Сергей Сизарев - Претенденты [litres]

– Я всё уже рассказал, Паша, – пожал плечами Графен. – Что до манты, возможно, такой архив был не на одной манте, а на нескольких. Возможно, Друг животных – целая подпольная группировка, а не одиночка.

– Возможно… Заметь, Друг животных молчал до того момента, пока «Ясенево-12» не было уничтожено, а затем разом вывалил на меня всю эту информацию. И знаешь почему?

– Нет.

– Я думаю, он здесь – в Москве. Хеленмарские коллеги прижали его, и он их взорвал. Что наводит меня на мысль, что мы имеем дело с так называемым «мельхиором» – других-то, судя по всему, к нам сюда и не засылают… И вот ещё что – Друг животных рекомендует приставить к кандидатам проекта «Государь» охрану, и в первую очередь – к тебе. А это значит, что наш тайный монархический проект уже стал секретом Полишинеля.

Папа Гендо взял кресло и подкатил его к Графену, а потом сел напротив и опёр локти о колени, чтобы положить подбородок на сомкнутые в замок пальцы. Очки его блеснули.

– Почему Другу животных так важно, чтобы ты выжил, Саша? – спросил Гендовский.

– Я не знаю, – ответил Графен, не моргнув и глазом.

– Если бы я не увидел на экране, что твой имплант не раскрылся, я бы предположил, что ты его конфидент.

– Кто-кто?

– Так «мельхиоры» называют своих людей-рабов, которых контролируют через имплант.

– Я не такой, – помотал головой Графен.

– Я очень заинтересован в успехе проекта «Государь», Саша, причём именно с тобой во главе, поэтому я не буду тебя пытать. Любой другой на твоём месте отправился бы в застенок, будь он мне хоть сто раз другом. Но только не будущий государь… Я дам тебе охрану. Тебе и членам семьи.

– Спасибо, Паша, – кивнул Александр.

– Ты мне нужен, – улыбнулся Гендовский. – А ещё мне нужен Друг животных. Те данные, что были в манте, – хорошее подспорье, но их недостаточно, чтобы победить Хеленмар. Уверен, я смогу выжать из него ещё немного. Кто знает, может, мы подружимся.

– Если к тебе попадёт Друг животных, будешь пытать?

– Конечно, – охотно кивнул Папа Гендо. – Друг познаётся в беде? Что за вздор! Друг познаётся в пытке. Впрочем, как и все мы.

К Графену приставили четырёх агентов, к Марфе и сыновьям – тоже. Семейные двое старших отнюдь не горели желанием заполучить к себе в дом четверых незнакомых дядек. Графен успокоил, что это временно – пока не уляжется неразбериха в спецслужбах.

К Астре, естественно, он больше не наведывался – это тут же выдало бы её местоположение, а там и до пыточного кресла Папы Гендо недалеко. Они переписывались в «дизгайзе». Она отказалась отвечать про «Ясенево-12», сказав, что в закрытой зоне «Ирина» гражданских не было – только база военной контрразведки, а раз жертв среди мирного населения нет, и разговаривать не о чем. И вообще – у неё полно своих дел, чтобы ещё тратить время на визиты Графена.

Что касается войны спецслужб, открытое противостояние закончилось, толком не начавшись. Верхушка военной контрразведки подала в отставку – по официальной версии, из-за неправильной эксплуатации аннигиляционного оружия, повлёкшей за собой гибель личного состава и уничтожение государственной собственности. По каким-то там нормам, бомбы из антиматерии вообще нельзя было хранить на территории мега-агломерации Москвы. Многих контрразведчиков рангом пониже провели через переаттестацию и уволили по причине неполного служебного соответствия. Со слов Папы Гендо, их заодно подвергли процедуре лучевой терапии мозга – сожгли имплант контроля несколькими пучками рентгеновских лучей, сведёнными в одну точку. Грубо, но эффективно. Выяснилось, что человеку, освобождённому из-под контроля, требуется интенсивная психологическая помощь. Бывших уже контрразведчиков развезли по армейским домам отдыха – для реабилитации. Некоторые покончили с жизнью. Единицы превратились в овощей. Остальных придётся долго лечить.

Ингеборга Корхонен отнеслась с пониманием, когда ситуацию лично доложил Гендовский, и даже разрешила навести порядок в дружественном ведомстве, но, как он потом обмолвился в разговоре с Александром:

– Думаешь, всё закончилось, Сашка? Хеленмар утёрся? Баронесса Харконнен решила не лезть на рожон и сдала нам свою карманную спецслужбу? А вот хрен! Всё только начинается. Они теперь будут из кожи вон лезть, чтобы отвоевать то преимущество, которого мы их лишили. Они нам это ещё припомнят.

Дни шли за днями, ничего особенного не происходило. Марфа радовалась, что Графен перестал тайно ездить к «лживой драконке». К охране в доме они привыкли. К машине сопровождения – тоже. Казалось бы, наконец-то жизнь налаживается. А потом Графену позвонила Астра, и Александр понял – Гендовский как в воду глядел.

Правда, сейчас беда пришла не с той стороны, с которой ждал Графен. Беда пришла к Астре…

Кандидат № 20:

Когда около лунной орбиты осмиевая шрапнель прошила корабль от носа до кормы, Илья спал. Жилой модуль превратился в дуршлаг. Шрапнель срезала шланги, которыми он был подключен к системе жизнеобеспечения, так что скафандр переключился на замкнутый цикл. Сонное больше не поступало, но бодрящего не последовало – это было нарушением процедуры выхода из полётного наркоза, и последствия не заставили ждать – тошнота, головная боль, делирий.

Почти час он приходил в себя, потом смог отстегнуться. В кабине был вакуум. Включив нашлемный фонарь, Илья отправился на поиски Ламии – дракона он нашёл в дальнем конце отсека. Туда её отбросило атакой. У Ламии не было правой руки выше локтя, левого глаза не было тоже – осколок прошёл голову насквозь. Дракон подняла левую руку и, сжав кулак, оттопырила большой палец. «Всё будет хорошо», – сказала её улыбка.

Он помог ей добраться до противоперегрузочного кресла – место пилота было единственным, не пострадавшим от шрапнели. Уцелевшим глазом Ламия осмотрела Илью – тот был целёхонек. Снова показав ему «отлично», она взялась за восстановление управления. В момент, когда их настигла шрапнель, они летели кормой вперёд – тормозили. Выстрел был со спины, вдогонку, так что основной удар принял на себя жилой отсек. Двигатель не пострадал. Ламия запустила его по резервным каналам управления и текстом – через планшет – дала Илье понять, что они потеряли час торможения, так что перегрузки будут ого-го, а в земную атмосферу они войдут жёстко, с включенным двигателем, с корпусом-решетом и разложенными посадочными ногами, чтобы хоть как-то затормозить, причём ноги наверняка оторвёт набегающим потоком… Илья кивнул и сменил дракона в кресле. Он точно не выживет без кресла, но вот выживет ли Ламия? Он не знал.

Вход в атмосферу был похож на спуск в ад. Неделю спустя Илья скажет, что, собственно, это и было спуском в ад, но тогда корабль так трясло в верхних слоях атмосферы, что чуть голову не оторвало. Ламия соорудила себя лежанку из мешков в задней части отсека. При ней был рюкзак с тем немногим, что уцелело из снаряжения.