Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Эпоха, эпоха… Ты кишела неохристовыми сыновьями и неоеретиками. О да, великое множество их было… когда-то — до Нового потопа. А ныне — лишь мертвенность окрест.

Я встал напротив леса погасших электроканделябров. Грозно молчали гробы. Я знал, что в одном из них лежит ОН. Но в каком именно? Быть может, в том, что с потрескавшейся политурой? Или в этом, с рассохшимся от старости окладом? Разгибернетизированные, с впавшей кожей мумии источали удушливый запах кремниевого фимиама. В каком из вечных костюмов ТЫ? В каком?.. Я щелкнул пальцем пластмассовую птичку под разрушенной аркой, и она запела: «На дворе опять свинцовый дождь пошел…» До чего же трогательно, боже мой!

Я настороженно оглядывался: не дай бог выскочит навстречу какой-нибудь жестяной болван, припершийся сюда со Звездного перекрестка. Уж я-то знаю: нет ничего свирепее робота, в чью башку столетия назад бунтари — анархисты основательно вдолбили, что первого же встречного гуманоида следует тут же превратить в месиво физических стоимостей. Я спустился в подземелье, затопленное водой. То и дело мимо проплывали клочья перфорированных листов с цифровыми записями. Полнейший хаос. Склоняясь над водой, ты рискуешь упереться взглядом в расплывшееся, словно медуза, лицо утопленника, которое непременно подмигнет тебе. Я старался не нагибаться. За исключением тех случаев, когда приходилось высвобождать зацепившуюся за арматурные прутья одежду.

Говорят, в стародавние времена люди, расставаясь, желали друг другу доброго здоровья. Не знаю, может, так оно и было. В мое-то время уже иные слова вылетали сквозь вырез конопляного капюшона: «Чтоб тебе медленно гнить!» Когда же родилось это пожелание? Думаю, это было очень давно.

Я осторожно прошел между бурлящими водоворотами мерзкой жижи, обильно выплевываемой канализацией, по которой шествовал Повелитель туннелей со свитой жаб, уродливых леших и водяных.

Прости, Пресвятая Троица, но правдива ли притча тритонян о Вару-хе? Подобно мне, одиноко бродил он в безнадежных поисках того, к кому мог бы обратить свое пожелание: "Умри быстро и без мучений!» Но никого не встречал он, — так и греб, сидя в корыте своего гроба и отчаянно взывая: «Боже! Ну где же ты, Боже?» — «Я здесь, — отвечал с купола затопленного собора Сюзерен. — Чего тебе надо, последний из живых?» — «Меня окружают мертвецы! Не хочу я этого! — кричал Варух. — Устал я! Убереги от твоего тлена, Господи! Ниспошли мне живых, не оставляй подыхать в этой мерзкой вони! Кто же после меня будет славить тебя? Или по сердцу тебе слова: «Чужое несчастье — есть хорошо!?» Сюзерен задумался. «Ладно, — изрек он. — Дам тебе жену, но большего не требуй!» Он вырвал самое нижнее искусственное ребро Варуха и собрал из него Теву. Прошло десять лет, вернулся Сюзерен и видит: Варух снова один. «Где твоя жена, человекоподобный?» — вопросил Сюзерен. «Я убил ее, Боже!» — сознался Варух. Но не выглядел он взволнованным. «Почему же так, сынок? Почему, творение мое?» — запричитал Сюзерен, потрясенный деянием своего чада. «Надоело! — спокойно ответствовал Ва-рух. — Десять лет жил я с ней, познал ее с головы до пят. Надоело! Разве можно жить десять лет с одной женщиной, которая изо дня в день становится все болтливее?» — «Молчи, несчастный! Не годишься ты в мученики! — возмутился Сюзерен. — О чем же ты просишь меня сейчас?» — «Дай мне много людей, Боже, и смотри, что сделаю я! — начал уговаривать его Варух. — Пошли меня в любую страну, хоть в рай, хоть в ад, но где есть люди — скопцы, поглощенные прениями, или страстолюбцы, обратившиеся в желания, или мясники, утонувшие в крови! Лишь бы их было много!» — «Да будет!» — изрек Сюзерен.

Минуло еще десять лет. Варух уже жил в стране тритонян — единственной, уцелевшей после страшных наводнений, ниспосланных, по мифу, Богом.

И опять явился Сюзерен, но что он видит! Коленопреклоненный Варух отчаянно молится. «Что стряслось, дитя мое?» — сдвинул брови Сюзерен. «Пожалей меня, Боже, не хочу я более пребывать в этой стране, уведи меня отсюда!» — «Как же так, чадо мое? Не ты ли на коленях вымаливал множества?!» — «Прозрел я, Боже, на этот раз точно прозрел, правду тебе говорю. Увидел хитрость, силу и глупость, удручающую глупость среди сродных мне душ. Чужой я здесь, среди стольких человекоподобных не могу себя обрести! Уведи меня — это последнее, о чем молю тебя!» — «Эх ты, бедолажный получеловече! — горько вздохнул Сюзерен. — Тебе нигде не будет хорошо».

⠀⠀ ⠀⠀

Такова притча о тритонянах. И не знает, услышавший ее, — плакать ему или заливаться смехом…

Я и не заметил, как очутился под куполом. Дождь, окрасивший все в свинцовые улыбки, перестал бить по стенам. Вот здесь, дружок, ты и найдешь свою бесславную погибель, сказал я себе. Легенды, легенды. Все сплошь легенды да басни. Какой в них смысл, если они не дают ответа на главный вопрос: что же он такое, этот Сюзерен — говорящая коробка или живой человек? А может, и вовсе дух? Если верить учениям покойного Пюйлике, самому страшному из оружий мироздания было дано имя Сюзерен. И по сей день тысячи рвущихся к власти героев стремятся овладеть этим абсолютным оружием победы. А что оно такое — плазменная торпеда, луч деструкции, антиматерия? Никто этого не знает. А еще поговаривают о каком-то жутком проклятии Сюзерена. Ну, это-то понятно: в таких делах без проклятий не обходится. И мертвецы есть, и обманувшиеся — победителей вот только нет, удачливых игроков.

О, как мне хотелось верить, что явился я сюда не ради Сюзерена! Во всяком случае, не только ради него. Там, где сингулярность раздавливает все разумное; там, где, замкнутый в движении, по эклиптике бежит Создатель; там, в середине чудовищного круга, где суггестивная творческая сила и мощь Бога несут страдания; там я жаждал найти не Сюзерена, а живых существ. И все-таки… Меня искушала мысль о взаимосвязи легендарного проклятия с реальностью, скрывающейся за ним. И более всего дивился я: чья же дерзкая рука осмелилась вывести наглые слова?!

Среди тел, в зверинец прибывших…

Любопытное начало. Приход в зверинец означает рождение. Это-то понятно. Ветхая полузабытая шутка, образно интерпретирующая истину: не достигнет цели даже тот, кому это предопределено, — если он еще не родился или успел преждевременно погибнуть. Смущала, правда, пренебрежительная интонация. Ясно, что слово «тел» употреблено в особом смысле.

Никакой информации, ровным счетом ничего о направлении временно-пространственных трансформаций — прямая, кривая, спираль или замкнутая линия?