее в голову слово, — подойдет?

— Мам, а тебе тогда на «а» опять! Мам!..

Но та словно на мгновение забыла, где находится, сидела неподвижно, монотонно перебирая ложкой ягоды, скопившиеся на дне банки.

— Мам, ты чего? Не слышишь меня?.. — обиделась было Клер, но Джин сразу исправилась:

— Э-э-м… пусть будет «арахис», — и перевела на меня глаза, ставшие вдруг холодными. Так мы испытующе смотрели друг на друга пару минут, после чего она обратилась к дочке: — Принцесса, нам с твоим папой нужно поговорить. Не оставишь нас ненадолго?..

Дочурка насупилась, слезла со стула и, обиженная, зашагала к себе в комнату.

Как только дверь детской закрылась, Джин налетела с упреками:

— Значит, подвизался пойти с ним, да?! А о нас с дочерью ты подумал?.. Как мы здесь без тебя будем? Скажи мне? Мало того, что в прошлый раз, пока ты где-то шатался, на нас с Клер напал волк на пруду, так теперь ты собрался идти еще дальше! Уже в другой город! И сколько прикажешь тебя ждать на этот раз?.. День, два, три… месяц?.. Сколько, Курт?.. Сколько, ответь мне?!.

— Пять, — робко вставил я, — пять дней всего, Джин…

— Пять, говоришь?!. — пуще разозлилась она. — И плюс обратно столько же, да?.. Десять чертовых дней без мужа в пустом доме с ребенком?!. А не совсем ли ты охренел, Флетчер?..

— Милая, послушай, не кипятись… — попытался я вразумить супругу, — я принесу вам оттуда что-нибудь интересное. В конце концов, я обещал ему!..

При этих словах лицо ее почернело от гнева, глаза сделались большими, страшными, чужими.

— Да, конечно-конечно, ты же дал обещание!.. — иронично процедила Джин. — Ты ведь у нас такой безотказный благодетель, всем помогаешь! А ничего, что у тебя, вообще-то, семья есть, нет?!. Или мы так… грязь под ногами: можно размазать, можно стряхнуть?..

— Ну что ты начинаешь-то, Джин?.. — примирительно выступил я, даже попытался приобнять, но жена взбрыкнулась, оттолкнула. — Конечно же, вы — моя семья! Я люблю вас и все сделаю, чтобы вы были счастливы. Не говори всякой ерунды…

— А что?! — вскипела жена. — Я не права разве? Да ты же нас задвигаешь на второй план! У тебя же одни твои эти вылазки чертовы на уме — и все! Дома почти не видим! Клер тебя скоро уже узнавать перестанет!

— Да где вы меня не видите-то?.. Я же месяц целый дома просидел!

— Впервые за много лет! — съязвила она. — Мне теперь тебе за это спасибо надо сказать?..

Я промолчал.

— Иди ты, в общем, куда хочешь! Хоть к дьяволу… — вздохнула Джин, отвернулась к окну. За ним понемногу догорал вечер, выцветало небо. И добавила: — Как был бесхребетный, так и остался. Ни мнения своего, ничего… так… — махнула рукой, — ни рыба ни мясо ходит какой-то. Куда ветер подует, туда и ты…

— Джин… — подошел к ней — та незаметно покачивала головой, часто моргала, глаза начинали слезиться, — Джин, ну хватит тебе, а?.. Что ты меня так оскорбляешь?.. Чем я заслужил такого?..

— Поступками своими идиотскими! — в последний раз выпалила супруга и закончила: — Иди, что стоишь-то? — и полуобернулась. По щекам струились слезы, скатывались по губам, капали на колени. — Дин тебя уже, наверно, заждался весь. Конечно, он ведь дороже, чем я и Клер…