Сергей Синякин - Марсианская роза [сборник]

Живые песчинки окружили меня, словно струи воды, они вились вокруг скафандра, а я тревожно выжидал время — вот наверху подходят к догорающим обломкам мотонарт, вот они осматриваются по сторонам и видят, что барханы чисты и, следовательно, я сгорел среди обломков, вот совещаются… на это надо было дать больше времени, чем обычно, ведь скафандра они в пламени заметить никак не могли… но начальству обязательно скажут, что видели. У бандитов, а особенно у китайцев, неисполнение приказа карается жестоко, очень жестоко. Положение у меня было жутковатое. На часы я взглянуть не мог, что происходило наверху, не видел, а песчаные струи увлекали меня куда-то вниз, и это было самым неприятным.

Помните, что когда-то писали о каналах Марса. Вот уж побудили они в свое время фантазию человека! А все оказалось куда проще — никаких марсиан, каналы на Марсе, которые, казалось бы, могла прорыть только вода, возникли при оползнях сухого порошкообразного материала. Помнится, еще в начале XXI века Трой Шинброт утверждал, что слабая гравитация Марса дает возможность более продолжительных камнепадов, чем на Земле. Вот и оползни, тот самый оживающий песок, создавали такие черты рельефа, которые обычно ассоциируются с текущей водой. Во время оползней сухого песка частицы фактически плывут в воздухе, а потому ведут себя очень похоже на жидкость. При более слабом гравитационном поле это оседание происходит медленнее. Более того, разреженная атмосфера Марса снижает силы трения, воздействующие на частицы, так что они перемещаются быстрее. На тех же принципах действовали и зыбуны, неясным оставалось лишь то, что именно вызывает движение песчаных масс. Еще в прошлые времена, когда шли исследования «марсоходами», выяснилось, что почва на «потревоженных» зондом участках ведет себя наподобие скользящего по полу ковра, смещаясь в сторону и образуя складки. За это ее прозвали «волшебным ковром». Как показали дальнейшие исследования, под поверхностью находился слой с крайне необычными свойствами, которые изучались до сих пор.

Все это я знал, в Академии учили и этому, но сейчас мне было не до науки.

Меня могло засосать так основательно, что все способы спасения из зыбуна, которым меня учили инструктора, не смогли бы помочь. Включать двигатели, будучи окруженным песком, глупо, дюзы, скорее всего, уже забиты им, в таком случае не стоило и прыгать в песчаные волны, достойнее было бы дождаться врага, к тому же при этом существовал хиленький, но все-таки шанс отбиться и выйти победителем из схватки. Поэтому инструктора предлагали простой выход: резким движением головы зажать клапан, стравливающий воздух. Скафандр начинал раздуваться и походить на мыльный пузырь, а тебя выбрасывало из зыбуна на поверхность пустыни. Не знаю, насколько действенным был этот способ, но другого выхода у меня не было.

И в самый разгар лихорадочных прикидок я почувствовал, что мои ноги во что-то упираются. Честное слово! Подо мной было что-то жесткое и вместе с тем упругое, словно живое существо. Но тогда я об этом подумать просто не успел, что-то подо мной дернулось, меня тряхнуло, и я почувствовал, что лечу через песчаную толщу куда-то вверх. Выбросило меня футов на десять над песком. Падение с такой высоты было довольно болезненным, хотя Марс все-таки не Земля, сила тяжести поменьше, чем дома.

Оказавшись на песке, я напряг все силы, чтобы остаться собранным.

Метрах в ста от меня догорали мотонарты, чуть дальше в сторону сдвоенных скал уходила чужая машина, а вокруг расстилалась пустыня, над которой уже сгущался фиолетовый сумрак, в котором ярко высвечивали многочисленные звезды. Среди звезд бугристым серпом плыл один из спутников Марса.

Без разницы Фобос это был или Деймос, не в этом главное. Главное было в том, что я остался жив. Жив, несмотря ни на что! И у меня появилась возможность вставить хороший фитиль этому китайцу, которого звали Ли Сянь. В том, что нападение его рук дело, я даже не сомневался. Не зря же он сказал, что это последний наш с ним разговор. Врешь, узкоглазый! Мы еще поговорим, ты у меня еще на красном детекторе споешь, все от начала до конца расскажешь!

Жажда немедленной мести переполняла меня. Хотелось тут же отправиться в покинутый мной Синий купол, разобраться там с местным народцем по существу дела, взять китайца за глотку и посмотреть, как щелочки его глазонек круглеют от ужаса. Он у меня споет, он у меня не хуже домашней канарейки щебетать будет!

Но тут же я опомнился.

Если ребята так настроены, что не бояться покушаться на жизнь представителя звездной полиции, то, стало быть, они к тому имеют веские основания. В таком случае соваться к ним в одиночку будет просто безумием. Я осмотрел радиобуй и понял, что он не работает. Кто-то его умело испортил, скорее всего, именно тогда, когда я возвращался в ангар. Но у меня существовала внутренняя радиосвязь. Расстояние было плевым, мощности станции должно было хватить. Но и станция не работала. Эти ребятишки из «Фан ЛТД» оказались предусмотрительными, ничего не забыли. И когда только они все успели? Впрочем, лишить меня связи было просто. Где-то в коридоре я оказался на пути направленного электромагнитного сигнала определенной частоты, и после этого мою станцию можно было с легкой душой сдавать в утиль. Больше она ни на что не годилась. По всему выходило, что помощи ждать было бесполезно, но меня это не очень смутило. В конце концов, полицейский должен мужественно преодолевать все трудности и лишения службы. Это от него требует устав. Включать режим гибернации не стоило, скафандр могло засыпать песком, и тогда без работающего радиомаяка меня могли искать вечно. До Марсополиса, как мне помнится, было миль шестьдесят, ориентироваться на местности я умел, да и ночь мне должна была крепко помочь — все вокруг основной базы было освещено, да и на ракетодроме работы велись круглосуточно. А топлива у моего двигателя спокойно хватит на пару прыжков миль по двадцать пять. Остальные десять я как-нибудь осилю. К тому же с высоты легче ориентироваться.

Тут я вспомнил о неведомой силе, что спасла меня из зыбуна. Мне стало не по себе. Выходит, в марсианских пустынях водятся существа покрупнее семилапок. Биологам это, конечно, будет очень интересно узнать, но для меня это пока означало то, что прогулка по пустыне могла оказаться небезопасной, быть может даже — смертельно опасной.

Марсианский спутник уже висел над горизонтом, когда я решился на первый прыжок. Нет, ребята, великолепно все-таки ощущение полета! Я несся над черной пустыней — маленькая звездочка среди тысяч таких же маленьких звезд. В воздухе я огляделся. С высоты в пять миль поверхность Марса просматривалась на огромное расстояние. Марсополис в сгущающейся тьме показался мне огромной звездой, имеющей несколько длинных извилистых лучей. Рядом с ней сияла звездочка поменьше, и я не сразу сообразил, что вижу освещенный прожекторами планетолет «Пилигрим», на котором я прилетел. Сейчас его готовили к полету на Землю.