Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

– Кто это «мы»? – я задал вопрос и медленно выдохнул. Медленно потянулся к груди. Не такой уж я дурак, каким кажусь иногда. Или… такой?

Звездочка будто приросла к груди. Блестящая каменная штуковина, нагрудный знак отличия – из тех, что на мундирах носили все лисс в селении.

– Мы лисс, – прошелестело в ушах. – Лисс не задает вопросов. Лисс не думает, а живет и умирает с честью. Мы слишком громкие. Нам надо заглушить нас…

Я вцепился в звездочку и тянул, тянул ее вверх, ломая ногти, но пальцы будто не слушались. Хотелось оставить попытки. Вместо этого встать, обхватить рукоятку лиссаля и лететь обратно в селение. Там наше место. Там живет народ хооной.

Тогда я заорал и вскочил с койки. Заметался по комнате – Ларри? Кира? – их не было, должно быть, отправились с миссией сопровождать груз…

И замер. Груз. Камни.

Я схватился за голову и застонал. «Отправляем рейс сегодня же». «Мы пытались думать с вашими хозяевами».

Пока я пытался разговаривать с телом, настоящий разум прятался в этих побрякушках. Пытался разговорить мои пуговицы или дыхательную маску, а может, наушники Ларри. Главная опасность таилась не внутри. Лиик была пустышкой. Внутри клетки не было чудовища. Чудовищем оказался ключ к клетке.

До двери я еще дошел, потом ноги подломились, и я пополз. Торговый флот. Если я не успею, они отправят их туда, где много людей. И продадут их. Пассажирам, ученым, капитанам кораблей, политикам…

Чуждый разум убедился в пригодности человеческого тела для того, чтобы им управлять. А если наложить их социальную структуру на сложившиеся флотские гильдии, то они получат не только марионеток из кожи, костей и мяса, но и огромный рой космических кораблей. Маленькие блестящие камушки нашепчут людям на ухо свою волю, а те разнесут ее по всему обитаемому космосу.

Меня даже не вспомнят как виновника этой беды. Потому что некому будет вспоминать. И… нет, нет, нет, хватит говорить, я не могу больше, замолчите! хооной, мы слишком громкие, хооной нет дороги к звездам, хооной лисс летит в селение, хоо… не знаю, на сколько меня хватит. Пока они не убили мое внутреннее чудовище.

Я громко расхохотался, закидывая голову, и первый раз в жизни позволил себе стать собой. Безжалостным, беспринципным, трусливым, готовым калечить, резать, убивать – хотя убивать и нельзя, но кто сказал, что нельзя об этом думать? – и идти к цели напролом. Ночное чудовище, которое пряталось от отца под кроватью, выскользнув из моей груди, оскалилось и зарычало.

Пришло время его выпускать, и мы еще посмотрим, кто кого.

– Мы слишком громкие! – заметалось в голове. – Cлишком! Хооной лисс…

Я зарычал, встал на четвереньки и пополз в рубку. Связаться, предупредить, остановить их. Я должен был успеть. Наверное.

Дотащившись до рубки транспортника, я уже почти ничего не видел от боли и не соображал. Искусанный язык едва ворочался во рту… хооной лисс не смеет, лисс не смеет ослушаться!.. поэтому я не стал ничего объяснять дежурному пилоту. Очнулся, уже разжимая пальцы на его шее.

Оттолкнул его тело и рухнул в кресло. Пробежал пальцами по панели управления. Чудовище внутри осклабилось и потянулось к аварийным боевым системам. Связаться? Предупредить? Да они сочтут меня сумасшедшим. Или даже если станут слушать… до их старта оставались считаные секунды. Я просто не успею.

Чудовище из-под кровати щелкнуло зубами и открыло огонь по цели. А может, мне это только привиделось. Ведь хооной лисс не смеет ослушаться.

Меня зовут Вилен Смирнов Четвертый. И это моя история.

Я жил на второй луне суперюпа Альбион. Ее называют Трехсотлетие Октября или просто Октябрь.

Наша луна – криптоколония. Юридически мы были независимой социалистической республикой. Фактически нами правил лорд Корбетт – чрезвычайный и полномочный посол Лондиниума. Запомнился он тем, что везде появлялся в викторианском женском платье с кружевами. Демонстрировал свою лояльность Ее Величеству Королеве.

Дагеры из числа камрадов планировали когда-нибудь посольство Лондиниума разрушить, а лорда Корбетта повесить на кружевах. Раз в две недели они собирались в колхаузе на проспекте Маркса, где свои планы лелеяли. Я туда тоже приезжал, но без энтузиазма. Работа у меня была такая. Агент-информатор или, как говорят на Лондиниуме, просто бонд.

Если быть откровенным, то не совсем просто. Я был бондом лорда Корбетта. И бондом Маэла Иванова Третьего, пионера среди дагеров. Главное, что я был бондом Эфира. И это спасло мне жизнь.

Раздача со станции в Левин-день шла по графику. С утра крутилась шарманка – свежий хит Зализы. Называется по первой строчке – «Ты моя бескрайняя звезда». Пошлость редкостная, но народу нравится.

Я всегда на стриме земные хиты пускаю. На них юзвери лучше клюют. Ведь Земля, по традиции, жадничает и культуру раздает неохотно. И тут у меня была фора перед другими эфэмами – сменяемые коды прямого доступа к ретранслятору на полярной орбите. Ими снабжал мистер Слотер – атташе по обмену и старший бонд по Октябрю. Поэтому в нашей экзосфере все земные хиты появлялись на моей станции раньше, чем у конкурентов, и с чистыми корневыми линками.

Каждый линк давал мне пенс прибыли. Такой доход позволяет жить безбедно или даже заделаться кулаком. Но есть нюансы. Интерес быстро падает, если юзвери видят, что на стриме сидит нейроб, а не живой человек. Поэтому я разбавляю шарманки лекциями. Обычно пользуюсь информационным поводом, а Левин-день – идеальный вариант для вещающего эфэма.

Лекцию я анонсировал заранее. В одиннадцать утра по долготе Гагарина сел в трейлере у микрофона, протестировал устойчивость канала. И приступил.

Сначала рассказал несколько исторических анекдотов о загадке ортопозитрония, мичиганской группе Рича и невозможном ведре. Потом перешел к Борису Левину. Он, как известно, разглядел в этом всем потенциал для новой физики и собрал первый эфирный передатчик. Конечно, была и дежурная шутка о граммофонной трубе.

Чтобы не влезать в дебри, которые сам не понимаю, я сразу перешел к следующему пункту. Левин создал детектор для регистрации эффектов, которые сопутствуют аннигиляции ортопозитрония. Однако тот ничего не регистрировал, лишь энергию жрал. Левин построил второй детектор. Почти такой же. И вместе они заработали.

Сегодня любой школьник знает, как изготовить раструбный приемо-передатчик для безынерционного энергообмена. Но в двадцать первом веке изобретение Левина сочли мошенничеством. Тогда он устроил показательный эксперимент. Принес первый детектор на конференцию в институт физики, а второй оставил дома под нагревательной лампой. Он не учел эффект кумуляции, который проявляется на малых расстояниях. Если верить легенде, после включения первого детектора взрывом разнесло здание института. Но мы не верим легендам, а смотрим на факты. Известно, что никто не пострадал. Значит, взрыв был не слишком мощным.