Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

– Я никогда не слышала про такое пиратство, – с сомнением заметила Ахава.

– Драконы никогда не грабят драконов – вы предпочитаете уничтожать корабли друг друга. А мы никогда не грабим драконов – риск слишком велик. Мы, люди, грабим людей. А часто драконы интересуются нашими человеческими делами?

Женщина пожала плечами:

– Допустим, я поверила про дронов и все такое. Ладно, я пойду отогревать дюзы, раз уж ты такой нежный, но имей в виду – никаких фокусов!

Евдоким только развел руками:

– Какие уж там фокусы! Ты же тогда меня убьешь.

– Точно.

Когда дракон с горелкой выбралась через шлюз в открытый космос, Евдоким направился к материальному принтеру в грузовом отсеке и запустил задание на печать. В камере взрывной печати глухо ухнуло, когда металл и пластик на сверхзвуковой скорости продавило через формующие решетки. Крышка камеры открылась – в воздухе запахло гарью. В центре камеры находился новый дробовик и патроны к нему. Оставалось снарядить гильзы порохом и засыпать картечь. На это ушло еще минут пять. С оружием мужчина вернулся в жилой отсек и пристегнулся в кресле пилота. Через телескоп «Ромашки» осмотрел корабль – дракона нигде не было видно. Скорее всего она уже у дюз, в мертвой зоне телескопа, ручной горелкой сплавляет лед с решеток. Ровно там, где ему и надо.

Евдоким победно улыбнулся:

– Съесть меня решила, тварь, да? Я сам тебя съем, чертово отродье!

Он ввел пароль на клавиатуре и снял программные предохранители с реактора, а потом стал выводить гасящие стержни из активной зоны. Реактор вышел из спячки и плавно наращивал мощность. Пришла пора давать тягу. Рабочее тело, а им был метановый лед, стало поступать в камеры последовательного разогрева, где быстро переходило сначала в жидкую, потом в газовую и, наконец, в плазменную фазу, чтобы вырваться через дюзы единым факелом.

В идеале дракона должно испарить мгновенно, но на всякий случай Евдоким поднял тягу до максимальной – три «же», чтобы отлететь подальше. Если даже дракон каким-то чудом ухватится за корабль, ее сдернет перегрузкой. Десять минут он держал такую тягу, а потом плавно заглушил двигатель. Вновь наступила невесомость. Улыбка не сходила с его уст. Избавился от дракона. Выкуси!

Но сомнения не отпускали. А вдруг? Сжимая дробовик, он поплыл через отсек к грузовому люку. Если дракон выжила, то она придет только этой дорогой, а когда Ахава полезет в люк, то не сможет увернуться от выстрелов. Надо только подождать.

Расположившись за одной из криокапсул, Евдоким стал ждать. Тянулись минуты. Его стало клонить в сон. Уже проваливаясь в дрему, он услышал легкий удар по корпусу корабля – словно что-то коснулось его снаружи. Вздрогнув, Евдоким прислушался.

Внезапно стенку отсека выгнуло взрывом – в отверстие полетели куски обшивки и повалил густой дым. Прямо сквозь дым в отсек влетела Ахава. Евдоким выстрелил в нее и попал. Он стрелял и попадал раз за разом – картечь отбрасывала тело дракона все дальше по отсеку, пока не распластало на приборной панели.

Дрожащими руками перезарядив дробовик, мужчина медленно двинулся к телу. Кашляя и утирая глаза, он достиг дырки в обшивке. Он не понимал, как до сих пор из корабля не вышел весь воздух после такой пробоины, но теперь видел почему. Прямо за пробоиной было небольшое помещение с противоперегрузочным креслом… Спасательная капсула. Выходит, дракон соврала – она прилетела на «Капернаум» не голышом, а в спасательной капсуле – небольшом кораблике, снабженном собственным слабосильным двигателем. Похоже, она прятала ее где-то от взгляда «Ромашки» – например, между метановыми льдинами.

Евдоким опасливо приблизился к Ахаве. Да, ей крепко досталось. Картечь не смогла пробить чешуйчатый костюм дракона, но смогла изломать все, что под ним. Конечности Ахавы были вывернуты под неестественными углами, спина выглядела так, словно позвоночник перебили, голова болталась. Драконы не заслуживали жалости, но эту Евдоким даже пожалел.

– Покойся с миром, бедное чудовище, – прошептал он и взял труп за плечо, чтобы отбуксировать к грузовому отсеку и вышвырнуть в космос через шлюз, как вдруг дракон изогнулась всем телом и схватила его за грудки. Мужчина завопил от ужаса, пытаясь просунуть между собой и драконом ствол дробовика, но Ахава отбила дробовик в сторону и вогнала нож Евдокиму в бедро. Он завопил уже от боли.

Прижавшись лицом к лицу, она злобно зашипела:

– Я же сказала! Не смей даже пробовать убить меня, Евдоким Онил. Расплата – смерть, причем болезненная. Для начала я заживо сдеру с тебя кожу…

Она чуть шевельнула лезвием ножа в его бедре, и он завопил еще сильнее, хотя, казалось, уже и так вопил что есть мочи.

В воздухе поплыли капли крови. Дракон расплылась в самой ужасной своей улыбке – кровожадной и сладострастной одновременно. Мужчина почувствовал, как сознание покидает его из-за болевого шока – он словно падал в бесконечный колодец.

Он пришел в себя внезапно – кажется, так хорошо ему давно уже не было. Он попытался оглядеться и обнаружил, что примотан клейкой лентой к пилотскому креслу. Одна штанина была срезана, а на его бедро наложена целая конструкция из бинтов, пластырей и повязок. В его правую руку уходила трубка капельницы, по которой в его вену поступала… кровь дракона. Да, Ахава была рядом с креслом, и приборчик перекачивал Евдокиму ее кровь.

– Какого черта? – спросил он.

– Мои медицинские наноботы тебя быстро на ноги поставят, – весело подмигнула Ахава и дружески хлопнула его по раненому бедру. – Ножка не болит?

Как ни странно, нога не болела.

– В честь чего такая доброта?

– Разве это доброта? – скромно отвела глаза женщина. – Ты еще доброты моей не видел…

Ее лицо тут же переменилось. Оскалившись, она прошептала ему в ухо:

– Но еще увидишь! Давай разворачивай это корыто назад и вези меня к Картохе.

Забравшись за спинку кресла, она повисла там, вцепившись конечностями.

– Не мешкай! – Ахава придвинула лицо к его макушке – так, что он почувствовал жаркое дыхание на своем затылке.

Так же как и тогда, ему в голову пришла мысль, что он может сейчас врубить максимальную тягу – возможно, дракон, ослабшая от картечи, сорвется. Если она пролетит весь жилой отсек и врежется в люк, то, опять же возможно, погибнет. Но возможно, на нее это вообще никак не подействует. Он боролся с этим искушением, как ему казалось, несколько минут. Было очень страшно. Он не хотел умирать. Евдоким понимал, что дракон убьет его так или иначе, и весь его выбор сводился к тому, чтобы умереть сейчас или потом. И он заплакал, потому что знал, что выберет «потом». Слезы лились из глаз, разлетались по воздуху. Дракон молча ждала. А потом он стал медленно разворачивать корабль на маневровых и плавно повысил тягу ходового двигателя.