Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

Раздался противный хруст, как будто у кого-то сломался зуб, потом стало больно. После секундного замешательства Селес обнаружил, что сломал фигурку рыбоптицы, и осколки впились ему в пальцы. Он бросил останки рыбоптицы на пол.

– Ну-ну, – сказал Рамар.

– Что?

– Ничего. Просто со стороны это, оказывается, выглядит довольно забавно.

Похоже, Псих был искренне рад, что капсула произвела на Селеса такое неизгладимое впечатление. Это вдруг разозлило Селеса настолько, что он схватил Рамара за плечо. Ему хотелось отшвырнуть от себя ухмыляющегося соплеменника, как осколки рыбоптицы. Его корабль, почуяв все признаки приближающегося ускорения, а также возможной драки, решил вмешаться.

– Селес? Помнишь, ты просил меня расшифровать запись? Со сломанного медальона. – Своим главным козырем для привлечения внимания корабль очень дорожил и молчал до последнего. Но теперь он опасался, как бы после всего случившегося Селеса тоже не оставили в центре для принудительной гармонизации.

– Помню… – Селес отпустил Рамара, скептически на него покосившегося, и корабль с облегчением уловил, как замедляется пульс гуманоидной составляющей. – Получилось?

– Да, только что , – соврал корабль.

– Ну?

– Бред, как и ожидалось. Она говорит только: «Дай посмотрю, что у тебя внутри».

– Получилось перевести?

– Как видишь, я знаю больше языков, чем ты.

– И что это за язык?

– Хм… Если честно, я не помню. Их слишком много, сейчас у каждого подвида по пятьсот самостоятельных диалектов, никакой унификации…

– Дай посмотрю, что у тебя внутри…

– Набор случайных слов. У той человеческой самки явно что-то с головой, поэтому она тебя и напугала. И вообще, тебе надо что-то уже делать с нервами.

– Спасибо.

И неочеловек, хрустя осколками стеклянного зоопарка, поспешно направился к дверям.

– Ты куда? – удивился Рамар. – Драки не будет?

– Не будет, – рассеянно покачал головой Селес. – Как я мог забыть? Я столько всего забыл…

В многолюдном обеденном зале большинство пациентов были заняты не едой, а разговорами. Некоторые чинно прогуливались вдоль стен, на которых распускались цветы и порхали бабочки. Три стайки самок оглашали помещение высокочастотным смехом. Тощий молодой человек дразнил рыбок в аквариуме. Два пожилых самца сдержанно возмущались отсутствием десерта. Разнополая группа особей творческого вида перекидывалась едкими замечаниями. В общем, люди вели себя мирно.

Последний раз Айа видела такое огромное скопление людей на Кальдеронии, и тогда все закончилось не лучшим образом. К тому же она никак не могла наметить себе жертву, то есть подходящий объект для контакта. Холодея от волнения, Айа молча ходила по залу, а ее лицо приобретало все более и более жалобное выражение. Детеныши многих видов делают так инстинктивно в надежде растрогать врага.

Обращаться к половозрелым самцам было страшновато – еще набросятся, вдруг у них период гона. Молодые самки, насколько знала Айа, тоже могли проявить агрессию – они были запрограммированы на защиту детенышей, уже имеющихся или гипотетических. С возрастом инстинкты постепенно угасали, и человек начинал демонстрировать признаки интеллектуального и духовного развития. По крайней мере, так утверждала энциклопедия. В своей воображаемой вселенной Айа видела, что у животного стремления человека к продолжению рода существует и другая сторона, и эта сторона ей понравилась, и она почти не врала Сигшиоону Каммуиталу, когда рассказывала про это, но ведь в той вселенной она тоже была человеком…

Возле аквариума в кресле сидела пожилая человеческая самка, небольшая, сморщенная, с короткими белыми волосами. Уютно щурясь, она с помощью двух тонких железных прутьев соединяла пушистые нитки в длинное полосатое полотно.

Сделав еще два круга по залу, Айа наконец решилась. Она уселась рядом со старушкой, выждала, пока та отвлечется от своего занятия и посмотрит на нее, смущенно улыбнулась, набрала полную грудь воздуха, сделала неопределенный жест рукой, открыла рот… шумно выдохнула, встала и попыталась затеряться в толпе. Старушка озадаченно посмотрела ей вслед. От мучительной неловкости оммо даже зажмурилась. Потом внезапно развернулась, снова подошла к старушке и снова плюхнулась в соседнее кресло, старательно избегая визуального контакта. Старушка вопросительно на нее покосилась. Айа наконец подняла глаза, издала странный шипящий звук, быстро прижала руку к губам, укусила себя за указательный палец, и на лице ее отразилась такая бездна отчаяния, что старушка невольно отпрянула.

– А бабуля не рассердится? – шепотом спросил наблюдавший за этой сценой Хаген.

Тиинонашт увеличила на экране мягкое розовое лицо старушки и покачала головой:

– Все участвующие в эксперименте пациенты прошли курс гармонизации и готовятся к отправке домой.

– А вон те спорят…

– Это несущественно.

– Ну, удачи.

У всех входов и выходов дежурили специалисты пятого уровня, Айе предварительно вкололи доапон, но ответственная за седьмой сектор помнила, что в случае любого ЧП ей самой грозит принудительная гармонизация. Общение с неолюдьми определенно плохо на нее повлияло. Тиинонашт успокаивали две вещи: во-первых, при удачном исходе она сразу же поставила бы на карте буйной пациентки пометку «гармонизация проведена успешно» и постаралась забыть Айю как страшный сон. А во-вторых, это все-таки было очень забавно.

Оммо тем временем пошла на третий круг. Заинтригованная старушка даже отложила спицы. Сделав несколько красноречивых жестов и опрокинув вазу с цветами, стоявшую на соседнем столике, Айа умоляюще взглянула на бабулю и выпалила:

– Понимаете, мне ужасно, ужасно нужно продемонстрировать дружелюбие!.. То есть здравствуйте… – Она покраснела и шепотом закончила: – Поговорите со мной, а то они меня никогда не выпустят… Пожалуйста…

Так и не вспомнив, на какой по счету карточке он остановился в прошлый раз, Селес наугад выбрал пациентку номер 274, тоже похожую, по мнению шиари, на блуждающую по плоскостям Алису. Он уже и сам начал забывать, как Алиса выглядела – кудри, каска, перчатки…

Елениана Кондуриоти-Тариниш. Дисгармония здравого смысла. Не выносит ягод темного цвета. Боится тишины, размытых очертаний и сельскохозяйственного инвентаря… Повышенная возбудимость…

Высокая, крупная и вообще совершенно неподходящая Елениана взглянула на неочеловека с таким презрением, что он вызвал следующую карточку, даже не успев узнать, сколько у пациентки было браков, но заметив, что число двузначное.

Юнона Иштар Венера Афина Лакшми Идунн… Так и не разобравшись, что из этого – имя, что – фамилия, а что – сакральное дополнительное наименование, Селес убрал и эту карточку – Юнона тоже практически ничем Алису не напоминала, разве что вьющимися волосами.