Саба Тахир - Факел в ночи

– Я знаю, что Лайя из Серры, с которой ты сбежал из Блэклифа, и есть младшая сестра Дарина. Скажи мне: почему ты сбежал с ней? Почему о ней заботился?

Я постарался спрятать все эмоции, хотя сердце билось предательски быстро. «Зачем тебе это знать? – Хотел я крикнуть. – Что тебе от нее нужно?»

Я не спешил с ответом. Надзиратель достал нож и, прижав мою ладонь к стене, раздвинул пальцы.

– У меня есть для тебя предложение, – сказал я быстро.

Он поднял брови, остановив нож в нескольких дюймах от указательного.

– Если ты повнимательнее посмотришь на обстоятельства, Элиас, то увидишь, что ты не в том положении, чтобы со мной торговаться.

– Мне больше не нужны пальцы ни на руках, ни на ногах, ни что-либо еще, – сказал я. – Я умираю. И потому сделка: я отвечу на любой вопрос, который ты мне задашь, и отвечу честно, если ты сделаешь то же самое.

Надзиратель выглядел по-настоящему озадаченным.

– Какими же сведениями ты можешь воспользоваться на пороге смерти, Элиас? А. – Он скривился. – Небеса. Не отвечай. Ты хочешь знать, кто твой отец?

– Мне все равно, кто мой отец, – произнес я, – да и в любом случае я уверен, что ты не знаешь.

Надзиратель покачал головой:

– Плохого же ты обо мне мнения. Ладно, Элиас. Давай сыграем в твою игру. Но с небольшой поправкой к правилам: я задам тебе все мои вопросы первым, и если меня устроят ответы, ты можешь задать мне один, и только один вопрос.

Это чудовищная сделка, но выбора у меня не было. Если Кинан собирается обмануть Лайю в угоду Надзирателю, я должен знать, почему.

Надзиратель выглянул из камеры и крикнул рабу, чтоб ему принесли стул. Девочка-книжница внесла стул, с любопытством оглядев камеру. Интересно, не та ли это Пчела, с которой дружен Тас?

Подгоняемый Надзирателем, я рассказал ему о том, как Лайя спасла меня от казни и о том, как поклялся помогать ей. Он надавил, и я признался, что стал заботиться о ней, когда впервые увидел ее в Блэклифе.

– Но почему? Она обладает какими-то особыми знаниями? Может, она одарена некой силой, непостижимой для обычного человека? Почему она так ценна для тебя?

Я не задумывался над тем, что говорил Дарин о Надзирателе, но сейчас в памяти всплыли его слова: «Он спрашивал наобум. Как будто не был уверен, о чем именно спрашивать. Как будто задавал чьи-то вопросы, не свои».

Или же, вдруг понял я, и Надзиратель сам не знает, почему вообще он это спрашивает.

– Я знал эту девушку всего несколько месяцев, – произнес я, – она умная, смелая…

Надзиратель вздохнул, пренебрежительно махнув рукой.

– Меня не волнует вся эта лирическая чушь, – сказал он. – Подумай рационально, Элиас. Есть в ней что-нибудь необычное?

– Она сумела выжить у Коменданта, – ответил я, теряя терпение. – Для книжника это довольно необычно.

Надзиратель, устремив взор вдаль, откинулся на стуле и погладил подбородок.

– В самом деле, – согласился он. – Как она выжила? Маркус вроде бы убил ее. – Он вперился в меня холодными бледно-голубыми глазами. В промозглой камере вдруг стало еще холоднее. – Расскажи мне об Испытании. Что точно случилось в амфитеатре?

Вопрос прозвучал неожиданно, но я рассказал, что случилось. Когда описывал, как Маркус бросился на Лайю, Надзиратель остановил меня.

– Но она выжила, – повторил он. – Как? Сотни людей видели, что она умерла.

– Пророки нас обманули, – пояснил я. – Один из них принял удар на себя вместо Лайи. Каин назвал Маркуса победителем. В суматохе его собратья ее вынесли.

– А потом? – спросил Надзиратель. – Расскажи остальное. Ничего не упусти.

Я колебался, поскольку что-то здесь казалось неправильным. Надзиратель встал, распахнул дверь и позвал Таса. Раздались шаги, и спустя секунду он втянул Таса за шкирку и приставил нож к горлу мальчика.

– Ты был прав, когда сказал, что скоро умрешь, – прошипел Надзиратель, – однако этот мальчик молод и относительно здоров. Солжешь мне, Элиас, и я покажу тебе его внутренности, пока он еще жив. Сейчас я снова спрошу: расскажи мне все, что случилось с девушкой после Четвертого Испытания.

Лайя, прости меня за то, что я выдал твои секреты. Клянусь, это не впустую.

Я внимательно наблюдал за Надзирателем, пока рассказывал о том, как Лайя разрушила Блэклиф, как мы бежали из Серры и о том, что случилось дальше.

Я ждал, как он отреагирует на упоминание о Кинане, но старик вел себя так, будто ничего не знает о повстанце помимо того, что услышал от меня. Нутром я чувствовал, что его равнодушие к нему настоящее. И все же из рассказа Дарина было ясно, что они каким-то образом связаны. Могли ли они оба подчиняться кому-то еще?

Старик оттолкнул Таса, и ребенок, упав на пол, съежился в ожидании, когда его отпустят. Но Надзиратель глубоко задумался, методично выбирая нужные сведения из того, что я ему сообщил. Почувствовав мой взгляд, он оторвался от своих раздумий.

– У тебя был вопрос, Элиас?

«Допросчик может узнать о тебе из твоего вопроса не меньше, чем из ответа», – неожиданно, но очень вовремя пришли мне на ум слова матери.

– Те вопросы, что ты задавал Дарину о Лайе… – произнес я. – Ты сам не знаешь, для чего они. Кто-то тебе приказывает. – Я смотрел на рот Надзирателя, потому что там, в подергивании тонких, сухих губ скрывалась правда. Пока я говорил, рот его почти незаметно напрягся. Попался. – Кто это, Надзиратель?

Надзиратель встал так резко, что опрокинул стул. Тас быстро вынес его из камеры. Надзиратель дернул рычаг на стене, и мои цепи ослабли.

– Я ответил на все, что ты спросил у меня, – сказал я. Тысяча чертей, зачем я вообще пытаюсь? Я был дурак, если думал, что его обещание чего-то стоит. – Ты не выполнил свою часть сделки.

Надзиратель остановился на пороге вполоборота ко мне, на лице – ни тени улыбки. При свете факелов, льющемся из коридора, борозды на щеках и подбородке стали казались еще глубже. На миг я различил очертания его черепа.

– Потому что ты спросил, кто это, Элиас, – ответил Надзиратель, – а не что.

Как и большинство предыдущих ночей, эту я провела почти без сна. Кинан спал рядом, закинув руку мне на бедро и упираясь лбом в плечо. Его тихое дыхание убаюкивало меня, но каждый раз, почти уснув, я тревожно вздрагивала.

Жив ли Дарин? Если жив и если у меня получится его спасти, то как мы потом доберемся до Маринии? Будет ли нас там ждать Спиро, как обещал? Захочет ли Дарин делать оружие для книжников?

Что будет с Элиасом? Элен, возможно, уже схватила его. Или, может, его убил яд. А если он жив, то захочет ли Кинан помочь мне спасти его? Не знаю.

Однако я должна его спасти. Да и других книжников тоже не могу бросить. Не могу оставить их гибнуть во время резни, устроенной Комендантом.