Артем Калинин - Песчаный фён. Часть первая [СИ]

Свет на мостике померк, и над столом вспыхнула миллионами крохотных точек голограмма. На ней появилась старушка в плаще, сидевшая в просторном кресле, сцепив пальцы рук. Она смотрела на всех присутствующих с выражением брезгливого презрения на лице, как будто перед ней стояла кучка муравьев или червей.

— Адмирал Фолкинсон, — голос старушки скрипуче разнесся по мостику волной леденящего холода. Грая до самых костей пробрал озноб: — Ваше сопротивление бессмысленно, вы лишь губите жизни невинных людей. Сдавайтесь, и тогда Совет помилует вас и ваших сподвижников. Зачем служить старому порядку? Он насквозь прогнил. Отступитесь, и тогда граждане не пострадают.

— Я уже догадался, — ухмыльнулся Сверр.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Даю вам на размышление час. Потом последуют жертвы.

Голограмма растаяла, будто ее и не существовало, но в сознании каждого из капитанов оставался уродливый силуэт старухи в кресле. Прошло не меньше минуты, прежде чем Гюнтер отошел от увиденного, но даже после этого его все еще била крупная дрожь. Грай посмотрел по сторонам: примерно в таком же состоянии аффекта пребывали остальные присутствующие. Видимое спокойствие сохранял лишь адмирал.

— Ничего нового, — пробормотал Сверр Фолкинсон, — однако ж, каков эффект! Ладно! Давайте, приходим в себя! Нужно что-то решать!

Взгляд людей стал медленно проясняться.

— И первый вопрос: кто это был? — спросил Гюнтер.

Он по-прежнему не до конца вернулся в реальный мир.

— Хороший, но увы несвоевременный вопрос, капитан Грай! — грустно улыбнулся адмирал. — Я говорю о нашем с вами решении.

— А чего тут решать! Бить надо таких! Не сдадим космопорта, мамой клянусь! — воскликнул капитан Квалиашвили и подкрутил черный ус, на который с завистью покосился Гюнтер.

— Вы все клянетесь, Нугзар, а лучше бы подумали о несчастной: что с ней будет, когда она узнает, что ее сына распылило ядерной бомбой! — заметил Лурье. — Я за капитуляцию!

— По-моему, слишком радикально, — вставил капитан Голубцов, исподлобья взглянув на остальных. — Нужно вести дальнейшие переговоры.

— С этим чудовищем?! — вспыхнул Грай. — Извольте, вы первый! Я, конечно, понимаю, вам, русским, не впервой медведей голыми руками рвать, но все же…

— Гнусная ложь! — вспылил Евгений. Его впалые белые щеки озарил гневный румянец.

— Отставить балаган! Выражаться по существу! — рявкнул Сверр Фолкинсон. — Кто за капитуляцию?

Неуверенно поднялись несколько рук, в числе их был Лурье, Голубцов, а также капитаны Отто Фарлоу, Энни Спунер и Иоанн Краупкопф.

— Кто против?

Хмуро глядя на своих оппонентов, подняли руки Грай, Квалиашвили, Флетчер и Томайо Маццура. Лишь один человек оставался в стороне от этого голосования. Высокий черноволосый француз с самого начала дискуссии держался в стороне от всех и демонстрировал взглядом своих карих глаз полную незаинтересованность.

— А что думаете вы, капитан Бинош? — обратился к французу Фолкинсон.

«Ах да, вот как его зовут, Николя Бинош», — подумал Грай, пытавшийся все это время вспомнить имя новенького. Тот был весьма неприметен и нелюдим, но по непонятным причинам пользовался абсолютным доверием на своем судне.

— Я не любитель подобных голосований, — поморщился француз. — Но если вам интересно мое личное мнение, то оно таково: надо эвакуировать на Землю столько людей, сколько влезет в трюмы.

— Простите, — кашлянул Голубцов, — вы сказали «трюмы»?

Бинош утвердительно кивнул:

— Да, вы не ослышались! Сейчас важно количество, а не качество.

Среди капитанов поднялся легкий шепот, а Грай мимолетно подумал: «Дело говорит».

— Поддерживаю! — воскликнул Нугзар, ударяя Голубцова волосатой рукой по плечу. — Как говорит моя бабушка, если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе!

Русский, еле удержавшийся после дружеского хлопка на ногах, испепеляющим взглядом посмотрел на Квалиашвили и отодвинулся от него на приличное расстояние.

— А я уже начала было бояться, что Аллах покарает эту гору, — закатила глаза Энни.

— Конечно, покарает, когда Магомет до нее доберется!

Несмотря на свой полководческий талант, грузин упорно не желал понимать шуток.

— Я поддерживаю капитана Биноша, — произнес Грай, подняв руку. Вслед за ним последовали остальные.

Несогласными остались лишь Лурье, Фарлоу и Маццура.

— Да, значит, восемь против троих, — хмыкнул Фолкинсон. — Я надеялся на большую благоразумность.

Адмирал тихо выскользнул из толпы, нарочито медленно подошел к пульту и, включив коммуникатор, произнес:

— Лейтенант! Арестовать всех, кроме Лурье и Фарлоу!

«Удивительно!» — подумал капитан. — «Адмирал тоже втесался в этот заговор! Невероятно просто, как можно было попасться на его болтовню и не заметить столько сигналов о его предательстве». И, действительно, о подобном мог не догадаться лишь идиот, с чем Грай мысленно и торжественно себя и поздравил. «Но, в принципе, — успокоился Гюнтер, — еще все можно изменить, охране бежать сюда минут пять, даже шесть. Надо брать в расчет тот фактор, что они все разом попытаются протолкаться в лифт».

Грай окончательно принял решение и достал из кобуры на поясе пистолет. Небрежно держа не положенное ему на совещание оружие одной рукой (и как только охрана об этом забыла?), капитан вышел навстречу Сверру Фолкинсону и предательски дрогнувшим голосом объявил:

— Адмирал Сверр Фолкинсон, именем Правительственного собрания Земли я выдвигаю вам обвинение в государственной измене и призываю штаб флота проголосовать об отставке адмирала!

Капитаны, все это время стоявшие, как истуканы, не поддержали Гюнтера, но напротив, подняв пистолеты и глядя остекленевшими глазами на Грая, чуть ли не хором произнесли:

— Капитан Гюнтер Грай, именем Марса, вы арестованы!

Грай не понимал ничего. Он в недоумении смотрел на своих сослуживцев.

— Чего?! — спросил Гюнтер.

За спиной у него раздался негромкий смех.

— Гюнтер, ты всерьез думал, что я положусь на охрану? Да у них мозгов меньше, чем у кур! Сдавайся, ты в проигрышном положении!

— Да, вы меня убьете! — воскликнул Грай.

— Ошибаешься! Ты довольно интересный феномен, Повелительница будет очень довольна, если ты останешься жив. Так что не ломай комедию! Бросай пистолет!

Грай, еще раз недоумевая, как можно было попасть в столь беспомощное положение, оглядел капитанов и, грустно вздохнув, выронил из рук бесполезный в данной ситуации пистолет. Произведение военного искусства, которому-то и стрелок нужен был чисто номинально, для престижа. Еще не успев закончить свой короткий путь до пола палубы, с треском выстрелило. Пуля, давно известная на всю Систему дура, вопреки своему обыкновению, не промазала, а впилась в тело адмирала. Краткая пауза, и на месте Фолкинсона расцвел голубовато-белый пузырь раскаленного газа, быстро перешедший в схлопывающийся под давлением воздуха белый, до ужаса режущий глаза шар. На этот раз без последующей паузы прогремел оглушительный взрыв.