Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Слушая их разговор, Ян чувствовал себя не на своём месте рядом с этими самоотверженными хранителями здравого смысла. Но у Кассельна, по крайней мере, было гармоничное домашнее хозяйство, хотя, по мнению Яна, штаны в семье носила жена, а не муж. А вот слышать обвинения в неправильном образе жизни от Шёнкопфа, который был на три года старше его и до сих пор оставался холостяком, являясь воплощением халифа из «Тысячи и одной ночи», Ян причин не видел.

Впрочем, сейчас Яну было не до словесных состязаний, так как у него имелось важное дело. В полученном им приказе также говорилось о том, что он должен выделить Юлиану охрану, и этим он никак не мог пренебречь.

В конце концов Ян согласился с Фредерикой Гринхилл, предложившей на эту должность кандидатуру прапорщика Луи Машунго. Тот был порядочным человеком, служившим телохранителем самого адмирала, а генерал-майор Шёнкопф дал гарантию его преданности и силы. Так что Ян был уверен, что Машунго сможет защитить Юлиана, а может, что-то и посоветовать. Ведь все офицеры, дислоцированные на Феззане, наверняка были завербованы Трюнихтом, и на «вражеской территории» представительства Союза Машунго будет единственным и самым надёжным союзником Юлиана.

Во главе военной части представительства стоял офицер в чине капитана, ему подчинялись ещё шесть офицеров и восемь атташе. Капитан занимал третью по старшинству должность в представительстве после самого посла и его секретаря. Шесть подчинённых ему офицеров были из наземных войск. Атташе же состояли из солдат низших званий, и Юлиану предстояло занять место среди них. Ян чувствовал за всем этим подковёрные игры и ощущал неловкость из-за всего этого, но, поскольку Юлиан сам согласился, он не мог упустить возможность отправить юношу туда, где он окажется в кругу сверстников. Задумавшись, не слишком ли он опекает Юлиана, Ян решил, что нет, так как в шестнадцать лет он сам ещё не занимался никакими официальными делами и никогда не покидал страну.

Приняв решение о назначении Машунго, Ян перешёл к следующему по порядку делу: написал письмо главнокомандующему флотом Союза адмиралу Бьюкоку. Юлиан отправлялся на Феззан не напрямую, а через Хайнессен, где должен был получить официальное уведомление о назначении в Центре стратегического планирования. Поэтому Ян собирался попросить его передать письмо лично. Хотя существовала возможность, что люди из провоенной фракции Трюнихта постараются помешать, но если кто и сможет ускользнуть от них, так это всегда находчивый Юлиан.

В письме Ян указывал на вероятность того, что герцог Лоэнграмм и Феззан находятся в сговоре или, по крайней мере, объединились после похищения императора. К немалому огорчению Яна, доказательства у него были только косвенные. Похищение не испортило репутацию Лоэнграмма, как могло испортить убийство. Похитители успешно скрылись от прекрасно организованной имперской службы безопасности. Сразу же после объявления о создании правительства в изгнании, Лоэнграмм с почти ясновидческой быстротой объявил войну… Этих доказательств было достаточно, только чтобы строить предположения.

Герцог Лоэнграмм провозгласил «наведение порядка с помощью военной силы» и, скорее всего, пойдёт в наступление при поддержке своей непобедимой армии. Но Ян ни на секунду не верил, что одного лишь похищения достаточно, чтобы заставить Райнхарда отправить войска. Завалить Изерлонский коридор трупами имперских солдат и офицеров было бы слишком глупо.

Нет, атака на Изерлон могла быть лишь отвлекающим манёвром, в то время как другая часть огромной армии проникает на территорию Союза через беззащитный Феззанский коридор. И если ею будет управлять кто-то столь же неудержимый, как Вольфганг Миттермайер, то даже если Яну удастся увести флот с Изерлона, столичная планета Хайнессен попадёт в руки имперцев задолго до того, как он сможет прийти на помощь. Кроме того, ни один имперский командующий, оставленный в районе Изерлона, а в первую очередь знаменитый адмирал Оскар фон Ройенталь, не останется в стороне, если Ян решит покинуть крепость. При наихудшем сценарии развития событий Ян с Патрульным флотом попадёт в клещи между флотами сильнейших адмиралов Империи. И даже если Яну удастся одолеть их, где-то его будет поджидать величайший военный гений из всех, кого он только знал — Райнхард фон Лоэнграмм.

Должно быть, он забегал слишком далеко вперёд, но возможность того, что имперский флот использует Феззанский коридор для вторжения, была слишком опасна. Если такое произойдёт, враг не только попадёт на территорию Союза, но и получит огромную базу поддержки в виде Феззана. Также Яну казался пугающим тот факт, что Феззан собрал множество звёздных карт для ведения торговли и полётов в различные системы, и, если имперцы присвоят их, то смогут заметно сократить преимущество, даваемое Союзу ведением войны на знакомой территории.

Сто пятьдесят восемь лет назад, во время битвы при Дагоне, главнокомандующий флотом Союза Лин Пяо и начальник штаба Йозеф Топпарол заманили невежественных имперских командиров в похожую на лабиринт звёздную систему Дагон, что принесло им на блюдечке великую победу и полное уничтожение противника. Но если бы захватчики использовали точные карты, всё могло бы обернуться совершенно иначе.

Ян откинул со лба чёлку, думая о том, насколько же меньше ему повезло, по сравнению с теми великими командирами прошлого. Лин Пяо и Йозефу Топпаролу нужно было лишь найти подходящее поле боя. В те времена Союз был полон жизненных сил. Его граждане искренне верили в правительство, которое они выбрали по своей воле, исходя из собственного чувства ответственности. И правительство честно исполняло свои обязанности, так что никто из находящихся на линии фронта не имел повода усомниться в нём.

Военные победы не могут компенсировать бесплодную политику. Таков был исторический факт: не было примеров того, как политически неполноценные страны достигали окончательного военного успеха. Все великие завоеватели, без исключения, начинали как талантливые политики. Разумная политика может компенсировать военные неудачи, но никак не наоборот. Военное дело — тоже часть политики, самая жестокая, самая варварская и неуклюжая. Лишь те, кто чей разум попал в рабство к неумелым политикам и высокомерным военным, считали военную мощь чудодейственным лекарством.

Когда главнокомандующий Лин Пяо доложил в столицу об ошеломляющем успехе в битве при Дагоне фразой «Готовьте двести тысяч бутылок шампанского!», глава Верховного Совета Союза Мануэль Хуан Патрисио как раз играл партию в трёхмерные шахматы с председателем комитета обороны Корнеллом Янгблудом в своей официальной резиденции. Прочитав доставленное секретарём письмо, глава Совета, затаив дыхание и с трудом сдерживая эмоции, повернулся к молодому председателю комитета обороны, жаждавшему объяснений.