Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [СИ]

Две комнаты, гостиная и спальня. В гостиной – диван, два кресла, столик, экран ти-ви на стене, минибар со встроенным холодильником. Минибар блистал первозданной пустотой, в холодильнике одиноко лежала бутылка минералки. Всё лучше, чем ничего. В спальне – кровать (не сравнить с их домашним полигоном), тумбочка, ещё два кресла, платяной шкаф. Берг заглянул внутрь шкафа. Оказывается, Лаура не только номер сняла, но и «пляжным обмундированием» для напарника озаботилась: в шкафу лежали шорты, майка, бейсболка, сандалии и двое плавок. Аналогичный комплект приехал в чемодане Берга – подготовленный Лилией. Рихард вывалил его на кровать, сравнил. Один в один, разве что майки и бейсболки оттенками различались. Зато шорты и сандалии совпали с точностью до производителя. Он покрутил их в руках, хмыкнул. Надо же, оказывается, до таких мелочей… На миг кольнуло ощущение нечаянной вины, но он тут же отогнал его. Ерунда, Лаура сильная, она с этим прекрасно справляется. А одежда… Он будет носить эти комплекты по очереди, чтобы не обидеть ни одну из своих женщин.

Берг сунул наряд «от Лилии» в шкаф, облачился в наряд «от Лауры» и отправился знакомиться с диспозицией.

Лаура сидела всё под тем же грибом-зонтиком. Увидев выходящего из дверей Берга, подхватила пляжную сумку, шагнула навстречу.

– Вижу, не зря я одежду в шкаф положила, – улыбнулась, взяв его под руку. – Размер угадала?

– Угадала. Но и я не забыл пляжную форму захватить.

– Почему же эту одел, а не ту, что привёз?

– Подумал, что тебе будет приятно.

– А-а-а! Мне приятно.

– Куда идём?

– Прогуляемся немного. Здесь есть одно место, с которого отличным морским пейзажем полюбоваться можно.

Они свернули с главной улицы и, пропетляв минут десять по кривым переулкам с лающими за высокими заборами псами, вышли на пустырь за посёлком. И дальше – по едва заметной тропинке, бегущей вдоль обрыва.

Берг осторожно заглянул вниз, присвистнул. Не отвесная стена, но всё же. Если сорвёшься, то лететь до проходившего внизу шоссе метров триста, не меньше. А потом – шлёп!

– Ты вниз не заглядывай, – одёрнула спутница. – Посмотри лучше правее, вдоль берега. Вон туда.

Берг послушно проследил взглядом за её рукой. Ниже шоссе тянулись прибрежные скалы, кое-где расступаясь, открывая уютные маленькие бухточки. В одном из таких мест белел двухэтажный особняк, окружённый небольшим цветущим садиком.

– Это и есть дом Медведевой. Она его называет «Гнездо чайки». – Комиссар извлекла из сумки тяжёлый морской бинокль: – Возьми, десятикратное увеличение.

Берг поднёс бинокль к глазам, начал рассматривать особняк внимательнее. Передняя стена в шесть окон, застеклённый квадрат светового колодца на крыше, забор из дикого камня, вместительный гараж, беседка над обрывом, внизу заметен угол крыши лодочного ангара, напротив калитки – посадочная площадка для авиетки, от ворот гаража тянется вверх, к шоссе, выложенная плитами дорога.

– Неплохой домик у пилота. Я бы даже сказал, очень неплохой домик.

– Да. И машины в гараже «очень не плохие». И «очень неплохой» глиссер на воздушной подушке в ангаре.

– Красиво жить не запретишь

– Так то оно так, но… Я заглянула краем глаза – на кредитном счёте у Медведевой денежек скопилось примерно столько, сколько и должно быть, исходя из её заработка. Она их почти не тратит. За что тогда купила всё это? Наследство от богатого дядюшки она не получала, и у Круминя денег не брала.

– Медведева до косморазведки лётчиком-испытателем работала. Тогда скопить разве не могла?

– Могла. Только мои ребята историю её банковских счетов проверяли от и до. Не копила она до знакомства с Круминем, тратила всё, что зарабатывала. Одним днём, как говорится, жила. А четыре года назад, как раз перед тем, как на «Христофор Колумб» прийти, она вдруг этот особняк приобрела. Предположим, по бросовой цене купила – тогда здесь одни развалины были. Но в восстановление сколько денег вбухать пришлось? И что интересно – строительной фирмы, которая этим занималась, больше не существует, никаких договоров, платёжек, актов не сохранилось. И со всеми её крупными покупками так. Впечатление, что ей всё дарят, за «красивые глазки» как бы. Попросила, и подарили.

– В наше время бывает такой альтруизм?

– Смотря кто просит. И как просит. Медведева ведь здешняя, выросла в посёлке, её здесь все знают. Так местные говорят, что она ведьма. Ведьма – обхохочешься! Двадцать третий век на дворе, нанотехнологии освоили, к звёздам летаем, а здесь – ведьма! Прямо средневековье какое-то.

Лаура взглянула на Берга. В глазах у неё смеха не было, лишь невысказанный вопрос. Поняв, что ответа на него не дождаться, она продолжила:

– Пока хозяева в экспедиции, в доме живёт семья из посёлка, за порядком следят. Муж, жена, сын. Женщина – в прошлом одноклассница Медведевой. Платит хозяйка щедро, потому соглашаются там жить. Но только когда Медведевой на Земле нет. А едва хозяйка возвращается, они в посёлок съезжают. И больше никто из местных к дому у моря близко не подходит.

– Неужто боятся?

– Скорее опасаются. Вообще-то в посёлке она никому зла не делала. Наоборот, школе местной помогает. Но опасаются её.

– Понятно. Что наружка даёт?

– Наружное наблюдение за домом и его обитательницами ведётся со вчерашнего утра. Коцюба и Пристинская за пределы особняка не выходили. Медведева вчера приезжала в посёлок. Купила продукты, женскую одежду, судя по размеру, для Коцюбы. Затем ребята её потеряли.

– Что значит «потеряли»?

– Вести её, когда она за рулём, невозможно. Не ездит, а летает. Мои ребята профессионалы, но дольше пяти минут у неё на хвосте провисеть не смогли.

– Что ж ты хочешь, твои ребята, конечно, профессионалы, но всего лишь сыщики. А она – пилот-косморазведчик, в прошлом – лётчик-испытатель. Ещё что-нибудь интересное заметили?

– Заметили, – кивнула Лаура. – Здесь столько интересного, что я за всю свою карьеру в тайной полиции не встречала. Не скучная, смотрю, работа у инспектора космофлота.

– Не скучная. Так что там?

– Пристинская. Вчера утром с ней что-то случилось на пляже, я докладывала. А перед этим у них с Коцюбой был забавный разговор. Правда, из-за шторма слышимость плохая. Здесь то, что удалось восстановить после фильтрации шума.

Она отстегнула с ремешка визифон, включила воспроизведение звукозаписи. Сквозь шорох отфильтрованного шума прибоя прорывались отдельные слова и обрывки фраз. Берг дослушал до конца, внимательно посмотрел на напарницу, протянул руку:

– Дай-ка мне запись.

Лаура послушно извлекла перламутровый кубик.

– Копии не делалось.

– Правильно, – Берг спрятал запись в карман. – Что ещё?