Артем Калинин - Песчаный фён. Часть первая [СИ]

Вернувшись на пост командующего в крайне отвратительном расположении духа, Грай принял доклад Фарлоу. Тот сообщал, что гражданские суда все еще прогревают реакторы, а все военные корабли в полной готовности, за исключением «Оксе»: с того вылетел транспортник по распоряжению главного медика, который уже садится на одном из фрегатов класса «Фюрер». Гюнтер вызвал Йоффе и поинтересовался, с какой стати он задерживает отлет, на что тот резонно ответил:

— Вы таки мне предлагаете раненых укладывать штабелями… У меня даже криокамеры забиты, я молчу о палатах.

— Хорошо. Что сделано, то сделано, — промолвил Грай. — По выходе на орбиту составьте отчет о потерях и загруженности госпиталя.

— Ничего обещать не могу, вы меня и так из графика выбили, некоторые операции требуют моего личного присутствия.

— Ладно, Йоффе, действуйте на свое усмотрение!

Грай отключил связь, после чего позвал:

— Профессор Ксенакис, у вас все готово?

— Да, капитан, и уже давно. Все данные в электронной сети.

— Так что же вы все возитесь?

— Меня беспокоит, признаться, — сказал он, подойдя ближе и понизив голос, — как мы будем выбираться из герметичного купола. Весь он все равно не расплавится, да и не будем же мы ждать столько времени…

— Не беспокойтесь, профессор, — громко ответил Гюнтер и попросил: — Лучше подскажите мне, до какой температуры можно разогреть обшивку корабля?

Физик посмотрел рассеянно по сторонам, будто ища поддержки.

— Я не специалист по металлам, но, если честно, хотя военные корабли можно смело нагревать до тысяч трех, гражданские я не рискнул бы выше 540.

— Спасибо! — поблагодарил Грай. — Свидковский, сколько сейчас за бортом? — спросил у главного радиста на мостике, тот выполнял роль оператора систем слежения.

Милош подслеповато вгляделся в экран и ответил, так и не повернувшись лицом к капитану:

— 579 и продолжает падать, плазма имеет свойство быстро остывать, тем более, что топливо термоядерного синтеза отработано.

— А сколько за полем? — продолжал допытываться Гюнтер.

— Не многим выше, но через минут пять атмосферное давление там упадет до марсианского, температура будет значительно ниже нуля.

— Как? — всполошился физик. — Весь металлический дождь прошел без меня?

— А вы бы хотели прогуляться? — поинтересовался капитан, налаживая связь с остальными кораблями флота.

— Нет, я бы предпочел вообще не высовываться из судна, но посмотреть было бы интересно. Когда еще такое увидишь?

Голограммы капитанов появлялись неохотно, и сквозь помехи докладов слышно не было вовсе. Поняв, что это сизифов труд, Грай отдал распоряжение наладить только звуковую связь, а сообщения передавать морзянкой. Для этих целей Свидковский мобилизовал резервную бригаду радистов.

Те приложили все усилия, чтобы разобрать сквозь невероятно сильное шипение помех сигналы с других кораблей. Но, наконец, радисты по внутрикорабельной связи доложили, что все соединения флота готовы к старту. На мостике воцарилась гробовая тишина. Каждый — от простого механика и инженера до главных специалистов — затаил дыхание. Все ждали слов капитана. Грай же, стоя среди этих людей в самом центре разгромленного мостика у системы связи флота, понял, какова ответственность, что лежит на нем. Одно слово, и громады судов тронутся с места. Капитан прислушался. Где-то глубоко в недрах корабля гудели машины и бушевал термоядерный распад, готовый привести корабль в движение. В наступившей тишине размеренно тикали часы, неумолимо отсчитывая секунды. Грай недовольно поморщился, это очень отвлекало его от мыслей. Как-то мимоходом, не придавая этому никакого значения, Гюнтер подметил, что вне зависимости от того, какие это часы, они всегда отсчитывают одни и те же единицы — мгновения человеческой жизни. «Ладно, соберись», — приказал себе капитан и, нажав на кнопку, включавшую систему связи, произнес в микрофон:

— Внимание флоту, — голос был тверд и спокоен, — зажигание! Вся мощность на передние дефлекторы.

Все 25 кораблей флота, 11 военных и 14 гражданских, зажигание подтвердили. По мостику прокатилась волна оживления, люди словно очнулись.

Грай прочистил горло и сказал:

— Старт!

И сам нажал кнопку стартовой готовности, далее дело оставалось за малым. Первый и второй помощники команду должны были подтвердить, что они и сделали из своих командных рубок. Теперь нужно было лишь наладить связь.

Двигатели судов охватило яростное пламя. Колоссального размера столбами оно вырывалось из нижних двигателей судна, и, упираясь в огнестойкое покрытие взлетного поля, давно почерневшее от подобных рейсов, громады кораблей медленно, неохотно расставались с монолитным покрытием космопорта. С каждой секундой расстояние от поверхности планеты заметно увеличивалось, и вскоре все суда направились к обнаруженной при помощи мощного эхолокационного зондирования бреши. Корабли, приняв наклон, нужный для выхода из атмосферы, устремились к крупной дыре, однако все равно недостаточной для того, чтобы пролез даже самый мелкий из них.

Над Марсом всходило белое маленькое солнце, освещая окутанный пылью кратер. Огромный перепад температур, вызванный облаком плазмы, вызвал атмосферный резонанс и поднял лютый ветер, притом ветер, неслыханно для Марса теплый, самый настоящий фён, скатывавшийся в область низкого давления за склонами опоясывавших кратер гор. Красно-бурая пыль вновь закрыла горизонт, и в этом буйстве стихии еле был виден сам виновник катаклизма — дырявая полусфера, от которой волнами расходился раскаленный воздух. Через одну из дыр в ней, проклевываясь, словно через скорлупу, прорывался космический корабль, расталкивая мощными дефлекторными щитами листы молибденовой брони. Скорлупа не хотела сдаваться так просто, но под напором поддалась, разлетелась на куски, взметнув в атмосферу фонтан осколков. Теперь в броне зияла рваная рана, через которую один за другим вылетали корабли. Вскоре над кратером поднялась процессия в двадцать пять судов. Капитан Фарлоу, стоя на своем мостике, отдал приказ дефлекторы отключить, мощности едва хватало для старта.

В одном из отсеков его корабля, лежа на койке медицинской палаты, пришел в себя Эрих Берне, агент разведки. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что нога почти не болит и перебинтована. Неподалеку стоял врач. Все еще не понимая, где он, а вернее, у кого, Эрих подозвал доктора и спросил:

— Здравствуйте, я дико извиняюсь, но вы не скажете мне, где я?

Поняв вопрос вполне правильно, врач ответил:

— Вы на фрегате «Unpredictable» второго космического флота Земли. В медицинском отсеке.

Эрих непроизвольно прислушался, гудели двигатели.