Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель

— Значит, это мне придется уравновешивать вред от разрушительных порывов жадин?

— Да. Вы должны создавать устойчивые миры.

— А зачем вы мне рассказали про жадин?

— Придумывая миры, нельзя про них забывать. Без них нельзя.

— Жадность — не мое сильное место.

— Почему вы решили, что я предлагаю легкую работу?

Разговор получился интересный, но продолжить его не удалось. За окнами раздался необычный грохот: скрежет, свистки, громкие нечленораздельные выкрики.

— Ух ты, — сказал Нау. — Быстро он развернулся.

Зимин отдернул занавеску и увидел, как по двору его виллы слаженно, подчиняясь приказу своего командира, стоящего во весь рост на бронемашине, передвигаются бойцы в камуфляже, бронежилетах и касках. В руках у них были короткоствольные автоматы.

— Что это все значит? — спросил удивленный Зимин.

— А, по-моему, все ясно, — ответил Нау. — Эти люди пришли арестовать вас.

— За что?

— Боюсь, что не смогу угадать точную формулировку обвинения, которое вам предъявят. Наверное, придумают что-то экстравагантное.

— Подложные обвинения? Но кому это понадобилось? Кто я такой, чтобы ради меня проводить целую войсковую операцию?

— Вы — Зимин.

— Это ничего не объясняет.

— Вот еще один очень важный момент, на который вам обязательно следует обратить внимание при работе с придуманными мирами. Представления людей в гораздо меньшей степени определяются формальной логикой и детерминизмом, чем об этом принято думать. Довольно часто жизнь людей строится на совершенно невозможных выдумках. Не только здравый смысл, но и законы физики не для всех указ.

— Не понял.

— Скажу проще — если ложная память человека будет содержать информацию о том, что он встречал дракона, волшебника и эльфа, для него это не станет катастрофой, он будет уверен, что так оно и было.

— Учту. Но, возвращаясь к реальности, сейчас бойцы начнут ломать дверь. Не пора ли мне воспользоваться ограничителем?

— Не поможет, — сказал Нау.

— Почему?

— Ограничители против ограничителей не действуют.

— Меня преследует кто-то из Центра?

— Ага. Егорин.

— И что делать?

— Поговорим с ним, узнаем, чего он добивается.

Нау достал коммуникатор.

— Эй, Егорин, сейчас же перестань валять комедию! — сказал он. — Я знаю, что эту суматоху организовал ты. Чего тебе от нас нужно? Приходи, поговорим.

Егорин вылез из бронемашины, Зимин впустил его в дом. Если бы не бронетехника, можно было подумать, что встретились два друга.

— Что тебе нужно, Егорин? — спросил Нау.

— Сущий пустяк. Я требую, чтобы вы подчинились Правилу. Зимин должен немедленно покинуть Усадьбу. Это не обсуждается.

— Ничего не понимаю, — сказал Зимин.

— Егорин ссылается на восьмой пункт Правил, — пояснил Нау. — «Обитатели Центра не должны наносить ущерб целостности Усадьбы».

— Совершенно верно. Проживание Зимина в Усадьбе разрушает ее устои.

— Я? Чего-то там разрушаю? Чушь!

— А ведь верно. Твои обвинения беспочвенны.

— Согласно Правилу для запрета проживания в Усадьбе достаточно опасения одного члена Центра.

— И кто же этот бдительный человек?

— Я. Надеюсь, вы не станете переубеждать меня?

— Нет, не будем, — легко согласился Нау. — Придется вам, Зимин, перебраться в Центр. Я тут ничего не могу поделать. Послушай, Егорин, Зимину и так приходится нелегко, постоянные переезды с места на место мешают сочинять. Зараза, ты пронимаешь, что срываешь работы с ложной памятью?

— Не ругайся, ты еще мне спасибо скажешь.

— Ага. Жди.

Зимин растерялся. Он понял одно — от писательской работы его никто отстранять не собирается. Остальное, честно говоря, его мало интересовало.

— А можно я вернусь в Трущобы? — спросил он.

— Странное желание, — удивился Нау. — Зачем?

— Пока не знаю, — признался Зимин.

— Неужели вам так неприятны обитатели Усадьбы? — удивился Нау. — Почему вы их так не любите?

— Все люди разные. От некоторых надо держаться на расстоянии. Но, честно говоря, особых чувств они у меня не вызывают, только глубокое разочарование.

— Не считаете их элитой?

— Элита — смешное слово, не правда ли?

— Представить не могу, что с вами будет дальше, — сказал Нау. — Интересно будет проследить.

Странные мысли приходят в голову человеку после нескольких часов работы над текстом. На этот раз Зимин почувствовал себя счастливым человеком. Это настроение в последнее время не покидало его, потому что отныне каждый день его жизни был наполнен потрясающими приключениями. Пусть большинство из них происходило только на страницах его текстов. Но разве в этом дело? Зимин из-за всех сил старался сделать свои фантазии по возможности увлекательными и радостными. В этом он не мог себе отказать. Ему нравилось придумывать истории, которые когда-нибудь станут счастливой реальностью для многих и многих людей.

Зимин выскочил на балкон размяться после долгих часов сидения за компьютером и неожиданно понял, что каждый раз, вдыхая очередную порцию свежего воздуха, он думает об одном и том же. С восхищением, признаться. Но не с завистью. Он думает, что все эти люди, живущие по соседству с ним, чинно прогуливающиеся по тротуару, никогда не работали. Ну, скажем так: никогда постоянно не работали. И большинство из них никогда не будет. То есть, они просто не знают, что это такое — каждый день отправляться на службу, или заниматься полезным трудом дома. А вот он, Зимин, хорошо знает. Литература сделала его ответственным человеком. Он ни за что не сможет отказаться от своей работы — сочинения текстов, которые будут использованы психофизиками в качестве сценариев жизни для своих клиентов. И в этом состоит самое главное его отличие от прочих обитателей Трущоб. Правильно он поступил, что вернулся. Желания людей здесь не скрыты напускной важностью, как это принято в Усадьбе. Они просты и конкретны. Зимин понял, что у него появился отличный повод сделать попытку изменить что-то в человеческих судьбах. Добавить капельку романтики и авантюризма в размеренную жизнь прилично обутых и одетых, накормленных и, в общем, довольных жизнью людей.

— Когда мы вернемся домой? — спросила Марго. — Не пора ли?